— Спасибо, доктор Борромео. — Сальваторе повернулся к немцу, держась исключительно профессионально. — Господин Вебер, я отвечаю за изолятор и…
— Расскажите-ка мне об этом вашем синдроме «К».
— Если говорить доступным обывателю языком, синдром «К» — это смертельно опасный и хорошо передающийся вирус. Если вы или кто-то из ваших людей войдет в изолятор, вы непременно заразитесь. Кроме того, если зараженный солдат принесет вирус в свою часть, он заразит всех, кто окажется поблизости.
Джемма держала рот на замке. Синдрома «К», разумеется, не существовало. Это была гениальная уловка, придуманная Джованни, который сыграл на гермафобии[137] нацистов. Название псевдовируса было шуткой для своих: буква «К» здесь означала фельдмаршала Кессельринга, командующего немецкими войсками в Риме.
Вебер кивнул, плотно сжав губы.
— Как распространяется вирус?
— Воздушно-капельным путем — самым смертоносным способом передачи. Мы пришли к выводу, что он поражает мозг. Первые симптомы проявляются уже через пару дней. Пациента начинают терзать мучительные головные боли, затем наступает паралич и, наконец, смерть. — Сальваторе откашлялся, прочищая горло. — Мы подозреваем, что синдром «К» солдаты привезли к нам из Африки. Вам известно, что итальянцы там воевали. Ливия, Эль-Аламейн, Бенгази. Мы можем только представить, с какими микробами они оттуда вернулись, а штамм «К» чужд для европейца. Он настолько смертоносен, что ни один врач не заходит в палату. Даже семьям этих пациентов не разрешается их навещать.
— И как же вы их лечите? — спросил Вебер, когда солдаты, стоявшие позади него, обменялись встревоженными взглядами.
— Есть одна пожилая монахиня, которая вызвалась помочь. Она входит только в соответствующей маске и халате, но для защиты этого мало. У нее уже начались головные боли. Скоро она сама станет пациенткой.
— Да вы просто трус, доктор!
Сальваторе и глазом не моргнул.
— Я должен думать о благе больницы. Мы не можем позволить себе терять врачей. Идет война, нам не хватает кадров. Честно говоря, этим беднягам все равно ничего не помогает. Через две недели они умирают в страшных муках.
Вебер нахмурился:
— Я хотел бы убедиться лично.
Сальваторе не шелохнулся.
— Молю вас: не входите туда. А взглянуть можно через окно.
Вебер заглянул в палату через стекло. Холодные голубые глаза немца обшарили все помещение, в том числе и койку Розы. Сердце Джеммы забилось сильнее. Секунды тянулись часами.
— Да они просто спят, — фыркнул Вебер.
— Поверьте, они умирают. Им просто вкололи морфин.
— Там есть евреи?
— Не имею представления. Это католическая больница. Мы лечим больных. Мы обязательно передадим вам список фамилий пациентов. Полагаю, секретарь готовит его прямо сейчас.
— Мне уже сообщили, но все тянется слишком долго. У меня приказ: арестовать пациентов-евреев, независимо от того, насколько они больны. — Вебер нахмурился, а солдаты у него за спиной стали тревожно переглядываться.
Сальваторе сложил руки на груди.
— Приказ… Понимаю. Однако вынужден предупредить, что ваши люди погибнут, выполняя его. Стоит ли убивать их ради одного еврея, который все равно умрет? Не обвинит ли вас ваше начальство, если само заразится синдромом «К»? Что будет с вами в этом случае?
Вебер замолчал, задумавшись.
Джемма затаила дыхание.
Солдаты беспокойно топтались на месте.
Вебер кивнул:
— Мы уходим, доктор.
— Разумный выбор, господин Вебер.
Глава сто шестая
Сандро усиленно размышлял, но план побега не придумывался.
Повсюду толпились нацисты с оружием и собаками. Выхода не было. Их же расстреляют. Все больше людей под дулами автоматов становились в строй. Никого не сочли слишком юным или слишком старым.
Сандро пытался подавить панику, гадая, на самом ли деле их отвезут в трудовой лагерь. Он не понимал, как дети или младенцы будут работать. Все дома опустели. Сандро подвинулся вперед: в шеренгу встала семья Спиццичино. Сеттимия, Аделаида, Аллегра и Альберто с детьми Энрикой, Франкой и малышом Марио, который только начал ходить.
Взгляд Сандро упал на отца, который стоял рядом, склонив голову от дождя. Струйки ручейками стекали по затылку, показалась розовая кожа. Шея так исхудала, что было непонятно, как он вообще держит голову.
Сандро обнял отца, и тот посмотрел на него сквозь заляпанные дождем очки.
— Я люблю тебя, папа, — просто сказал Сандро.
— Я тоже тебя люблю, сынок, — слабо улыбнулся отец. — Это ведь они у нас не отнимут, правда?
— Не отнимут, — отозвался Сандро.
И подумал: «Даже если отберут все остальное».
