Отец, затаившийся рядом, посмотрел на него:
— Когда все начнется, ты, Марко, главное, голову пригибай.
— А ты кого больше боишься, немцев или мать?
— Еще спрашиваешь… — усмехнулся отец.
Марко показалось, что они близки как никогда.
— Ты тоже поберегись, папа.
— Я выжил в Капоретто и что угодно переживу.
Марко удивился, ведь отец никогда Капоретто даже словом не упоминал.
— Готовься. — Отец снова прицелился. — Идут.
— Откуда ты знаешь?
— В груди отдается вибрация.
Замолчав, Марко тоже это ощутил. И вскоре с дальнего склона холма донесся тяжелый гул двигателей. Партизанам сообщили, что конвой состоит из трех грузовиков с тентом, которые сопровождают два армейских «кюбельвагена»[126] — один впереди, второй позади. Грузовики тяжело взбирались по дальнему склону, двигатели ревели.
Марко сосредоточился, поправляя прицел. Шум моторов усилился, Марко ждал приказа открыть огонь — его должен был отдать отец. План боя у партизан был такой: не стрелять до тех пор, пока вся колонна не окажется на спуске.
Марко посмотрел в прицел и напомнил себе, что следует набраться терпения.
В следующий миг на вершине холма показался «кюбельваген». Марко сглотнул тяжелый комок в горле и пригнулся. В «кюбельвагене» сидели четыре немца. Автомобиль стал спускаться, набирая скорость.
Сердце Марко бешено заколотилось. На холм взобрался грузовик с двумя солдатами в кабине. Он ехал сразу за «кюбельвагеном». Показался второй грузовик, затем и третий.
У Марко пересохло во рту. Еще один «кюбельваген» с немцами взобрался на холм. Колонна быстро спускалась по длинной дороге на склоне.
Внезапно партизаны, что затаились у подножия холма, швырнули на дорогу целую россыпь quattropunti. Немецкие машины набрали слишком большую скорость и не могли остановиться. Первый «кюбельваген» налетел на шипы. Колеса у него тут же лопнули и стали спускать.
— Огонь! — крикнул отец. Марко и партизаны открыли стрельбу.
Застигнутые врасплох немцы в «кюбельвагене» едва успели потянуться за оружием и тут же были убиты.
Первый грузовик, слишком тяжелый и сильно разогнавшийся, не сумел затормозить и врезался в «кюбельваген». В ту же кучу угодил второй грузовик. Третий попытался свернуть.
Холмы с обеих сторон дороги преграждали немцам путь. Водитель второго «кюбельвагена» хотел было развернуться, но сила инерции увлекла авто в общую кучу.
Партизаны обрушили на колонну град пуль. В воздухе разливался дым. Немцы попытались открыть ответную стрельбу, но их осыпали шквалом выстрелов.
Марко и партизаны продолжали стрелять. Нацисты выпрыгивали из грузовиков и тут же падали замертво. Вскоре никто из них уже не пытался сопротивляться.
— Прекратить огонь! — крикнул отец, давая знак партизанам. Они остановились. Одного из ребят ранили в руку, но отряд не потерял ни единого бойца.
Бой был окончен. Адреналин схлынул, и Марко тут же затрясло. Он опустился на землю и положил винтовку. Окинул взглядом кровавую бойню. Quattropunti сделали свое дело. Партизаны победили.
Отец присел рядом с ним, обняв его за плечи. Оба хранили молчание. Партизаны помчались к дороге и нырнули под тент грузовиков — посмотреть, что внутри.
Немцы — кто уже мертвый, кто еще умирающий — лежали повсюду, застыв в жутких позах. Невидящие глаза смотрели в небо. Мундиры вермахта почернели от крови. Над бойней вился дым, и запах пороха перебил аромат цитрусов.
Марко не мог оторвать глаз от жуткой сцены. Этот бой вышел совсем не таким, как в Порта Сан-Паоло. Теперь Марко был рядом с убитыми им же солдатами. Он видел их лица: это были такие же парни, как и он. Совсем недавно они были его союзниками. Его друзьями. Рольф…
Да, они победили, но Марко охватило отчаяние. Он верил в фашизм, а они — в нацизм. И все же он был жив, а они мертвы. По сути между ними не было никакой разницы. Все они были молодыми ребятами, которые заблуждались.
Марко молился, чтобы эта война оказалась последней, но знал: этому не бывать. Мужчины порой ошибались и часто сбивались с пути. Ему казалось, он понял нечто такое, что отец знал уже давно, но оба не проронили ни слова.
Начался восход, и золотые лучи солнца пробились между кипарисами и лимонными деревьями. Отец и сын невольно повернулись посмотреть.
Марко не сводил взгляда с солнца, пока у него не заболели глаза.
Глава восемьдесят восьмая
Элизабетта спешила на работу. Она тревожилась из-за Сандро и всю ночь не сомкнула глаз. В газетах не было никаких новостей о том, что нацисты требуют у евреев золото, по радио тоже ничего не сообщили. Элизабетта поинтересовалась у двух мужчин на улице, не знают ли они, успели ли евреи к сроку, но ни один из них не понял, о чем она говорит.
Она заметила прохожего — маленького старичка в темном костюме и кипе, традиционном еврейском головном уборе. Она догнала его и тронула за локоть.
