— Браво, мальчики! — просияла professoressa Лонги. — Какое вдумчивое исследование, Сандро, я прежде такого и не слышала!
Ребята дружно проследовали на свои места. Элизабетта улыбнулась обоим, и Марко, успокоившись, уселся за парту. Наверняка он ошибся, в тот день у реки ничего между Элизабеттой и Сандро не произошло.
Глава восьмая
Сандро вздохнул, усаживаясь рядом с матерью. За окном сгущались сумерки, на обеденном столе стоял лучший фарфоровый сервиз, столовое серебро и хрустальные бокалы. Сестра познакомилась в Лондоне с новым кавалером, сегодня она должна была привести его на ужин, но они запаздывали, как и отец Сандро — Массимо. Мать злилась; она всегда считала, что опоздания дозволены лишь младенцам, что рождаются позже назначенного срока.
Мать Сандро, Джемма, была элегантной дамой, в тот вечер она надела серое платье с жемчужным ожерельем и подходящие к нему серьги. Седые волосы были красиво уложены, серо-голубые глаза сияли за стальными очками, что сидели на длинном носу. Лицо у нее тоже было вытянутое, но черты тонкие, а шея — в точности как у женщин с картин Модильяни. Рабочий день в больнице выдался утомительным; Сандро гордился ее профессией, хотя соседи судачили, что она не сидит дома, как приличествует настоящей матери.
Из кухни, где экономка семейства Корнелия Росси готовила еду, доносился аромат жареных моллюсков и печеного картофеля.
— Мама, можно уже поесть? — спросил Сандро, у которого урчало в желудке.
— Разумеется, нет, сначала дождемся остальных.
— Dottoressa[33], я не могу так долго держать подогретым первое блюдо! — Корнелия, кряжистая вдова шестидесяти лет, обладающая жизнерадостным нравом, вошла в столовую с блюдом. Она нянчила Сандро в детстве, а когда мальчик подрос, осталась работать у Симоне экономкой, и он любил ее, как вторую мать. У нее были темные глаза с набрякшими веками, широкий нос и неизменная улыбка.
— Понимаю, спасибо, — кивнула мать. — Мы за ним присмотрим.
Корнелия водрузила блюдо на стол.
— Buon appetito[34]. Сандро, я приготовила фаршированные оливки!
— Спасибо! — обрадовался Сандро. Корнелия была родом из городка Асколи-Пичено, ее фирменным блюдом были жаренные в сухарях оливки, фаршированные ягнятиной, говядиной, сыром, овощами и травами.
— Мама, пожалуйста, ну можно?
— Только одну.
Сандро забросил в рот жареную оливку, наслаждаясь вкусом. Панировка была тонкой, золотисто-коричневой и хрустящей, а фарш теплым, пряным и сочным.
— Спасибо, Корнелия.
— Да, grazie. — Мать Сандро тоже потянулась за оливкой.
— Пожалуйста, — улыбнулась Корнелия и вышла.
Джемма повернулась к сыну:
— Итак, как сегодня дела в школе?
— Отлично, а еще я получил новое задание от Энцо, ассистента профессора Леви-Чивиты.
— Хорошо. — Мать задумчиво съела оливку. — Нравится работать?
— Да, но порой непросто.
— Ты справишься, — улыбнулась мать. — Леви-Чивиту уже видел?
— Нет. Он всегда очень занят.
— Может, лучше зайти к нему в кабинет и самому представиться? Уверена, он обрадуется знакомству со столь гениальным юношей.
Сандро хохотнул.
— Однажды Леви-Чивита обнаружил ошибку в расчетах Эйнштейна, которые тот описал в теории Entwurf[35]. Ты и впрямь думаешь, что он обрадуется встрече со способным учеником местной школы?
Мать рассмеялась:
— Может быть, ты станешь следующим Леви-Чивитой? Ты когда-нибудь об этом думал?
— Разве что мечтал. — Сандро не шутил, он и правда мечтал об этом.
— Нужно верить в себя. Ведь Леви-Чивита уже выбрал тебя, верно?
— А еще множество учеников со всего мира.
— А я все равно тобой горжусь. — Мать коснулась его руки. — Знаю, ты считаешь, что я придираюсь, но пойми меня правильно. Нужно продвигаться вперед не ради удовлетворения своих амбиций, а для чего-то более важного. Господь наделил тебя прекрасным даром — умом, и сделал это не просто так. Тебе нужно выяснить, для чего, и следовать намеченному курсу.
Сандро удивленно моргнул: такого он от матери еще не слышал, а ведь он все ее нравоучения выучил наизусть. Не успел он ничего ответить, как разговор прервался: дверь квартиры отворилась, и вошел отец семейства. Массимо Симоне был старше большинства отцов одноклассников Сандро. Поредевшие черные волосы, перемежавшиеся седыми прядями, растрепались. Рост его был так невелик, что в школе его дразнили Минимо и ему приходилось искать утешения в учебе, а это в свой черед помогло ему стать адвокатом по налоговому праву. Отец Сандро часто рассказывал эту историю, желая показать, что недостатки всегда можно обратить в свою пользу.
— Buona sera, sposa e giovanotto[36]. — Отец снял шляпу, сверкнув яркими темными глазами за толстыми стеклами бифокальных очков. — Простите за опоздание, собрание в синагоге затянулось. — Он подошел поцеловать жену. — Угадай, кто стал новым главным юрисконсультом Совета?
