– Я сейчас вызову охрану, если ты немедленно не уйдешь! – заверещала Мирослава.
Вера уперла руки в бока.
– Никого звать не нужно, если вы не хотите, чтобы все узнали, что Вечным грозит смерть.
Мирослава вскинула нарисованные брови.
– Какая у тебя богатая фантазия.
Вера поджала пальцы ног, чувствуя потребность топнуть от нетерпения. Она проделала такой длинный путь, устроила аварию, разбила винтокрыл, бросила любимого, похоронила Сати… А Мирослава не может ее просто выслушать?
– Я знаю про истинную цель ПЭЦ. Знаю про эксперименты над детьми. Знаю, зачем вы их проводили.
Впервые за время разговора на лице собеседницы Вера заметила проблеск искренней заинтересованности. Мирослава наконец начала воспринимать ее всерьез, поэтому, не теряя ни секунды, она продолжила:
– Я ваш эксперимент номер сто двадцать два. – Произнеся эти слова, Вера ощутила, как жар приливает к щекам, как учащается сердцебиение, как потеют руки. И вслед за этим совершенно неожиданно наступило умиротворение и свобода. Карты раскрыты, маски сброшены. – Единственный удачный эксперимент.
Мирослава прошлепала босыми ногами до Веры, больно обхватила ее подбородок пальцами и приподняла голову, разглядывая каждый сантиметр.
– Этого не может быть. Сати присылала мне отчет, что генная модификация ничего не дала, – сказала Мирослава, обращаясь скорее к самой себе.
Вера повела головой и высвободилась из цепких пальцев.
– Сати вам соврала.
– Быть не может! Зачем ей это?
Вера подумала, стоит ли рассказывать правду, но решила, что только потеряет время и заставит Мирославу сомневаться в ее готовности помочь.
– Я не знаю. – Она пожала плечами.
– Но почему?.. – осеклась Мирослава. – Мы уже давно могли бы спасти всех Вечных, а она… Если она попадется мне в руки, я сама задушу ее!
– Боюсь, что это невозможно, – ответила Вера как можно более спокойным тоном, чтобы не дать скорби захлестнуть ее. – Сати умерла.
Мирослава уставилась на нее.
– От чего?
– От старости. Процесс запустился около трех недель назад.
Мирослава, пошатываясь, дошла до ближайшего стула и осела на него.
– Мы инициировались в один день, – сказала она, смотря на свои раскрытые ладони. – Я думала, что у меня есть по меньшей мере еще полгода.
По Вериной спине пробежал холодок.
– Нам нужно как можно скорее приступить к созданию новой сыворотки. Я не знаю, как вы собирались меня использовать, но я обладаю сверхбыстрой регенерацией. Это же должно как-то помочь?
– Аксолотль, – пробубнила Мирослава.
Вера сделала пару шагов навстречу, но ученая больше ничего не сказала.
– Простите, что?
Мирослава вскинула на нее рассеянный взгляд.
– Твоя сверхбыстрая регенерация из-за определенного гена, который я взяла у аксолотля. Когда ничего не вышло с голым землекопом, я решила попробовать другие варианты. Сто двадцать вторая попытка должна была стать особенной. Я взяла ДНК аксолотля.
Вера разинула рот. Аксолотля? Того милого головастика с рожками, который мог отращивать новые конечности и который давно вымер?
Мирослава никак не отреагировала на выражение лица Веры и продолжила рассказ:
– Опыты на животных – их было мало, но они все прошли идеально. У меня даже был готов план по созданию новой корректирующей сыворотки. Одна доза – и все побочные эффекты первой были бы устранены. Я была абсолютно уверена в успехе, когда приказала начать генную терапию. Но все показатели, все отчеты свидетельствовали о том, что я опять потерпела поражение, и я наконец сдалась.
Мирослава замолчала с отстраненным выражением лица, а затем резко вскочила.
– И ты объявляешься здесь в тот день, когда две трети сотрудников Генома погибли! Случайность ли это?
– Погибли? – опешила Вера.
– Ты, наверное, слышала, что изобретатели не самые терпеливые люди? – саркастично спросила Мирослава. – Когда я создала первую сыворотку и ее еще не одобрили для тестовой фазы на добровольцах, моим сотрудникам ничего не оставалось, кроме как опробовать ее на себе. Всем исследовательским институтом, из которого позднее основали Геном. Так что, – она сделала многозначительную паузу, – вчера освободилось больше половины лабораторий. А сегодня ты стоишь на пороге! Разве это совпадение?
Вера содрогнулась, представив себе, как в один момент замертво попадали десятки Вечных. Хотя она не могла знать, Бром наверняка был в их числе.
Мирослава прищурила глаза, оглядывая Веру с ног до головы, встала, обошла ее стороной и выдвинула встроенный в стену у двери ящик. Он был до верху набит скальпелями, упакованными в блистеры. Какого черта Мирослава хранит их в таком количестве у себя в апартаментах?
– Докажи, что ты не врешь, – сказала она, разрывая упаковку и протягивая скальпель.
Вера обхватила холодный металл и замерла. Она видела, как заживают ее раны, но все равно засомневалась. Что, если ей вообще все привиделось? Руки вспотели, скальпель заскользил.