— Простите, синьор, можно вас спросить?
— Конечно, юная леди.
— Вы не знаете, удалось ли гетто собрать золото?
— Да, — ответил он, и изрезанное морщинами лицо осветилось улыбкой. — У нас получилось.
— Слава богу! — И Элизабетта от счастья обняла его.
Вроде бы он и не возражал.
Глава восемьдесят девятая
Настал канун Рош ха-Шана. Сандро с отцом с утра пораньше отправились в синагогу, вместе с секретарем Розиной они наводили порядок в Зале Совета. Сандро был счастлив и горд, что евреи из гетто преодолели испытание. Отец сумел справиться с невероятно сложной задачей, и Сандро им восхищался как никогда.
Внезапно откуда-то с площади донесся рокот моторов. Сандро посмотрел на отца; глаза Розины тревожно вспыхнули. Все трое поспешили к окнам и в ужасе посмотрели на улицу.
К дверям синагоги подкатили танки с длинными стволами, за ними ехали полные немцев «кюбельвагены» и два больших грузовика с тентом.
Розина испуганно вскрикнула.
— О нет! — Сандро охватил страх.
— Что они делают? — спросил отец, вцепившись в подоконник.
Они смотрели, как нацисты в мундирах вермахта выпрыгивают из транспорта, вытаскивают из грузовика козлы и оцепляют площадь. Подъехал черный автомобиль с нацистскими флагами, из задней двери вышли немецкий офицер и явно встревоженный президент Фоа. На площади за оцеплением начала собираться толпа.
— Идемте. — Массимо повел всех за собой, и они торопливо спустились по лестнице на первый этаж, где и встретились с вошедшими в двери синагоги Фоа и нацистом.
Взбудораженный Фоа указал на немца.
— Это гауптштурмфюрер Майер из СС. Господин Майер, позвольте вам представить…
— Нет времени расшаркиваться, — резко оборвал его Майер. — Нам нужно обыскать синагогу на предмет радиоаппаратуры. Мы считаем, что вы, евреи, поддерживаете тайные контакты с правительством Бадольо.
Фоа тут же вставил:
— Люди господина Майера утром обыскали мой дом в поисках подобных доказательств. Конечно, ничего не нашли. Я заверил его, что ни у кого из нас нет таких контактов.
— Конечно, нет. — Отец Сандро повернулся к Майеру: — Вам незачем обыскивать синагогу. Это место богослужения. Здесь нет никакого радиооборудования или чего-то подобного. Просто возмутительно!
Сандро, испугавшийся за отца, прикусил язык. Немецкие солдаты с автоматами уже ворвались в двери и встали позади Майера, демонстрируя смертельную угрозу.
— В сторону! — велел Майер и прогавкал приказы на немецком.
Солдаты наставили оружие на Сандро с отцом и Розину.
Массимо расправил плечи.
— Не нужно угрожать нам, господин Майер. Я лишь намеревался объяснить…
— В сторону!
Они повиновались, и тогда Майер отдал еще один приказ, солдаты опустили оружие. По следующей команде они заполонили святилище, побежали по проходам в своих черных сапогах и принялись обшаривать резные деревянные сиденья. У каждого сиденья имелся запертый деревянный ящичек с молитвенниками, и немцы разбивали крышки прикладами автоматов.
Охваченные ужасом, потрясенные, Сандро и остальные наблюдали за происходящим. Несколько нацистов бросились к ящикам для подаяния, те тоже были заперты, но и их сломали. Другие помчались к противоположной стороне синагоги, по ступенькам взобрались на биму и бросились к ковчегу, где за парчовой занавеской хранились свитки Торы и другие священные книги.
Сандро вцепился в руку отца, и они ошеломленно и недоверчиво смотрели, как нацисты отдернули полог, за которым скрывались святыни. Они взяли два свитка и с резкими криками швырнули их на пол.
Отец Сандро ахнул:
— Господин Майер, это же вандализм! Солдаты находятся в священном месте, куда допускаются лишь раввины! Там нет никакой радиоаппаратуры.
Фоа встревоженно вытаращил глаза:
— Так нельзя, господин Майер! Это нарушение еврейского закона, я не могу позволить…
— Молчать! — рявкнул Майер. — У меня приказ обыскать синагогу сверху донизу. Вы проиграли войну и теперь находитесь на военном положении. Заткнитесь. Или отправитесь на Виа-Тассо.
Сердце Сандро бешено колотилось в груди, он бросил полный ужаса взгляд на лестницу, кишащую немцами, которые бегали по ней туда и сюда.
— А теперь все поднимаемся наверх! — Майер указал на лестницу, Сандро и остальные прошли за ним на второй этаж, где им открылось жуткое зрелище.
Немцы в конференц-зале рылись в книжных шкафах, швыряя книги и бумаги прямо на пол. Обнаружив запертую картотеку, они взломали ее и принялись изучать содержимое.
Другие солдаты принесли картонные коробки и начали упаковывать туда документы.
Массимо нахмурился:
— Господин Майер, это записи общины. Почему их конфискуют? Вы упоминали только обыск.
— Мы более внимательно просмотрим документы вне этих стен. — Майер указал на шкафы у дальней стены. — Что там за тома в переплете, Фоа?