— Элизабетта? — позвал Сандро, но тут девушка обернулась и оказалась вовсе не Элизабеттой.
— Простите?
— Извините… Я принял вас за другую. — Сандро попятился в толпу. Мог бы и сам догадаться. Он прогнал Элизабетту, так что вряд ли она о нем вспоминает. Она его разлюбила.
Сандро вспомнил тот вечер в Ла Сапиенце, когда они целовались под звездами. Он задумался: написала ли она ту книгу, о которой мечтала?
Отмахнувшись от этих мыслей и стараясь выбросить ее из головы, Сандро направился к семье.
Глава девяносто третья
Он стоял у кровати Розы, волнуясь за сестру. Уже больше недели ей нездоровилось: болел живот. Она почти ничего не могла есть. Красивое лицо исхудало и побледнело, а глаза потеряли блеск.
Мать потрогала ее лоб ладонью.
— Дорогая, у тебя слишком высокая температура. Пора нам отправляться в больницу, пока ты еще можешь ходить.
— Я скоро поправлюсь, — слабо сказала Роза.
— Нет, тебе нужно лечиться.
Сандро был с матерью согласен.
— Но чем она болеет, мама?
— Нельзя поставить правильный диагноз без анализов. Причин может быть множество.
— Что же делать? Папы не будет до позднего вечера.
Массимо остался в синагоге наводить порядок после разграбления архивов.
— Мы с тобой сами ее отведем. Не хочу ждать папу. Оставим ему записку. — Мать с целеустремленным видом выпрямилась, поджав губы.
— Хорошо, идем, — кивнул Сандро.
— Нет, мама, не стоит, — покачала головой Роза. — Тем более после комендантского часа. Сандро, скажи ей. Комендантский час…
— Не волнуйся. Если нас остановят, мы объясним, что тебе срочно требуется помощь врача.
— Как будто им не все равно, — пробормотала мать.
Пока Розу осматривали, Сандро с матерью сидели в зале ожидания. Ей очень обрадовался доктор Сальваторе Кристабелло, один из бывших коллег Джеммы. Он покосился, хоть и сдержанно, на ее поношенное коричневое платье и изменившийся облик. Сандро догадался, что когда-то стройная мать стала изможденной, а мельком заметив свое отражение в стекле окна, понял, что он — тоже.
К ним вышел доктор Кристабелло, профессионал с редкими седыми волосами и в бифокальных очках, одетый в белоснежный халат. Выражение его дружелюбного лица было очень серьезным.
— Как она? — Джемма вскочила ему навстречу, а за ней и Сандро.
— Она поправится, показатели в норме, но требуется госпитализация. Полагаю, дело в желудочно-кишечном тракте — вероятно, паразиты. Такое теперь часто встречается, учитывая плохое питание.
— И я решила так же.
— Мы поставили ей капельницу, взяли анализы крови и мочи. Результаты будут через некоторое время, так что пока вы можете пойти домой и поспать.
— Я бы хотела остаться, если можно.
— Хорошо. Полагаю, смогу тебя незаметно провести.
— Спасибо, Сальваторе. — Мать повернулась к Сандро и взяла его за руку. — Иди домой, милый. Побудь с отцом.
— Но я тоже хочу остаться. А папе мы написали записку.
Вмешался доктор Кристабелло:
— Сандро, я могу потянуть за кое-какие ниточки и провести твою мать в палату Розы, но тебя не выйдет.
— Ладно, — неохотно согласился Сандро.
— Молодец, — похвалила его мать и поцеловала в щеку.
Сандро вышел из больницы, которая находилась всего в нескольких шагах от Понте-Честио — моста, ведущего к Трастевере и Элизабетте. Сандро вдруг захлестнула сильная тоска по ней. Он дивился, как ему удалось так долго прожить без нее. Сил сопротивляться не было. Сердце подсказало ему дорогу: он свернул направо, перешел мост и оказался в Трастевере.
Сандро с трудом узнавал местность. Улицы были пустынны, рестораны и магазины закрылись. Окна в домах затемнены на случай воздушного налета. Повсюду валялись мусор и щебень, от цветочных горшков остались лишь обломки. Шпалеры стояли голыми, без цветов, сломанные перекладины цеплялись за стены. Уцелели лишь навесы из плюща — единственного растения, которое в уходе не нуждалось, а значит, за ним никто не присматривал. Как за Сандро.
Сандро шагал будто в бреду, и ноги сами несли его к любимой. Он станет умолять принять его и приютить, обнимет крепко, и они наконец будут вместе, как задумал Господь до того, как вмешались люди, фашисты и нацисты, ненависть, законы и несправедливость. Он приближался к ее дому, безмолвно молясь о том, чтобы его мечта сбылась и он наконец-то был с ней.
Сандро свернул на ее улицу, вокруг не было ни души. Он дошел до ее дома — двухэтажного строения, покрытого золотистой штукатуркой, сиявшей будто солнце. Свет не горел, ставни были закрыты. Наверняка Элизабетта спит.
Он вспомнил, как Марко пел ей серенаду, но Сандро не умел петь. У него не было песен, не было больше ничего. Отчаяние захлестнуло Сандро, и он понял, что ему нечего ей предложить: у него нет образования, он больше не гений, нет даже здоровья. Казалось, с него содрали кожу до костей, осталась лишь сама его суть, жаждущая ее.
