— Хорошая идея, — сказал Сандро, удивляясь ходу мыслей отца. Вряд ли мать бросится заваривать чай, когда вернется домой и обнаружит, что они пропали.
Он оставил записку на столе.
Глава девяносто седьмая
Проснувшись, Марко увидел отца: уже одетый, тот склонился над его кроватью.
Почему-то в спальне горел свет.
— Что такое, папа?
— Вставай, нам пора. — Отец был мрачен. — Немцы что-то затевают в гетто.
Марко сразу же подумал о Сандро. Он откинул одеяло и вскочил. Слышно было, как мать молится в родительской спальне.
— То-то вчера вечером было слишком тихо. — Отец поджал губы и покачал головой. — И как я не догадался, что они что-то замышляют…
— Остальные придут? — Марко подошел к стулу, взял штаны и быстро натянул.
— В свое время. Мы ближе всех, так что пойдем первыми. Немцы оцепляют гетто. Они выставили караулы возле синагоги, на Виа-дель-Портико-д’Оттавия, Виа-ди-Сант-Анджело-ин-Пескерия, Пьяцца Костагути и Пьяцца Маттеи.
От страха в груди Марко все сжалось. Семья Сандро жила недалеко от Пьяцца Костагути. Он накинул рубашку и застегнул пуговицы.
— Колонна немецких грузовиков едет по набережной Ченчи.
Марко быстро обулся.
— И много их?
— Около тридцати, с ними сопровождение. А будет еще больше.
Отец вышел из комнаты, и Марко бросился за ним.
— О нет. Это огромная операция.
— Да, и грузовики пустые. Нацисты набьют их людьми. — Отец и Марко спустились по лестнице.
— Как такое могло случиться? Евреи отдали им золото, они заключили сделку.
— Похоже, сделка была лишь уловкой, чтобы потянуть время. Они и не собирались соблюдать условия.
— Что? Но почему?
— На организацию столь крупной операции требуется время. Должно быть, они ее давно планировали. Вот почему арестовали карабинеров. — Отец спустился по лестнице и направился в кладовую, Марко шел за ним по пятам.
— Ты считаешь, они заберут двести человек?
Отец открыл дверь в кладовую и включил свет, но ответа не последовало.
— Папа? Они все равно заберут двести человек?
Отец посмотрел на него с выражением, которого Марко никогда у него не видел: на его лице отпечаталась смесь печали, гнева и решимости.
— Сынок, сдается мне, для двухсот человек грузовиков слишком много.
— О чем ты? — с бешено колотящимся сердцем спросил Марко. — Что ты хочешь сказать?
— Похоже, что нацисты заберут всех евреев. Они вывезут всех из гетто, как в Германии. Это rastrellamento[134].
Марко выругался себе под нос.
— Нет! Не может быть! Всех?
— Всех. — Отец потянулся к полке, где за банками они прятали пистолеты.
И без того потрясенный Марко онемел от ужаса. Но затем испытал еще более мрачное чувство — чистую ярость.
Отец достал два пистолета, один спрятал себе в карман, а второй протянул Марко.
— Он заряжен.
— Идем, — сказал Марко, беря пистолет.
Глава девяносто восьмая
Марко с отцом взбежали на Понте-Фабричио. Лил сильный дождь, их головы и плечи сразу промокли. Они поднялись на вершину моста, и им открылся вид на гетто. Зрелище их ужаснуло и разъярило.
На том берегу собрались сотни немцев. От остального Рима гетто отгородили козлами. Длинная вереница крытых грузовиков перекрыла набережную Ченчи. Повсюду стояли «кюбельвагены». Нацисты выставили охрану у подножия моста, где собралась толпа.
Марко понял: отец был прав. Это точно rastrellamento — облава на евреев из гетто. Слишком много немцев, слишком много грузовиков и слишком много возни — иное просто невозможно. Не верится, что кому-то, пусть даже нацистам, может сойти подобное с рук — и это в Риме, прямо под носом у Ватикана!
Марко с отцом спустились по мосту и, замедлив шаг, приблизились к обезумевшей от горя толпе. Мужчины и женщины утешали друг друга, обнимались, молились и плакали. Марко изо всех сил старался держать себя в руках. Моторы грузовиков ревели, работая на холостом ходу и извергая выхлопные газы. Нельзя допустить, чтобы Сандро и его семью затолкали в кузов и увезли в трудовой лагерь.
Марко прошептал отцу:
— Нужно что-то делать!
— Нет. Будем ждать.
— Чего? Нельзя просто стоять здесь! — Пальцы Марко обхватили рукоятку пистолета в кармане.
— Не надо. Из-за тебя нас всех поубивают. Потерпи.
Вдруг с северной стороны гетто, оттуда, где жил Сандро, донесся выстрел.
— Нет! — испуганно вскрикнул Марко.
Отец бросил на него взгляд. По толпе пробежала волна страха. Женщины охали, мужчины на все лады костерили нацистов. Какой-то старик качал головой, его мутные глаза заливали слезы. Женщина со всхлипом закрыла лицо руками.
— Папа, я, кажется, придумал…
— Что?
— Идем.
Глава девяносто девятая
Сандро вместе с отцом вышел из дома, прихватив с собой небольшую сумку с вещами и хлебом. Пьяцца Костагути была полна немцев: держа овчарок на коротком поводке, они выкрикивали приказы, подталкивали испуганных людей, заставляя строиться в шеренги. Крики и плач доносились и с других улиц. Где-то уже стреляли.
