– Да, – протянул тоскливо Евгений и поднял стакан с пивом.
– Выпьем.
Андрей вздрогнул, улыбнулся уголками тонких губ. Но из этого ничего не вышло – на губах Андрея была какая-то зелень вместо улыбки, и он тоскливо сказал:
– Выпьем.
– Противная музыка, – сказал Евгений, – всё нутро выворачивает и смазывает гнилью.
– Только смазывает, а у меня давно смазано, – сказал Андрей.
– Неужели ты веришь во всю эту чепуху, что ты рассказал? – спросил Евгений.
– Я?
– Да.
– Не знаю, – ответил Андрей и вытянул шею, задёргал плечами и заиграл пальцами. – Я только знаю одно, что и я держал в руках птицу…
– Птицу?
– Да. А кто держал в руках птицу и упустил её, тот не жилец…
– Это как?
Андрей ничего не ответил. Он только быстро шелестел над столом пальцами и неподвижно смотрел на Евгения. А граммофон всё пел и пел:
Очи карие, большие…
Гришуха с Ванькой плакали, целовались, жали друг другу руки.
– Наша жисть коротка-а… – тянул плаксиво Гришуха.
– Словно волны морские… – подтягивал ему Ванька.
– Словно волны морские… – повторил Андрей.
В это время со звоном упала со стола пивная бутылка. Андрей нервно вздрогнул, повернулся боком к столу, вскинул голову и влип мутными глазами в картину.
– Ааа! – промычал он и тут же затих.
Андрей отчётливо видел, как картина вылезла из тяжёлого старинного багета и легла на пол пивной, а через несколько минут ожила, раздвинула стены пивной, оттеснила слюнявые лица посетителей, а главное – хозяина, зазвенела, запела тёмно-зелёными волнами озера, зашумела лесом, окружавшим озеро. И он, Андрей, почувствовал на своём теле ласковые объятия волн, а на голове и на спине серебряную пыль месяца. Он нырял и плавал в тёмно-зелёных волнах озера, а деревья вершинами пели ему песни. Хорошие песни. А с самого большого дерева рассказывала ему о себе большая птица, та самая, что он, Андрей Завулонов, недавно держал в руках. Но вот кто-то свистнул, и большая птица взмахнула крыльями и взвилась высоко, под самый месяц, покружилась немного под месяцем – это она прощалась с ним и улетела, крикнув:
– Будь здоров!
Андрей вскинул руки, вытянулся и хотел было взвиться за птицей, взлететь, но он не взлетел, а быстро пошёл на дно озера и дико заорал:
– Оооо! Птица! Птица!
Столы, бутылки со звоном покатились на пол. Посетители повыскакивали из-за столов, шарахнулись в сторону, сбились в кучу и испуганно таращили глаза на Андрея. Хозяин тоже выскочил из-за буфета и тоже ошалел. Евгений от неожиданности так и остался сидеть на стуле. А Андрей метался по полу, валял столы, разбивал посуду и всё так же дико орал:
– Птица! Птица! Лови… Лови…
Хозяин пивной опомнился первым, рванулся к Андрею, хватил его за френч пониже ворота, приподнял кверху, тряхнул и поставил на ноги.
– Скотина!
Андрей хрипел:
– Леший… Леший… – и показывал на пол.
– Скотина! – рычал хозяин пивной. – Я покажу тебе лешего!..
Вмешался Евгений.
– Брось…
– А вы заплатите? – оскалив корешки зубов, прорычал на Евгения хозяин пивной.
– Вы разве не видите, что он больной человек…
– Вы все больные, – отпуская Андрея, прохрипел хозяин.
Андрей пробуждался, он возвращался из какого-то жуткого путешествия. Всё его тело тряслось, а зубы стучали. А когда возвратился, почувствовал, что у него под ногами не тёмно-зелёные волны озера, а самый обыкновенный пол, засыпанный осколками тёмного стекла, загромождённый перевернутыми столами и стульями; а над его головой не шум деревьев и не смех лешего, а хриплый скрежет хозяина пивной. От такого пробуждения Андрей вздрогнул и как-то болезненно съёжился, тупо обвёл глазами зал и, подёргивая острыми плечами и покачиваясь из стороны в сторону, медленно направился к двери и вышел из пивной.
Евгений бросился за ним.
– Не надо! – бросил Андрей и скрылся в мглу вечера. Евгений пожал плечами и вернулся обратно.
– Ну? – сверля глазками из-под тупо обрубленного лба, рычал хозяин пивной.
– Заплачу! Скажите, сколько это стоит?..
Граммофон уже больше не орал, а спокойно смотрел трубой в открытую дверь. Хозяин был удовлетворён и приветливо смотрел из-за буфета на гостей.
Пётр, воображая себя взрослым человеком, важно прохаживался от одного стола к другому, перекидывался острыми шутками, анекдотами.
Кто-то из гостей громко рассказывал, как его чёрт катал в телеге, а слушатели громко ржали. К Евгению подошли два человека.
– Здравствуйте, – сказал один, что был помоложе, с едва только пробившимися усиками и с большими голубыми глазами.
– Мы, кажется, с вами знакомы, – сказал второй человек, на вид гораздо старше своего товарища, и, не дожидаясь ответа, бросил:
– Разрешите присесть за ваш столик?
Евгений вскинул глаза.
– Кажется, знакомы…
– Вы не были в штабе главнокомандующего фронтом, товарища Фрунзе? – спросил второй человек.
– Был во время Врангеля, – ответил Евгений.
