волнуется. Вдруг он бросил газету на скамейку.
Пассажиры встали в очередь и начали продвигаться вперед, на посадку. Элизабетта и Сандро тоже направились следом, причем Сандро смотрел строго вперед. Немцы встали позади них, хохоча в голос, будто говорили о чем-то смешном. Элизабетта не понимала о чем, а Марко, который знал немецкий, был слишком далеко.
Сандро продолжал смотреть прямо перед собой. Элизабетта погладила его по руке, пытаясь успокоить. Марко стал подбираться ближе к ним, на ходу снимая рюкзак.
Элизабетта знала, что там Марко держит пистолет.
Очередь еще продвинулась вперед.
Элизабетта подошла ближе к поезду, и Сандро тоже. Немцы шагали следом, и тут один из них заговорил с Сандро.
Глава сто тридцать третья
Марко сунул руку в рюкзак. Пальцы обхватили рукоятку пистолета. Он заставил себя не спешить. Немцы стояли позади Сандро и Элизабетты. Один из них что-то говорил Сандро, пытаясь привлечь его внимание.
Сандро неестественно застыл.
Марко подошел поближе, чтобы услышать, о чем они говорят.
Первый немец хихикал.
— Твоя фрейлейн вмазать тебе? — спросил он Сандро на ломаном итальянском.
Сандро на негнущихся ногах повернулся. Он не улыбался. Во рту у него пересохло.
— Нет… э-э-э… я ударился, когда…
— Он со ступенек свалился, — влезла Элизабетта, расплывшись в озорной ухмылке. — Если б я ему вмазала, синяк был бы побольше.
Немцы расхохотались. Сандро попытался улыбнуться, но вышло неубедительно. Марко положил палец на спусковой крючок.
Первый немец подмигнул Элизабетте:
— Не верю! Это она била!
— Вот так! — Второй замахнулся, притворяясь, что хочет ударить Сандро, тот от страха инстинктивно вздрогнул.
Первый перестал улыбаться.
— Боишься?
Другой солдат смерил Сандро пристальным взглядом:
— Покажи удостоверение личности.
— Конечно. — Сандро сунул руку в карман, достал фальшивое удостоверение и протянул немцу, но рука его заметно дрожала.
Элизабетта напряглась.
Марко по-прежнему держал палец на спусковом крючке.
Фашист и не подумал пошевелиться и взять документ. Вместо этого он смотрел на дрожащую руку Сандро, продлевая мучительный момент.
Из двери вагона выглянул проводник.
— Поднимайтесь, поднимайтесь!
Немец наградил его суровым взглядом:
— Задержите поезд. Мы еще не готовы ехать.
Кондуктор нервно кивнул и скрылся из виду.
Нацист отнял взгляд с дрожащей руки и посмотрел Сандро в глаза:
— Похоже, ты очень испуган. Что-то скрываешь? Что натворил?
Сандро сглотнул комок в горле.
— Ничего…
— Сомневаюсь. Врешь ты все. — Немец вырвал удостоверение у Сандро, пролистал и хотел было вернуть, но, как только Сандро потянулся за удостоверением, нацист отнял его, явно забавляясь.
Рука Сандро задрожала, зависнув в воздухе.
Марко навел на немцев пистолет, не доставая тот из рюкзака.
Нацист прицелился в Сандро.
— Ты идешь с нами.
Марко вынул пистолет.
Немец мгновенно перевел оружие на Марко, прицелился и нажал на спусковой крючок.
— Нет! — Сандро бросился под пулю, и та угодила ему в грудь.
Рубашка Сандро словно взорвалась и тут же окрасилась кровью. Он попятился, руки безвольно упали.
От ужаса Элизабетта закричала.
Марко моментально выстрелил в обоих солдат. Те замертво упали на платформу.
— Нет! — Элизабетта кинулась к Сандро: тот лежал на платформе, истекая кровью. Она упала на него, сжала в объятиях и разразилась слезами, крича и всхлипывая.
Марко в ужасе подбежал к Сандро. Голубые глаза друга, застыв, смотрели в небо. Тело было абсолютно неподвижно. Сандро уже с ними не было, а из смертельной раны в груди еще вытекала кровь.
Сердце Марко словно разрывалось на части. Его лучший друг погиб, отдав за него жизнь.
— Нет, нет, нет! — плакала Элизабетта, прижавшись щекой к груди Сандро. Все ее лицо было перепачкано его кровью.
Марко, охваченный горем, заставил себя думать трезво. Поезд поспешно уехал — очевидно, машинист хотел избежать неприятностей. Пассажиры с платформы устремились в здание вокзала. Он только что прикончил двух немцев. Скоро придут другие.
Нужно было уводить Элизабетту. Куда и как — Марко не знал. Он убрал пистолет, надел рюкзак и принялся в отчаянии озираться по сторонам.
Загрохотали рельсы. Показался товарный поезд, который шел в южном направлении. Паровоз темной тенью несся к станции. Он уже приближался, но ехал слишком быстро, без остановки в Модене. Это был их единственный шанс.
Марко схватил Элизабетту за плечи.
— Нужно идти!
— Я не могу его тут бросить! Нет!
— Нам пора! Сейчас же! — Марко оторвал Элизабетту от Сандро и перекинул ее, плачущую и кричащую, через плечо. Он спрыгнул с платформы вместе с ней и поспешил через пути.
