Я чуть было не вылетел из коляски.
– Держитесь! – крикнул мне вахмистр.
Я уцепился за край коляски. Свист и шум далеко остался позади и там жалобно подвывал:
– Вфью… Вфью…
Но вот лошади пошли тише, и шум и свист через несколько минут снова нас нагнал и потоком залил.
– Так кто же это шумит? – спросил я вторично.
– Кто шумит? – переспросил вахмистр. – Ведьмы.
– Ведьмы? – удивился я. – Да откуда они? Да разве теперь водятся ведьмы?
Вахмистр снова рассмеялся:
– Теперь-то? Теперь-то их гораздо больше, – и он поднял голову и указал: – Видите, их сколько!
И, действительно, ведьм был целый рой. Несколько штук пронеслось низко-низко над нашими головами. Одна даже немного задела меня помелом.
– Не поднимайте высоко голову, а то глаза вышибут, – сказал сердито вахмистр.
Я склонил голову, втянул её в плечи, спрашиваю:
– Ведьмы?
– Да, – ответил вахмистр и строго сказал, – тут из каждого села и из каждой деревни по одной штуке.
– Куда они летят? – спросил я.
– Куда?
– Да, – ответил я и ещё раз взглянул кверху, а ведьмы шумят и свистят.
– Осторожнее! – закричал вахмистр. – Летят они никуда: нас провожают. Они сейчас вернутся обратно…
– А мы? – перебил я вахмистра.
– Мы – в Москву.
– В Москву? – удивился я и посмотрел в лицо вахмистра. – Это зачем?
Вахмистр не ответил. Он был в эту минуту страшно задумчив и как-то особенно сверкал глазами.
Мимо нас летели поля, реки, озёра, леса, сёла и деревни, а сколько их пролетело, мне неизвестно.
– Вот и Москва, – промычал вахмистр и стал охорашиваться. – Сейчас въезжаем в Калужскую заставу.
И верно, показались трубы заводов и фабрик и маковки церквей, а главное, трепыхающиеся огни: они то пропадали, то вновь появлялись.
Перед въездом в заставу шум и свист отстал и был далеко позади, и только летело нам вслед прощальное:
– Вфью… Вфью…
Но вот и это «вфью» пропало, и над нами, вместо чёрных лохматых пятен, робко заиграли маленькие точки звёзд, и мы влетели в Москву…
Один из гостей стукнул стаканом о бутылку. Андрей вскинул голову, потёр виски и снова заиграл пальцами.
По стене от пальцев опять запрыгала тень.
Кто-то сказал:
– Тише.
Хозяин пивной вышел из-за буфета и, облокотясь на него спиной и отставив вперёд брюхо, внимательно слушал, и, когда Андрея перебили, он прохрипел:
– Тише!
В пивной было и без этого тихо, разве только нарушала тишину беспокойная канарейка в жёлтой клетке.
Евгений тоскливо обвёл глазами гостей, жирную фигуру хозяина и тоже сказал:
– Тише!
А затем грубо хозяину:
– Уберите птицу, она шумит.
Хозяин не двинулся ни одним мускулом. И только было качнулся в левую сторону Пётр, но, встретившись с маленькими бледно-зелёными глазками хозяина, немедленно восстановил своё первое положение и прошептал, вернее, прошелестел себе под нос:
– Тише!
– Да, пожалуйста, потише, – сказал Андрей и задёргал плечами, а когда кончил подёргивать, заговорил:
– Полетели по Москве.
– К ресторану «Хоровод», – крикнул вахмистр кучеру и толкнул его в спину палкой.
Кучер взмахнул головой и выдавил:
– Га-а!
И мы были у «Хоровода». Я вежливо обращаюсь к вахмистру:
– Товарищ вахмистр, вы знаете, что в Советской России рукоприкладство отменено и, кажется, очень строго карается?
Вахмистр довольно серьёзно посмотрел на меня.
– Ну, как же мне не знать, – ответил вахмистр и засмеялся. – Идёмте.
И мы пошли, оставив тройку и кучера у подъезда.
Отражаясь в зеркалах, мы вошли в ресторан по мраморной лестнице. Не успели войти мы в зал, как к нам подлетело несколько служителей, склонили головы и услужливо, даже более услужливо, чем раньше, в старое время:
– Что прикажете? – и салфетками из подмышек, как веерами.
Вахмистр обратился ко мне:
– Вы что желаете?
– Я? – спросил я.
– Да, – ответил вахмистр.
– Что хотите, мне всё равно!
Вахмистр обратился к служителю:
– Для него, человек, дайте свиную котлету, а для меня приготовьте невинной девушки ухо.
Служитель всколыхнулся, вытянув из фрака тонкую шею, ещё ниже склонил голову и ещё более почтительно спросил:
– Будьте, ваша милость, любезны повторить?
– Болван! – бросил вахмистр и, желая заглушить это слово и рассеять впечатление, громко захохотал.
Служитель ещё ниже склонил голову.
Мы прошли за свободный столик. Сели. Мимо нас приторно шелестели шелками женщины, хищно заглядывали в наши глаза, но когда нам, вернее мне, подали свиную котлету, они, стыдясь за нашу скромность, проходили мимо нас с потупленными глазами…
– Вы, кажется, любите свиную котлету? – улыбаясь и играя небрежно белой перчаткой, спросил у меня вахмистр.
– О, да! – ответил я и стал жевать котлету, а он, вахмистр, откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и стал смотреть насмешливо на меня.
Так прошло несколько минут. А когда я съел котлету, вахмистр обратился ко мне:
– Прошу вас, товарищ, Завулонов, запомнить, что вы кушали свиную котлету и были в ресторане «Хоровод».