– Вы помните один случай, когда главнокомандующий Фрунзе и несколько человек его штаба попали не в расположение своих войск, а в махновский полк?
– Да-а?..
И человек, присаживаясь на стул, рассказал, как они влетели в махновский полк и как махновцы забеспокоились и приготовились к встрече. На вопрос главнокомандующего: «Какой это полк?» они отвечали: «Свои», брались за оружие и бежали к лошадям.
– Стой! Стой, товарищ! – закричал тогда кто-то из нас. – Это главнокомандующий всеми вооружёнными силами Украины. – Тогда махновцы вскочили на коней. Главнокомандующий, видя, что дело плохо, в упор выпустил одну обойму пуль из маузера, а другую – из браунинга. В первом ряду махновцев были ранены несколько человек и лошадей. Раненые лошади и люди заградили собой узкую улицу и вызвали замешательство. Воспользовавшись этим, мы бросились в отступление и еле-еле удрали… Главнокомандующий, товарищ Фрунзе, получил несколько лёгких ран, а его адъютант был изрублен в куски. А мы с вами удирали в другую сторону, к лесу… Помните?
– Верно. Так позвольте, вы будете Иванов? – спросил Евгений.
– Он самый.
– Как вы резко изменились, обросли.
– Обрастёшь, брат, – ответил Иванов. – Я теперь хлеборобом заделался. Это мой брат Павел, тоже красноармеец, а теперь учится в Москве в Военной Академии, красным генералом хочет быть.
Евгений посмотрел на Павла.
– Это хорошо.
– Знамо, хорошо, – ответил Иванов и кивнул головой на брата. – Он у меня герой: два красных ордена имеет и три раза ранен… Ну-ка, Павел, перетащи-ка с нашего стола пиво.
– Сюда? – переспросил Павел.
– Да, да. Сюда. Дай-ка, я тобой немного покомандую, пока ты до генерала доползёшь, – пошутил над братом Иванов.
Павел перетащил пиво.
– Вы далеко? – спросил Евгений.
– Я вот его, Павла, провожаю… до Москвы…
– А вы? – спросил в свою очередь Иванов.
– В Москву.
Иванов обратился к брату, показал кивком головы на бутылки. Павел стал разливать пиво.
– Ну, стукнемся!
Стукнулись, выпили.
– Вы хорошо знаете Андрея Завулонова? – спросил неожиданно Иванов.
– Хорошо, – ответил Евгений.
– Где вы с ним познакомились?
– Где? Мы почти с ним на одной койке спали.
– Вот как, – протянул Иванов и переглянулся с братом. – Так, так… Значит, вы его хорошо знаете?
– Вы тоже его знаете? – спросил в свою очередь Евгений.
– Мы-то?.. – ответил Иванов.
– Да.
– Как вам сказать-то, – проговорил Иванов, а затем добавил: – мы с ним, ведь, из одного села.
– Из одного?
– Да, – кивнул головой Иванов и пояснил, – из села Птань.
– Это, что стоит на берегу Красивой Мечи?
– Из этого самого.
– Так это верно, что у вас волисполком удавился?
Иванов улыбнулся. Угреватое лицо с большим мясистым носом, похожим на грушу, стало совершенно красным, а небольшие глазки из берегов толстых, не имеющих растительности, век плескали бледной просинью в лицо Евгения.
– Да, это верно.
Евгений улыбнулся, спрятал коричневые глазки и забарабанил пальцами по столу, потом остановился, подумал, выпил стакан пива и снова забарабанил.
– Так вы говорите, на одной койке с ним спали?
Евгений взглянул на Иванова, спрятал под стол руки и сказал:
– Да.
– У нас имеется слушок, будто бы он пережил страшную историю там, на фронте. Верно ли это?
– Да, – ответил Евгений и вынул руки из-под стола.
– Так вы нам не расскажете ли, что с ним там случилось? – вмешался Павел.
– Да, да… – заговорили другие, в том числе и Иванов.
– Хорошо, – сказал Евгений, – расскажу. – И Евгений осмотрел слушателей, которые подсаживались к нему ближе, взял бутылку, налил один за другим два стакана, выпил, достал из кармана платок и, не торопясь, вытер лицо.
Все внимательно смотрели на Евгения и ждали.
– Я вам расскажу одну историю, которая была в его жизни и которая послужила, по моему мнению, началом его болезни… К этой истории я не прибавлю ни одного своего слова, а также не убавлю ни одного слова рассказчика этой истории. Эту историю рассказал мне и своим близким товарищам, что были в его штабе, сам Андрей Завулонов. Чтобы перейти прямо и непосредственно к этой истории, я должен раньше рассказать в нескольких словах о том, как я познакомился с Андреем Завулоновым. – Евгений умолк и посмотрел на слушателей. – Я думаю, что вы ничего против иметь не будете?
Слушатели ничего не ответили, а только завозились на стульях.
Евгений откинулся на спинку стула.
– Я познакомился с Андреем Завулоновым случайно, можно сказать, при самых неблагоприятных для меня обстоятельствах, при воспоминании о которых у меня и сейчас по телу пробегают ледяные капли. Советская власть перешла от добровольческой армии к мобилизационной. В первую мобилизацию я был взят на службу и был отправлен на один из фронтов. Мобилизованные со мной товарищи разбежались при первой же возможности. Последовать примеру товарищей, при всем моем желании, судьба мне не позволила, и я был отправлен на фронт. На фронте, как принято говорить, тогда было не разбери-бери. Наша дивизия, к которой был причислен и я, при первом столкновении с белыми бросила оружие и в паническом страхе бежала