Сандро рухнул коленями прямо на брусчатку. Он склонил голову, согнувшись пополам, и слезы, которые он сдерживал, обожгли ему глаза. Сандро, охваченный горем, сломался, неспособный двигаться.
— Сандро?
Он мог бы поклясться, что слышит голос Элизабетты, зовущий его по имени. Голос, который он так давно любил, доносился откуда-то сверху, возможно, с самих небес. Наверняка у него галлюцинации, он по-настоящему обезумел.
И все же Сандро поднял голову.
Глава девяносто четвертая
Перед тем как лечь спать, Элизабетта с кошками отправилась на крышу; в руке она несла свечу в банке. Днем, пока она работала в ресторане, шел дождь, так что цветы в супницах чувствовали себя неважно: у них не имелось дренажа. Пришлось слить воду, чтобы не сгнили корни. Наверняка именно по этой причине бесценные супницы и не использовали в качестве цветочных горшков.
Поставив банку со свечой на стол, она принялась за работу, наклоняя супницы, чтобы вода стекала прямо на пол. Ньокки и Рико пробирались по крыше, аккуратно переставляя изящные лапки и обходя лужи. Они втягивали носиками воздух, считывая информацию, доступную лишь кошачьим, ведь способности животных, особенно кошек, намного превышают людские. И тем более это было верно для Рико и Ньокки — гениальных созданий даже среди им подобных.
Элизабетта подошла к супнице Capodimonte и заметила, что Ньокки направляется к узкому бортику, который проходил по периметру крыши. Она не любила, когда кошки ходили там, очень боялась, что они могут упасть.
— Ньокки, пожалуйста, слезай, — попросила Элизабетта, но та и не думала отказаться от своих намерений, даже таких опасных. Слишком она была сильна духом и самоуверенна.
Элизабетта осторожно подошла к краю, опасаясь стать причиной того самого бедствия, которое хотела предотвратить. Она опустилась на колени и протянула руку, однако нахалка Ньокки лишь отвернулась, продемонстрировав ей пушистый didietro[129].
Элизабетта глянула вниз и удивилась, увидев перед домом мужчину. Он был высоким и худым, со светлыми волосами, на которых блестел лунный свет. Несмотря на темноту, чутьем она догадалась, кто это. Элизабетта задумалась: на самом ли деле видит Сандро, или это ей снится наяву? С чего бы ему торчать посреди ночи у нее перед домом?
И тут мужчина упал на колени.
— Сандро? — ахнула Элизабетта.
— Элизабетта? — Сандро поднялся, глядя на нее. — Это правда ты?
— Да! А это правда ты?
— Где ты? Почему ты наверху?
— Почему ты внизу? — взволнованно закричала Элизабет. — Иди ко мне! Пройди два дома вниз по улице и обойди сзади, там есть переулок.
— Я сейчас! — И Сандро побежал.
Элизабетта вскочила на ноги и поспешила к пожарной лестнице. Через несколько минут она увидела, как по переулку мчится тень Сандро, устремляясь к ней, и в ее сердце вновь вспыхнула любовь, которую она так долго к нему питала.
— Я люблю тебя! — воскликнул Сандро.
— Я тоже тебя люблю! — Душа Элизабетты наполнилась счастьем, а Сандро тем временем добрался до пожарной лестницы, ухватился за нижнюю перекладину и взобрался на первую площадку. Он взлетел по ступенькам, Элизабетта потянулась к нему, а он подхватил ее на руки, перенес на крышу и поцеловал — раз, а потом еще раз.
Элизабетта обняла его и поцеловала в ответ — горячо, страстно. В его объятиях растаяли вся ее боль, страх и тревога, в душе Элизабетты вспыхнула радость, и тут он поставил ее на ноги, посмотрел на нее с улыбкой и взял ее лицо в ладони, словно какую-то драгоценность, хрупкую, как старинный фарфор.
— Я так по тебе скучал, Элизабетта.
— Я о тебе тревожилась.
— Мы выжили. Кажется, худшее позади.
— Слава богу, — быстро отозвалась Элизабетта, словно боялась, что они не успеют все наверстать.
— Слыхала о золоте?
— Да, я приходила — отнесла деньги.
— Деньги? Но почему ты не сказала мне?
— А как же supplì — они тебе понравились?
— Какие supplì? Ты о чем? — Сандро погладил ее по щеке.
— Я так рада, что ты пришел! Не могу поверить, что ты и правда здесь, у меня на крыше.
Сандро восхищенно огляделся вокруг.
— Что это за место? Какой чудесный запах! Что тут есть? Цветы? Растения? Кажется, пахнет базиликом!
— Я выращиваю тут травы…
— Перцы? Помидоры? Еда! — Сандро отпустил ее и повернулся к кусту помидоров. Он схватил плод и, смеясь, его надкусил. — Боже, как вкусно! Так вкусно, слезы наворачиваются! Ты выращиваешь всю эту еду? И базилик? Обожаю свежий базилик! Я по нему скучаю!
— Да, вот. — Элизабетта отщипнула веточку базилика и сунула ту в петлицу его пиджака. — Не хуже любого цветка.
— Лучше! А эти цветы? Пахнет как в раю! Боже мой, Элизабетта, это рай! Оазис! Ты просто мечта!
Элизабетта потянулась к нему, вновь целуя его и ощущая вкус томата на его губах и языке; Сандро обнял ее, целуя в ответ, разжал руку и бросил помидор на крышу. Тело Элизабетты в жажде обладания сминали его ладони, его пальцы, такие же голодные, как и он сам.