— Не ты ли? — с легким неодобрением спросила Джемма.
— Точно так! Возможно, я еще чего-то добьюсь. — Подмигнув, отец уселся за стол.
— Но ты и так очень занят, Массимо.
— Возможно, но это важно, и я им нужен.
— Здорово, папа! — порадовался за отца Сандро.
Еврейской общиной Рима руководил Совет в составе пятнадцати мужчин, которых называли советниками; среди прочего они отвечали за ведение дел, оплату счетов и учет населения. Отец Сандро неофициально консультировал их по юридическим вопросам, он проводил в синагоге все больше и больше времени — и ему было приятно, что его заслуги признали, однако Джемма наверняка была права насчет его занятости.
Снова открылась дверь, и наконец вошла Роза под руку с высоким рыжеволосым мужчиной с ярко-голубыми глазами, приятной улыбкой и веснушками. Он надел темный костюм английского кроя, а Роза, похоже, пребывала в чудесном настроении. Она принарядилась в черное платье, которое берегла для особых случаев.
— Мама, папа, — сказала она, — извините нас за опоздание! Познакомьтесь с Дэвидом Джейкобсом. Он только что приступил к работе в посольстве.
— Добро пожаловать в наш дом, Дэвид. — Массимо поднялся и пожал молодому человеку руку.
— Спасибо за приглашение, синьор Симоне. — Дэвид повернулся к матери Сандро и обходительно приветствовал ее кивком. — Спасибо, dottoressa Симоне.
— Добро пожаловать. Садитесь, пожалуйста. Давайте, я вам что-нибудь положу? Еда остывает. — Джемма укоризненно посмотрела на Розу, но та, не обратив на мать внимания, выдвинула стул для Дэвида. Сандро счел парня Розы любезным, хоть его итальянский звучал несколько шаблонно, однако это было вполне простительно. Они заняли свои места, и Роза подмигнула брату. Тот радовался, что у нее снова горят глаза, и немного раскаивался, потому что так и не набрался смелости подарить что-нибудь Элизабетте, растеряв весь пыл, который вскружил ему голову после поцелуя у реки.
Отец произнес молитву и поднял бокал вина.
— Сегодня особенный вечер, Роза. Не только потому, что у нас гость. Есть новости: меня избрали в Совет. Выпьем же за процветание Италии во главе со мной и Муссолини!
— Браво, папа, — засмеялась Роза.
— Ну ничего себе, — брякнул Дэвид.
Массимо недоуменно моргнул, а Роза наградила своего спутника предупреждающим взглядом. Повисла тишина, все неловко потягивали вино. Джемма начала подкладывать гостям угощение, а Дэвид повернулся к отцу Сандро:
— Простите синьор Симоне. Я не то хотел сказать. Я просто удивлен, что еврей может быть столь пламенным фашистом.
— Извинения приняты, но в них не было необходимости, — улыбнулся Массимо. — А что же до вашего замечания, многие из евреев — гордые фашисты. Согласно статистике, евреи вступают в партию в той же пропорции, что и гои.
Дэвид поджал губы.
— Я удивился, поскольку Адольф Гитлер — явный антисемит. Разве вас это не смущает?
— Да, но национал-социализм к нам никакого отношения не имеет. Мы итальянские фашисты, среди нас нет антисемитов. Дуче пришел к власти задолго до того, как Гитлер появился на политической арене, а не наоборот. Это Гитлер подражает Муссолини.
— И все же Гитлер — канцлер Германии.
Роза поерзала на стуле, и Сандро задумался: может, она пытается пнуть Дэвида под столом, как поступала с братом, когда он был маленьким.
Массимо кашлянул.
— Это неважно. Германия — это Германия, а Италия — это Италия. Мы победили немцев в Великой войне[37]. Я сам служил в армии, в Двадцать девятом Пьемонтском пехотном полку, в нашей партии множество евреев-ветеранов. Нам требовался сильный лидер, и при Муссолини экономика страны шагнула вперед. Он упростил наше запутанное налоговое законодательство, моя практика стала обширна, как никогда прежде. Теперь я представляю множество мелких предпринимателей, и у всех моих клиентов дела идут как по маслу. — Массимо многозначительно взмахнул вилкой. — Один видный еврейский банкир, Этторе Овацца[38], призывает все больше евреев вступать в ряды фашистской партии. Возможно, теперь, став советником, я поеду в Турин, чтобы с ним встретиться.
— Правда, Массимо? — вмешалась Джемма. — Когда?
Дэвид нахмурился:
— Синьор Симоне, вопрос не в том, как вы воспринимаете себя, а в том, как вас воспринимают другие.
Роза снова поерзала на стуле, и на этот раз Сандро заметил, что Дэвид вздрогнул.
Массимо склонил голову набок.
— Скажу вам так: наши соотечественники-итальянцы воспринимают нас как итальянских евреев, коими мы и являемся. Семья Симоне — одна из старейших в Риме, наши предки приехали сюда не только до Христа, но и до того, как был разрушен Храм. — Он облокотился на стол. — Евреи здесь полностью влились в общество, о том же говорит и доля смешанных браков — их почти пятьдесят процентов. Бывший премьер-министр Луиджи Луццатти был евреем, как и бывший мэр Рима Эрнесто Натан. Я могу бесконечно перечислять выдающихся еврейских граждан и предводителей.