– Хорошо, – ответил я, – запомню.
Вахмистр вывернул из кармана френча новый советский денежный знак, поднял выше голову и крикнул:
– Человек!
Человек взметнулся с белой салфеткой. И мы вышли.
Сели в коляску, вахмистр толкнул палкой в репицу кучера.
Кучер выдавил:
– Га-а!
И мы понеслись по Москве, промахнули Воздвиженку, Грановскую.
– Вы, кажется, в этом доме жили когда-то? – показывая на 5-й Дом Советов, спросил меня вахмистр.
– Жил, и довольно порядочно, – ответил я и осмотрел на лету дом от фундамента до пятого этажа.
– Кажется, покрасили в розовый цвет?
– Да, в розовый цвет, – ответил вахмистр и закричал кучеру:
– Стой! Стой! Вези меня к Исааку Шапирштейну, на Кузнецкий Мост.
Кучер, не поворачивая головы, возразил:
– Магазин Исаака Шапирштейна закрыт.
– А мы на квартирку заедем, – сказал вахмистр и даванул палкой кучера.
Пересекли улицу Герцена, какой-то неизвестный мне переулок, Тверскую и очутились на Кузнецком.
– Тише! – бросил вахмистр кучеру и обратился ко мне:
– А вас прошу запомнить, как налились жители города Москвы жиром.
Я взглянул. И верно, жир женщин колыхался под шелками костюмов; жир мужчин колыхался под визитками, смокингами, костюмами.
– Вот и Исаак Шапирштейн, – сказал вахмистр, мы быстро вышли из коляски. Вахмистр нажал кнопку звонка, и через несколько минут перед нами распахнулась дверь парадного подъезда, и мы очутились в квартире Исаака Шапирштейна.
Квартира была заставлена мягкой голубой мебелью.
– Вы будете Исаак Шапирштейн? – спросил вахмистр и впился в него глазами.
– Нет, я не Исаак Шапирштейн, а я его законный зять, Яков Кроль.
– Та-ак, – процедил сквозь зубы вахмистр, – так вы говорите, что вы не Исаак Шапирштейн? – И вахмистр ощетинил усы, оскалил зубы. – Та-ак…
Яков Кроль стоял навытяжку. Яков Кроль бегал выкатившимися из орбит яблоками глаз, подёргивал крючковатым кончиком носа: нос у Якова Кроля был на кончике изогнут и походил на нос копчика, – птица такая имеется.
– А где же Исаак Шапирштейн? – спросил вахмистр.
Яков Кроль дернулся и показал рукой на комнату:
– Умер.
И верно, Исаак Шапирштейн лежал в гробу, а около гроба дежурила пожилая женщина и несколько молодых, все они, плача, шептали:
– Яков Кроль – законный наследник… Яков Кроль – законный наследник…
– Нам необходимо, нужно купить серебряные часы и обязательно у Исаака Шапирштейна, – резко и многозначительно сказал вахмистр.
Яков Кроль затанцевал.
– Я могу продать вам часы не только одни, а даже, если хотите, несколько штук. Я, Яков Кроль – законный наследник Исаака Шапирштейна, – и он показал на женщин и сказал:
– Они это самое тоже скажут: что я, Яков Кроль, – законный наследник Исаака Шапирштейна
– Да, да, он, Яков Кроль – законный наследник Исаака Шапирштейна, – всхлипнули в один голос женщины.
– Мне очень некогда, – сказал вахмистр. – У вас здесь, при квартире, имеются часы?
– Есть, – сказал Яков Кроль, и Яков Кроль обиженно пожал плечами. – Ну, как это может быть, чтобы у Якова Кроля, законного наследника Исаака Шапирштейна, для хороших господ не имелось бы часов на квартире! – и Яков Кроль подал коробку с серебряными часами.
– Вот эти, – сказал вахмистр.
– Слушаю, – ответил Яков Кроль и заметался по квартире.
– Только, пожалуйста, напишите счётик для памяти и обязательно с фирмой на счёте Исаака Шапирштейна.
Счёт был написан.
Счёт вахмистр передал мне и сказал:
– Храни на память… о Москве…
– А часы? – перебил Пётр.
– Ты… – прошипел хозяин.
Пётр испуганно закусил нижнюю губу и замер.
– Тише, – сказали гости.
Но Андрей не обратил никакого внимания, сверля глазами лицо Евгения и играя пальцами, он продолжал:
– Ну, всего хорошего, Яков Кроль, – бросил вахмистр, и мы направились к выходу.
– Так вы, гражданин, не забудьте, – крикнул Яков Кроль нам на лестницу, – что я, Яков Кроль, законный наследник Исаака Шапирштейна, умершего ныне ночью.
– Не забуду, – ответил вахмистр, и мы сели в коляску.
– Домой! – ощетинив усы, грянул вахмистр и даванул палкой кучера.
Кучер крякнул:
– Га-а! – и лошади влёт, и снова – жжжиии…
Скрылся Кузнецкий Мост, налитые жиром женщины, мужчины, Калужская застава, трубы фабрик и заводов. Снова замелькали деревни, сёла, небольшие города. Снова послышался над нашими головами шум и свист ведьм, а выше, за чёрными ведьмами, редкие звёзды.
– Вфью… Вфью…
– Радуются, – сказал вахмистр и повернул голову ко мне. – Вы хорошо знаете, что вы, бывший комиссар по борьбе с дезертирством, а ныне просто Андрей Завулонов, были со мной в Москве, обедали в первоклассном ресторане «Хоровод»?