Глава сто седьмая
Она помчалась к выходу из больницы, отчаянно мечтая добраться до Массимо и Сандро. Черное одеяние развевалось позади: Джемма так и осталась в монашеском хабите для маскировки. Она не успела попрощаться с Розой, ведь та все еще находилась под действием успокоительного, но Джемма была уверена, что дочь в безопасности, — уловка с синдромом «К» сработала.
Подойдя к парадной двери, Джемма распахнула ее и бросилась под ливень. Со стороны Трастевере доносился гул тяжелых двигателей. Бар «Джиро-Спорт» был закрыт. Она побежала вверх по Понте-Фабричио к гетто. На подъеме моста Джемма никого не заметила. Холодный дождь промочил ее покров. Из гетто слышались беспорядочные выстрелы. Сердце Джеммы бешено колотилось от ужаса.
Она побежала вверх по мосту так быстро, как только могла. Одежда, намокая, становилась все тяжелее; Джемма выбилась из сил. Она добралась до вершины моста Понте-Фабричио, и от ужаса у нее перехватило дыхание.
Нацисты оцепили все гетто. За ограждением под дулами автоматов, словно серые тени под дождем, выстраивались мужчины, женщины и дети. Они тесно жались друг к другу, а нацисты загоняли их в грузовики, перегородив набережную Ченчи.
Джемма поняла, что среди них могут оказаться Массимо и Сандро. Она была слишком далеко — под ливнем не разглядеть.
От страха слезы вновь навернулись ей на глаза. Внутри у нее будто что-то щелкнуло. В больнице ее готовили к нештатным ситуациям, но к таким — никогда. Такого ужаса она и представить не могла. Массимо и Сандро забирают? И всех евреев гетто? Всех, кого она знала?
Джемма помчалась вниз по мосту, подбежала к толпе зрителей и протиснулась вперед. Мужчины и женщины быстро расступились перед ней, осеняя себя крестным знамением.
Джемма продолжала идти, захлебываясь рыданиями. Ей казалось, она теряет рассудок. Не верилось, что подобное происходит на самом деле. Нужно добраться до Массимо и Сандро!
Наконец Джемма пробилась к ограждению, у которого стояли в карауле вооруженные немцы.
— Массимо, Сандро! — Джемма ухватилась за козлы и попыталась их оттащить.
Нацисты развернулись к ней.
И подняли автоматы.
Глава сто восьмая
Марко с отцом добрались до Виа-дель-Пьятто, узкой, мощенной булыжником улицы на северной стороне гетто. Они остановились отдышаться. Здесь не было выставлено поста, только одинокий немец охранял проход, повернувшись к Пьяцца Костагути. Марко коснулся пистолета в кармане. Он уже подумывал прикончить нациста, но отец придержал его за руку.
— Не надо. Мы опоздали. Смотри.
Марко посмотрел в сторону площади. Там, за солдатом, вереница людей уходила к погрузочной зоне на южной стороне гетто.
— Планы изменились.
— Что?
— После того как немцы задержали карабинеров, они увезли их в Collegio Militare — Военное училище, — перед тем как отправить на север. Сейчас они занимаются тем же. Немцы — рабы привычек. Да и нигде, кроме Военного училища, нельзя держать под охраной такое количество людей.
— Верно, — кивнул Марко. Работая в Палаццо Венеция, он много раз бывал в Collegio Militare. Министерство обороны обучало там своих офицеров, а красивый внутренний двор училища не раз использовался для проведения особых церемоний. Марко даже представить не мог его переполненным сотнями убитых горем гражданских.
— До Военного училища, если бежать через Понте-Мадзини, — пятнадцать минут. Если рванем прямо сейчас, успеем до прибытия грузовиков.
Марко был не согласен:
— Наверняка так, но я хочу вернуться ко входу в гетто. Я хочу увидеть Симоне своими глазами. Еще есть шанс, что их не заберут.
— Ни малейшего шанса, сынок.
— Но я знаю Сандро. Он придумает, как сбежать.
— Не в этот раз. — В глазах отца светилась боль. — Заберут всех.
— Я хочу увидеть Сандро. — Марко говорил искренне. — Мне очень нужно.
— Хорошо, значит, возвращаемся. — Беппе повернулся, и они пустились бежать по Виа-Аренула, через Понте-Гарибальди и на набережную Ангиллара. Немецкие грузовики неслись по улицам Трастевере, забирая евреев и там.
Марко с отцом мчались все быстрее, их подгоняло отчаяние. Они были отличными спортсменами и выносливыми велосипедистами. Они преодолевали километр за километром по проселочным дорогам и городским улицам. Никогда прежде они не требовали от своих тел так много. Никогда им это и не требовалось.
Они неслись и летели. Грудная клетка вздымалась от напряжения, но Террицци не обращали на это внимания. Бедра горели, но они этого не чувствовали. Их нес ветер. Они сжигали энергию.
Они мчались навстречу дождю и буре.
Глава сто девятая
Джемма попыталась отодвинуть козлы, и нацисты направили на нее автоматы. Один из солдат угрожающе замахнулся прикладом.
Она невольно пригнулась, а толпа тут же разразилась возмущенными криками:
— Стойте, это же монахиня!
— Нельзя в нее стрелять!
— Бог покарает вас, нацистские свиньи!