Сандро с отцом встали в ряд, что протянулся поперек площади. Нацисты навели на них автоматы, лица их было не разглядеть из-за касок. Под проливным дождем перепуганные насмерть семьи прижимались друг к другу.
Отец вздрогнул. Сандро подавил в себе ужас. В том же ряду он заметил других жильцов их дома. Понтекорво со своими тремя мальчиками — Джакомо, Карло и Датилло, который все время плакал. Ланзаны с девочками, Амелией и Аидой, и мальчиками, Альваро и Джузеппе.
Нацисты выгоняли людей из домов. Семья ДиКонсильо — Эстер с шестилетней Адой, Марко, которому всего четыре, малышка Мирелла, той не было и года. Семья Сабателло — Джованни с Грациеллой, Летицией, Италией и Франко. Восьмилетняя Лиана.
Сандро увидел кое-кого из своих учеников, на их юных лицах отпечатался ужас. Семьи прижимались друг к другу. Мужья утешали жен. Матери укрывали детей от дождя, словно наседки, расправившие крылья. Все держали в руках чемоданы и небольшие сумки. Их заставляли ждать, пока другие евреи под дулами автоматов становились в шеренгу.
Сандро понял, что нацисты не считают людей. А значит, они заберут не только двести человек. На Пьяцца Костагути собралось куда больше.
Он огляделся и пришел к ужасающему выводу. Похоже, нацисты увозят всех евреев из гетто. Немыслимый кошмар, но это было очевидно. Мужчины, женщины, дети, все без исключения. Старые и молодые, трудоспособные и немощные, которых выносили на стульях члены их семей. Доказательства были повсюду. Это rastrellamento — облава.
Сандро поборол страх. Нельзя ему поддаваться. Нужно спасать отца и спасаться самому. Он боролся с паникой, пытаясь найти способ сбежать.
Сандро внимательно осмотрелся. Их шеренга стояла лицом к югу, в сторону Виа-дель-Прогрессо. Нацисты, вероятно, погонят их по этой улице, а затем выведут на Виа-дель-Портико-д’Оттавия, где расположен главный вход в гетто. На набережной Ченчи наверняка стоят грузовики, которые их и увезут. Вот почему воздух, даже под дождем, пронизан механическим гулом.
Сандро лихорадочно размышлял. Должен быть выход! Несколько солдат стояли в карауле на Виа-Аренула, отрезая улицу, что вела на север. Он сосчитал, сколько их было. Десять. Слишком много…
Впереди лежала небольшая узкая улица — Виа-ин-Публиколис, которая выходила на Виа-дель-Пьятто. В дальнем конце Виа-ин-Публиколис на посту топтался одинокий немец, но других поблизости не было. Солдаты на Пьяцца Костагути не смотрели в ту сторону. Да и никто не смотрел. Все внимание было приковано к Виа-дель-Прогрессо.
Сандро не сводил глаз с часового на Виа-ин-Публиколис. Вереница семей продвинулась вперед, но он взял отца за руку и незаметно придержал. Они продолжали стоять на месте, пропуская других.
Отец вопросительно посмотрел на него. От дождя стекла его очков покрылись каплями, редкие волосы прилипли к голове.
Сандро слегка покачал головой: «Нет». Он гадал, смогут ли они с отцом одолеть немца. Шанс был невелик.
И все же он был.
Глава сотая
В окно палаты стучал дождь; Джемма проснулась на стуле у койки Розы. Выспалась она на удивление чудесно, ведь в больнице прошлым вечером их обеих накормили — и это была первая хорошая еда за очень долгое время. Она с облегчением увидела, что дочь по-прежнему мирно спит, а лицо ее немного порозовело.
На пороге с мрачным видом возник Сальваторе. Белый халат доктора немного помялся — смена его уже подошла к концу. Он поманил ее за собой в коридор, Джемма тут же встала и вышла.
— Что случилось, Сальваторе? Готовы результаты анализов?
— Нет, у меня ужасные новости. — Сальваторе уверенно взял ее за плечо. — Нацисты устроили облаву в гетто. Она идет с самого утра.
— Что? — переспросила ошеломленная Джемма. Слезы навернулись ей на глаза. Она покачала головой. — Нет! Rastrellamento? Не может быть, просто не может! Массимо и Сандро дома. Мне пора бежать.
— Нет, Джемма, не надо, здесь гораздо безопаснее. У нас есть план.
— О чем ты?
— Немцы уже едут сюда. Они хотят забрать еврейских пациентов. Мы собираемся перевести Розу в другую палату, причем немедленно.
— Нет! — потрясенно ахнула Джемма.
— Нужно действовать быстро. Мы устроим еврейских пациентов в изоляторе…
— Что? — отшатнулась от него Джемма. — Подготовить все для нацистов?
— Неужели ты нас так плохо знаешь? — мягко упрекнул Сальваторе, сочувственно посмотрев на нее. — У Джованни есть план, как спасти Розу и всех остальных.
— Как? Что за план? — Джемма поняла, что он имеет в виду доктора Джованни Борромео, заведующего больницей. Джованни был великолепным врачом и профессором медицины, но ей хотелось узнать подробности.