Навстречу им с ревом несся товарный поезд, он грозно гудел, предупреждая всех убираться с дороги.
Марко присмотрелся к вагонам. Сначала шли деревянные, с закрытыми дверями, но дальше к ним был прицеплен угольный вагон с открытым верхом и лестницей сбоку.
С грохотом подлетел паровоз, на подъезде к станции он слегка замедлил ход. Марко крепче прижал к себе Элизабетту. Ветер, грязь и дым летели ему в лицо.
Марко приготовился. Элизабетта закричала. Поезд взревел гудком. Вагон с углем приближался.
Марко вместе с Элизабеттой бросился к лестнице.
Глава сто тридцать четвертая
Поезд во тьме мчался на юг, Марко и Элизабетта лежали на горах каменного угля. Он обнял ее, и она зарыдала, содрогаясь всем телом. Рев поезда заглушал ее плач. Мимо проносился город за городом.
Их обдувал ветер, разнося повсюду частицы угля, залепляя им глаза и забивая ноздри. Уголь перепачкал одежду и покрыл их руки, окрасив в черное, словно в знак траура.
Марко смотрел на небо, мучаясь от потери друга. Облака скрыли луну и звезды. Сверху нависла лишь непроглядная тьма. Марко гадал, где кончается эта чернота и кончается ли она вообще, как и само горе, которое не имело конца и края, — оно было безмерным, безграничным и со всех сторон окружало его.
Элизабетта плакала, и Марко страдал вместе с ней, ведь он поехал в Фоссоли, чтобы вернуть ей Сандро. Она любила Сандро, а Сандро любил ее, они принадлежали друг другу. Марко хотел пожертвовать собой ради Сандро, но план провалился. Вместо этого Сандро погиб ради Марко. Умер не тот человек, и Марко это знал.
Он посмотрел на черное и пустое небо.
Закрыл глаза и увидел ту же пустоту.
Он плакал вместе с Элизабеттой до самого Рима.
Глава сто тридцать пятая
Марко сидел за столом на кухне, он был совершенно разбит. Угольная пыль покрывала всю его одежду и щипала глаза. Мать поставила перед ним очередную чашку кофе. Он рассказал ей, что произошло в Модене, и она расплакалась вместе с ним. Вид у Марии был совершенно опустошенный и измученный, она все еще не сняла черное платье, которое надела на поминки мужа.
Эмедио тоже сидел за столом и молча плакал. Элизабетта по-прежнему рыдала в ванной комнате.
Мать присела рядом, коснулась его руки.
— Пей кофе, Марко.
— Не хочу, спасибо.
— Ты сделал все, что мог. Не вини себя. Сандро бы точно не стал тебя укорять. Он тебя любил.
Эмедио, такой же опустошенный, кивнул:
— Мне очень жаль, брат.
Марко пригубил кофе, но тот не в силах был смыть угольную пыль во рту — это раздражало и постоянно отвлекало. Горе, вина и ярость слились в комок, который застрял в глотке. Марко посмотрел на брата, сидевшего на противоположном конце стола.
— Как мило, Эмедио. А ты будешь молиться? Молиться за Сандро.
Тот недоуменно моргнул:
— Ну конечно.
— И что это дало? Чем помогли твои молитвы Сандро? Чем они помогли Массимо и другим евреям? Или папе, или Джемме?
— Марко, ты расстроен…
— Да, расстроен. Почему никто ничего не делает? Если бы все не сидели сложа руки, Сандро был бы жив. Папа и Джемма тоже. Массимо был бы с нами. Это безумие! Почему никто их не остановит? — Марко, кипя от гнева, вскочил. — Не надо молиться, брат! Не сочувствуй мне! Папа сражался за то, во что верил! И я тоже! Я бы убил всех немцев до единого голыми руками! Сандро погиб, потому что никто ничего не сделал!
— Нет, — успокаивающе сказал Эмедио. — Тебе нужно отыскать любовь и Бога…
— Не будь таким наивным! — взорвался Марко. — В мире не осталось никакой любви, только ненависть! Где был Бог, когда пуля пронзила сердце Сандро? Почему Бог не забрал меня? Я молил Его об этом!
— Не говори так, Марко! — ахнула мать.
— Послушай, брат. — Потрясенный Эмедио посмотрел на него. — Сандро сделал выбор — он решил спасти тебя. Бог был там, прямо в нем. Сандро дарил любовь, а не ненависть. Не предавай его сейчас. Не отвечай ненавистью на его любовь.
Слова Эмедио ошеломили Марко. Он замолчал. И устыдился, что кричит на мать и брата в поминальный вечер отца. Их лица, искаженные страданием, говорили ему, что он неправ.
Марко снова опустился на стул. Он был растерян, опустошен, раздавлен.
Он опустил голову на руки. Взгляд уткнулся в пятно, темнеющее на половицах. Это была кровь отца.
Позади открылась дверь ванной, оттуда вышла Элизабетта в свежем платье, она была совершенно разбита.
— Я хочу домой, — тихо сказала она.
Глава сто тридцать шестая
Элизабетта, окаменевшая от горя, поднялась по лестнице в свою спальню. Марко проводил ее домой, но они не обменялись ни словом. Они вдвоем оказались в аду, но каким-то образом тот был у каждого свой.
Она добралась до спальни, отперла дверь и закрыла за собой. В комнате сгустилась темнота, только в окно проникал луч луны, настолько слабый, что казался призрачным.