– Чего ты ждешь? – спросила Мирослава. – Ну-ка дай сюда.
Она выхватила скальпель, подняла Верину руку и без раздумий полоснула лезвием по ладони. Острая боль обожгла кожу. Кровь брызнула из раны и заструилась к локтю. Мирослава задела не только кожу, но и сухожилие, потому что большим пальцем пошевелить не удавалось. Рукав блузки стал красным.
– Хорошо, что тут кафель, – хохотнула Мирослава. – Ты бы знала, чего мы только не отскребали с этого пола.
Вера вздрогнула, вспомнив видеозапись из комнаты Сати.
Несколько красных капель попали на Верину юбку и на босые ноги Мирославы. Вера как завороженная смотрела и ничего толком не видела. Она почувствовала себя той самой девочкой, которая сидела на кафельном полу и играла в окровавленные игрушки. Прошло около шестнадцати лет, но ничего толком не изменилось.
– Пойду-ка кофейку выпью, пока ты кровью истекаешь.
Вокруг разреза Вера почувствовала нарастающий жар. Боль стала тупой и пульсирующей. Поток крови превратился в ручеек и наконец пересох. На поверхности раны образовалась коричневая корочка. Большой палец дернулся. Корочка отвалилась, и под ней оказалась свежая розовая кожа. Вера с облегчением вздохнула.
– Твою ж мать… – сказала Мирослава.
В следующую секунду она вывернула Верину руку и царапнула острыми ногтями по новой коже.
– Этого не может быть… Это правда? – Мирослава поднесла руку к глазам и прищурилась. – О, это великолепно. Моя Вечность! Я снова спасу всех людей! – Она хохотнула и вдруг испуганно огляделась. – О тебе никто не должен знать. Я обо всем позабочусь.
Эти слова вернули Веру в реальность. Она больше не была двухлетним ребенком, за которого взрослые принимали решения. Она высвободила свою руку.
– Я пришла сюда добровольно и готова сделать все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Однако у меня есть одна просьба.
– Кхм, кхм… – Мирослава покашляла в кулак. – И чего же ты хочешь?
Вера мотнула головой.
– Мне нужна одна доза новой сыворотки.
Мирослава посмотрела на нее так, будто у нее выросли рога.
– Ты не можешь подвергать свою ДНК никаким изменениям!
– Это не для меня.
– Кому предназначается эта доза?
Вера напряглась. Чье-то имя вряд ли произведет на Мирославу впечатление, зато она сможет понять тот аргумент, который сама привела когда-то.
– Тому, кого я боюсь потерять больше, чем свою жизнь.
Мирослава выглядела недовольной, но в итоге кивнула.
Глава 20
С минуты на минуту за Верой должны были приехать. Она нетерпеливо притопывала ногой, сидя на диване в своей гостиной, и переводила взгляд с входной двери на абсолютно черное ночное небо – и обратно. После разговора с Мирославой в Геноме прошло две недели. И если, направляясь к ней, Вера рассчитывала активно помогать при создании новой сыворотки, то выходя из ее апартаментов, она поняла, как глубоко ошибалась. Мирослава поставила условие: никто не должен знать про Веру, пока они не протестируют новую формулу и Вечность не окажется в безопасности. Поэтому вместо работы в Геноме ее ждало заточение. Мирослава вызвала охранника, который, несмотря на протесты Веры, сначала отвел ее в лабораторию, чтобы у нее взяли кровь, а потом забрал у нее коммуникатор, отвез домой и остался сторожить на пороге.
Она оказалась под колпаком и без возможности связаться с подругами. И с каждым днем ее волнение росло. Если подруги звонили или писали ей, а она целыми днями не отвечала, почему они не проведали ее лично? Вера хотела сказать им, чтобы они ни при каких обстоятельствах не соглашались на инициацию – и неважно, какой сывороткой. Настоящая Вечность не то, о чем мечтали Ида и Таня. Вера не удивилась, что Аарон не ломился в ее дверь. Мало того, что она украла его коммуникатор и винтокрыл, она даже не знала, сможет ли он вернуться в центр. Но она должна была отправиться к Мирославе! Чтобы он жил! Одна только мысль о том, как он иссыхает на глазах, приводила ее в панику, и она цеплялась за воображаемую картинку, где он сидит на ее кухне и уплетает блинчики с сиропом. Но образ быстро растворялся – даже если Вере удастся когда-нибудь уговорить Аарона принять новую сыворотку, она все равно останется для него той, которая помогла сохранить Вечность.
Однако сегодня был особенный день. Утром заехала Мирослава, чтобы лично сообщить об успешном тестировании сыворотки на животных. И вместе с облегчением – ведь у нее скоро появится одна доза для Аарона – Вера вновь ощутила страх. Как она убедит его пройти реинициацию, если даже не знает, где он? Ей нужно было найти способ связаться с ним, скорее всего, это проще сделать через девочек, но возвращать коммуникатор Мирослава отказалась. Судорожно соображая, как поступить, Вера вспомнила, насколько важно изобретательнице признание других.
– Вам определенно это нужно отпраздновать, – сказала Вера, преграждая Мирославе путь к входной двери. – Пусть все знают, в какой короткий срок вы смогли создать новую сыворотку и найти решение проблемы.