— Послушай, Элизабетта, — мягко произнес Сандро. — Можем мы сегодня забыть прошлое, отбросить все, что было раньше, и все, что случится потом? Я не знаю, что ждет нас в будущем. И предложить тебе мне нечего, только мою любовь, такую сильную, что таится в глубине моего сердца, самого моего существа. Это все, что у меня есть, любимая. Готова ли ты ее принять? Дашь ли мне взамен свою любовь? Подаришь ли мне этот вечер?
— Да, да, да…
Сандро целовал ее, и Элизабетта со всей страстью целовала его в ответ, а когда пришло время, отвела к кушетке с мягкой обивкой и подушками, скрытой под навесом из глицинии, которая окружала их, словно благоухающая комната из цветов. Даже когда легли, они не перестали целоваться, и Сандро, занявшись с ней любовью, показал всю свою нежность и пыл, а Элизабетта приняла этот дар и подарила ему свой в ответ.
А потом они уснули в объятиях друг друга, под звездами, среди цветов, растений и кошек.
Глава девяносто пятая
Сандро проснулся, держа Элизабетту в объятиях. Он ощутил на ногах холодные капли и понял, что начинается дождь. Оба лежали нагими на кушетке, их прикрывал навес из глициний. Небо до сих пор было темным, правда, Сандро не представлял, который час. Свеча в банке еще не догорела. Ему не хотелось уходить, но отец дома тревожился за Розу.
— Элизабетта? — тихо позвал он, но та не шелохнулась. Сандро отодвинулся, быстро оделся и собрал ее одежду. Подошел к шезлонгу и поднял любимую на руки, прижав к груди.
Она что-то пробормотала во сне, зарывшись лицом ему в шею, и Сандро понес ее вниз по пожарной лестнице, а кошки отправились следом. На первой площадке была приоткрытая дверь, он вошел в маленькую спальню, опустил Элизабетту на кровать и укрыл одеялом. Окинул взглядом ее комнату — та оказалась под стать его ожиданиям: аккуратной и красивой, с письменным столом и комодом у стены.
Сквозь приоткрытую дверь проникал слабый свет, и Элизабетта отвернулась. Сандро задержался ненадолго, впитывая взглядом каждую ее частицу, желая запомнить навеки.
Ее платье Сандро бросил на спинку стула, а потом поискал на столе карандаш, чтобы написать ей записку. Там он заметил блокнот, который оставил у двери Элизабетты в день ее рождения. Сандро открыл его, думая, что блокнот сплошь исписан ее почерком, но страницы оказались пустыми. Он написал Элизабетте записку, вернулся к кровати и нежно поцеловал любимую в щеку. От ее волос все еще веяло ароматом глицинии.
— Я люблю тебя, — прошептал Сандро, и Элизабетта что-то невнятно пробормотала.
Он ушел, затворив за собой дверь. Спустился по пожарной лестнице, а добравшись до низа, ухватился за последнюю перекладину и спрыгнул на землю. Дождь зарядил сильнее, и Сандро с новыми силами торопливо зашагал по переулку. Он пронесся по темным улицам Трастевере, пребывая в собственном мире, — это был рай, куда попадают юные влюбленные, место, где не существует комендантского часа и нацистов.
Он помчался к дому, взбежал по лестнице в квартиру и, открыв дверь, обнаружил отца, который задремал в кресле прямо в своем поношенном костюме и при галстуке. Свет не горел, на коленях у Массимо лежала газета. Сандро подошел к нему.
— Папа? — позвал он.
Отец тут же открыл глаза.
— О… Должно быть, я задремал. Как Роза? — встревоженно спросил он. — Я бы приехал в больницу, но комендантский час… А где мама?
— С Розой все хорошо. У нее что-то с кишечником, и мама решила остаться в больнице.
— Ладно. — Отец нахмурился. — Я думал, ты придешь раньше. Ты так долго был в больнице?
— Нет. — Сандро не стал раздумывать. — Я был у Элизабетты, и, прежде чем ты что-то скажешь, я люблю ее, а она любит меня. Как только отменят расовые законы, мы поженимся.
Отец поднял седую бровь:
— Мазл тов[130].
Сандро недоверчиво моргнул:
— Ты не возражаешь?
— После всего, что мы пережили? Я устал от этой войны. Если любишь ее — женись. Ты замечательный сын. Ты должен быть счастлив. — Отец раскрыл ему объятия, и Сандро, который был тронут до глубины души, его обнял.
— Спасибо, папа.
— А теперь идем спать.
Так они и поступили, и Сандро заснул под шум дождя, крепко и покойно. Но прошло всего несколько часов, и их с отцом разбудил стук в дверь.
Глава девяносто шестая
Сандро проснулся. Он не сразу понял, что кто-то стучит в дверь. Сандро уснул так крепко, что у него разболелась голова. Всего несколько часов назад он был с Элизабеттой в ее саду на крыше.
Он вскочил с кровати, включил свет и поспешил к двери. Отец поспешно направился следом, заправляя дужки очков за уши. Сандро начал догадываться: творится что-то неладное. Внизу плакали мальчики Понтекорво. Снаружи раздавались крики на немецком. Грохотали по мостовой сапоги. Вдалеке ревели двигатели грузовиков.
