Мне было тяжело говорить, и поэтому приходилось делать паузу перед каждым словом. Мама встревоженно посмотрела на меня. Ей не верится, что я все это принимала близко к сердцу. Она думает, что между мной и Эриком простой подростковый роман, но это не так. Он первый человек, вызвавший во мне чувства. Он дорог мне по-настоящему, и мне хочется всеми силами и возможностями поддержать его.
– Я все понимаю, Рэйчел, но правда не могу пойти вместе с тобой.
Эти слова окончательно меня добили. Я с отвращением стрельнула глазами в маму и фыркнула. Пытаюсь подобрать какой-нибудь колкий и обидный ответ, чтобы вызвать в ней чувство вины, но все подходящие слова, как обычно это бывает, из головы вмиг улетучились. В мыслях одна каша, и я не в силах ее расхлебывать.
В дверь позвонили, и я засуетилась, уверенная, что за мной заехали Роуз со Скоттом. Однако стоило маме отворить дверь, как я с отвисшей челюстью застыла на месте. Это был удар, который приводит к нокауту.
Папа, улыбаясь, поцеловал маму в щеку, словно они старые приятели, вошел в гостиную; потом то же проделала его новоиспеченная жена. Они обменивались любезностями, спрашивали друг у друга «как дела», но затем внимание троицы переключилось на меня. Что же я чувствую еще, помимо гнева и желания вывернуться наизнанку? Ну, во-первых, справедливую обиду, во-вторых, мерзкое послевкусие предательства… Мой собственный отец не пригласил меня на свою свадьбу, когда тараторил о ней без остановки. Какое двуличие, какая бессовестность! А ведь я его простила, сказала, что люблю! Но он этого всего не заслуживал. Как же я завидую Эрику: у него был прекрасный отец.
– Здравствуй, Рэйчел, – улыбнулась Изабелла.
На ней красивое сиреневое пальто, черное платье и легкие сапоги. Ее маленькие глаза полны доброты и искренности, и хочу отметить, что от нее я такого никак не ожидала. Кинув на женщину мимолетный взгляд, я злобно сузила глаза и посмотрела на отца.
– Привет, дочка, – заговорил мерзавец.
Я стиснула зубы и сжала кулаки. Мама переводила встревоженный взгляд то на меня, то на папу. Конечно, она же понимала мои чувства. И наверняка не хотела никаких сцен.
– Рэйчел, с тобой поздоровались, – сделала замечание мама, но я проигнорировала ее комментарий.
Скрестив руки на груди, я криво улыбнулась.
– Ну и как свадьба?
Молодожены переглянулись.
– Все прошло хорошо, жаль, что тебя не было, – сказал папа, снимая с себя шарф.
Я хмыкнула.
– На самом деле мы очень расстроились, что ты не пришла. Мы тебя ждали до последнего, – добавила Изабелла.
Они что, издеваются надо мной? Пришли сюда, чтобы посмеяться и унизить? В венах закипала кровь, словно бульон, и я сейчас была похожа на вулкан, или гейзер, или ядерную бомбу. Мне так хочется, чтобы сейчас, в эту секунду, на меня упало небо и раздавило к чертям собачьим. Мне надоело терпеть двуличие людей.
– Что же… очень и очень за вас рада! Молодцы! Похвастались? А теперь прошу, выход там, – я указала рукой в сторону двери и безмятежно улыбнулась.
Все снова переглянулись и резко изменили выражение лиц. Да начнется шоу!
Глядя на маму, хотелось сказать: «Ой, женщина, вам срочно нужно в больницу!», поскольку ее лицо стало мертвенно-бледным, почти прозрачным. Понимаю, она не хочет ссор и опаздывает на работу, но меня все достало, и пока я не выскажу все свои мысли – никто никуда не уйдет.
– Рэйчел, ты ведешь себя некрасиво, – твердо вставил папа, и я расхохоталась. Боже, и этот человек еще что-то мне говорит?
– Правда? Некрасиво? – все еще смеялась я. – А вы поступаете красиво? Что вы тут устроили?! Сами не пригласили нас на свадьбу, а сейчас пришли выпендриваться, это сверхнаглость!
Изабелла пожелтела и растерянно посмотрела на маму. Папа замялся. Его густые брови нахмурились, а лицо потемнело на глазах. Он поджал губы и туманно вгляделся в мои черты, словно не понимал, о чем идет речь. Браво! Меня окружают такие хорошие актеры.
– Что ты такое говоришь? Мы… мы отправляли приглашение, еще неделю назад! – несмело, но твердо отнекивался отец, но мне было плевать.
Факт остается фактом: приглашения нет и не было. И кто из нас врет?
Я усмехнулась. Мне хочется быть, насколько это возможно, суровее, вести себя грубо и отстраненно.
– Ну и где это приглашение?! – напала я.
Тут мама не смолчала.
– Джордж, может, зайдете к нам в другой раз? Просто я спешу на работу, а Рэйчел нужно в церковь.
Папа бросил на нее недоуменный взгляд, а затем посмотрел на грустное лицо своей жены, затем опять на меня. Как же это глупо… Все, что здесь происходит, – сплошная глупость.
– Вообще-то, мы зашли попрощаться… – откашлялся папа, но его перебил мягкий голос.
– Мы улетаем в Париж, медовый месяц все-таки, – мечтательно промурлыкала Изабелла, и мне стало противно.
Я резко схватила с журнального столика мобильный телефон, который зазвонил очень кстати, и обратилась к взрослым:
– Что ж, поздравляю! Желаю хорошо провести время, а мне нужно идти хоронить отца своего парня, счастливо! – выкрикнув это, я спрятала под мышку пакет с книгой и побежала к дверям.