Сандро повернул ручку, и как раз в этот миг дверь открылась. В квартиру ворвались два немца в касках — длинный и коротышка, вооруженные автоматами.
— Mani in alto![131] — крикнул коротышка, направив оружие на Сандро с отцом.
Сандро задохнулся от страха. Они в ужасе подняли руки, оба стояли в одних трусах. Несмотря на свой страх, Сандро пытался сообразить, что происходит. Он не знал, чего хотят немцы. Возможно, это все из-за ссоры с Майером? Но шум снаружи намекал: пришли не только за ними.
Коротышка держал автомат на изготовку. Его каску и шерстяную куртку усеяли капли дождя. Высокий подошел к телефону и перерезал провода, а затем начал обыскивать квартиру.
Сердце Сандро бешено забилось. Он не смел взглянуть на отца. По крайней мере, мать и Роза были в безопасности.
Коротышка покопался в кармане куртки, достал смятый лист бумаги и молча протянул им.
Сандро с отцом, все еще держа руки поднятыми, посмотрели на бумагу. Это оказался список всех жильцов их дома, с указанием возраста и даты рождения. Должно быть, его составили по документам общины, конфискованным в синагоге. Имена Сандро и отца стояли рядом с именами матери и Розы.
— Wo? — Коротышка указал на их имена. — Wo? Wo?
Сандро знал, что по-немецки это означает «где». Нацист спрашивал, где его мать и Роза.
— Todt, — быстро ответил он, что означало «мертва».
— Was ist?[132] — Высокий ткнул пальцем в сторону кровати Розы, которую втиснули рядом с кроватью Сандро.
Сандро быстро сообразил:
— Todt — обе, на прошлой неделе.
— Hier![133] — Коротышка протянул Сандро еще одну бумагу.
Сандро и его отец в ужасе прочитали:
1. Вы, ваша семья и прочие евреи из вашего дома должны быть переселены.
2. Вы должны взять с собой:
а) продовольствие не менее чем на восемь дней;
б) продуктовые карточки;
в) удостоверение личности;
г) стаканы для питья.
3. Также вы можете взять:
а) небольшой чемодан с личными вещами, одеждой, одеялами и т. д.;
б) деньги и драгоценности.
4. Заприте квартиру (дом). Заберите ключи с собой.
5. Инвалиды, даже в самых тяжелых случаях, ни в коем случае не должны оставаться дома. В лагере есть лазареты.
6. Через двадцать минут после вручения уведомления семья должна быть готова к отъезду.
У Сандро задрожала рука, державшая листок. Их везли в трудовой лагерь.
— Zwanzig minuten! — крикнул коротышка, и немцы ушли, захлопнув за собой дверь.
Сандро потянулся к отцу, и они крепко обнялись. Никогда еще отец не казался ему таким худым и хрупким. Сандро хотелось плакать, но он взял себя в руки.
— Слава богу, мама и Роза в больнице. Они в безопасности.
— Да, но мы же договаривались с Капплером. — Отец, разволновавшись, отстранился от Сандро. — Мы выполнили свою часть сделки.
— Значит, они заберут двести человек? Вот, значит, что происходит?
— Наверняка. Они не соблюли условия сделки. Повели себя недобросовестно. Это существенное нарушение закона.
— Но что мы можем поделать? Надо идти. Мы не можем тут спорить о законности их действий.
— Но ведь есть закон. Есть понятие чести. Мы встречались с самим Капплером.
— Папа, нужно собираться. На юридические дискуссии нет времени. Закон нам сейчас не поможет. Теперь закон — это немцы. — Сандро поспешил к своей кровати.
— Мы заключили устный договор, сынок. — Отец стоял неподвижно, качая головой. — Мы выполнили свою часть договора. Это явное нарушение.
— Папа, пора одеваться. — Сандро положил удостоверение личности и одежду в рюкзак, а отец подошел к шкафу и достал рубашку.
— Полагаю, Альманси и Фоа позвонят Капплеру. Ему придется нам многое объяснить, это уж точно.
— Не забудь удостоверение личности. — Сандро сложил в рюкзак стаканы и продуктовые карточки. — Остальное я захвачу.
— Интересно, как Капплер будет оправдываться. Это ведь просто немыслимо.
— Ключи я взял. — Сандро достал их из ящика и положил в карман. — Мы оставим дверь незапертой для мамы и Розы.
— Ну конечно, вмешается Ватикан. — Отец надел рубашку и покачал головой. — Со временем справедливость восторжествует. Нас выпустят из трудовых лагерей. Слово Капплера нерушимо.
Сандро вырвал страницу из блокнота и взял карандаш, вдруг подумав, что это уже вторая записка, которую он пишет за сутки. Он начал было выводить имена матери и Розы, но вспомнил, что сказал немцам, будто те мертвы. Вместо этого Сандро написал:
Не волнуйтесь за нас. Увидимся, как только сможем. Мы вас любим.
Он отложил карандаш.
— Готов? — спросил Сандро отца.
— Почти. — Тот затянул галстук. — Положи записку в банку с чаем, так мама ее точно найдет. Она ведь так любит чай, сам знаешь.