Все наблюдали за мной, не издавая звуков. Я не заметила, как массивная и крепкая рука обхватила мое запястье. Обернулась всем телом к папе. Его глаза жалостливо щурились на меня. Этот взгляд полон сожаления и некой детской обиды. Если ему и жаль, то уже поздно.
– Рэйчел, мы правда отправляли приглашение, клянусь тебе! – напоследок бросил отец.
Я недоверчиво нахмурила брови и медленно качнула головой. Сегодня я и Эрик, мы оба, потеряли своих отцов. Больно.
– …Смокинг, наверное, красиво на тебе сидел. Пока, папа, – дверь за моей спиной захлопнулась.
В груди кольнуло, а к горлу подобрался комок воздуха, не позволявший полноценно дышать, из-за чего мой пульс бешено стучал. Я дала себе минутку отдышаться и наконец нашла в себе силы сделать шаг к черному такси.
Когда мы прибыли в церковь, почти все были на месте. Зал украшен розами; повсюду живые цветы, словно мы находимся в оранжерее.
Протискиваясь вперед, мы с Роуз искали глазами Эрика, но попрощаться с Уильямом пришли многие, и из-за толпы никого не видно. Скотт бросил нас, протиснувшись к другу. Каменные стены и колонны навевали неопределенную тоску, словно в помещении гуляла смерть. Женщины с заплаканными глазами шептались между собой, а мужчины, глядя в пол, сохраняли тишину.
Наконец мне удалось разглядеть знакомые лица. В другом конце зала стоял гроб, также украшенный цветами. Он был открыт, и все проходили к «спящему» Уильяму Нансену, смотрели на него, говоря пару слов, и прощались, а затем выражали соболезнования его семье. Так поступал каждый.
Дарья выглядела подавленной и усталой. В глазах, бесцельно упирающихся в одну точку, полно горя. Рядом с ней, склонив голову, стоял разбитый Эрик. Ему, безусловно, шел черный цвет, только жаль, что это цвет траура. При взгляде на него сердце болезненно заныло. Он будто почувствовал мой взгляд, осмотрелся и нашел меня в противоположном углу. Пусть толпа порой мешала, но мы не прекращали немые гляделки, общаясь телепатически. Я грустно улыбнулась ему, одними губами произнесла: «Все будет хорошо», на что Эрик легонько кивнул.
Народу тут немало; всех их я видела впервые, но некоторых узнавала по фотографиям, которые показывал мне Эрик в ту самую ночь.
– Рэй, мы должны подойти к ним, – вернула меня в реальность Роуз, кивая в сторону Нансенов.
К этому я не готова, никто не был бы готов. Мы медленным шагом поплелись в сторону гроба. Чем ближе мы к «спящему» Уильяму, тем сильнее билось мое сердце.
Холодный пот лился по спине, я постоянно терла лоб от волнения и страха допустить оплошность. Меня пугала атмосфера и чужие слезы.
Сглатывая ком в горле, я остановилась перед забальзамированным телом Уильяма Нансена. Такое впечатление, что он и вправду спит. А может, это все розыгрыш, и сейчас Уильям встанет из гроба, посмеется, скажет: «Сюрприз! А я жив и здоров, а вы купились, олухи!» Сперва народ оцепенеет, а потом все расхохочутся и направятся домой к Эрику, пить чай. Это бред сумасшедшего, и тем не менее я хотела, чтобы мои мысли воплотились в жизнь.
К сожалению, Уильям продолжал неподвижно лежать в гробу, в своем черном костюме с белой, как он сам, рубашкой с галстуком. Я напрасно обещала себе не плакать, потому что спустя миг я вытирала платочком слезы, скатывающиеся по щекам. Жизнь несправедливо коротка. Иногда кажется, что ты вовсе не живешь, а выживаешь. Смерть не имеет любимчиков, мы ошибаемся на этот счет. Это жизнь выбирает фаворитов, которых смерть так любит отнимать. Уверена, Уильям один из них.
– Боже мой… Я с вами так и не попрощалась, вы знаете об этом?
Лицо Уильяма стало смазанным. Слезы падали на мои ладони. Я тихо шмыгнула, выравнивая дыхание. Наплевав на очередь позади себя, наплевав на десятки пар глаз. Я наплевала в тот миг на всех и вся. Мне просто хотелось говорить.
– Вы не заслужили этого… Жаль, что не было никакого шанса найти достойный выход, кроме смерти. Я постараюсь помочь Эрику не свихнуться без вас… Честно, мне очень жаль. Жаль, что хорошие люди всегда умирают, – протерла глаза рукавом кофты и поджала дрожащие губы. – А еще… я прочла всю книгу, которую вы мне подарили, от корки до корки. Спасибо. Покойтесь с миром. Надеюсь, в раю будут удобные кровати и магазины пончиков, – я грустно рассмеялась. – Жаль, у меня не было такого папы, я была бы счастлива…
Неожиданно я почувствовала чье-то объятие со спины. Меня бросило в жар. Обернувшись, я увидела опухшее лицо Эрика, который отчаянно вжимался в меня, словно желая стать моей частью. Мы обнимались с жадностью, ненавидели то расстояние между нами, что нас отделяло. Мне было его мало.
Плечи Эрика сотрясались от плача. Сейчас кажется, что весь мир пропал или пропали мы, неважно, просто нас нет здесь. Мы где-то в своем измерении.
– Я рад, что ты рядом. Если бы не ты, я бы отправился вслед за отцом, – шептал мне на ухо Эрик.