Тут уж Варвара совсем взбесилась. Вадим ушел от нее сам, а его сына она захватила хитростью и подлостью. Подговорила Варвара битюга Мишу, разыграла спектакль, подсунула Полине кровожадного Германа, отправила в добровольно-принудительную ссылку.
Теперь она воспитывает ее сына как своего. Антошка ей не чужой, как-никак, он внук женщины, которую Варвара считала своей матерью. Это родной сын ее мужа. Теперь Вадим точно не уйдет из семьи. Если, конечно, Полина его не уведет. Антошку она заберет с собой. Пусть только кто-нибудь попробует встать у нее на пути!
Очень жаль, что сейчас Полина не может отправиться в Москву: Миша привязал ее к себе. Нужно еще разок поговорить с ним. Он же не все ей сказал, и она сейчас многого не знает.
Миша спал беспокойно, все пытался раскрыться, перевернуться на бок, но при этом молчал. К утру стал постанывать, его зазнобило, лоб взмок. Полина разбудила его, сняла повязку, осмотрела рану. Вроде бы нормально все, без признаков, указывающих на внутреннее кровотечение.
Она обработала рану, сменила повязку, сделала укол и озабоченно постучала по коробочке, в которой у нее находилась аптечка. Антибиотиков на один курс хватит, а бинты заканчиваются. Разок перевязать, и на этом все. Впрочем, их ведь можно и постирать.
Она постирает, конечно, укол очередной сделает, кормить Мишу станет, ухаживать за ним. Это в то время, когда Варвара будет приручать ее сына, заставлять его забыть о матери. В Москву надо отправляться, а она здесь торчит. Может, добить Мишу прямо сейчас, чтобы не мучился?
Он поел без аппетита, заснул и проспал до обеда. Полина приготовила щи.
Миша с удовольствием похлебал их, мечтательно улыбнулся и заявил:
— Еще бы покурить!
— Я сейчас уеду. Кури потом сколько хочешь, — сказала она и букой глянула на него.
— Куда ты уедешь?
— Туда и уеду.
— Ты сейчас не в себе.
— Тем хуже. Для них.
— Вот и я говорю, что дров наломаешь.
— Ломаные дрова хорошо горят.
— Ага, под котлом с кипящей смолой. Будешь вариться там одна. Без сына. Тут с умом надо.
— У тебя, должно быть, богатый опыт? — Полина едко усмехнулась.
— Да это не я придумал, — заявил Миша и поморщился.
— Важно не кто придумал, а кто сыграл. И Варвара против меня. И Вадим. И ты.
— Варвара, — эхом повторил он. — Она умеет убеждать. По горячим следам. Я же к тебе и так, и эдак, а ты ни в какую. Вот Варвара меня и поймала, сказала мне, что если я тебя сюда увезу, то ты никуда от меня не денешься. Так оно, в общем-то, и получилось. Теперь ты со мной.
— Сволочь ты.
— Но ведь получилось.
— Как вы удержать меня здесь собирались?
— Ты должна была родить от меня и успокоиться.
— Сколько они тебе заплатили?
— Они нам с тобой заплатили. Вернемся в Зыбку, заживем. Сына родишь мне, дочь.
— Не заживем, — заявила Полина. — Сдохнешь ты здесь как собака!
Не нужен ей этот дегенерат, больной на всю голову. Пусть остается, раз уж ему здесь так нравится, а она уезжает. Прямо сейчас!
Полина удержала себя от резких движений, спокойно поднялась, вышла из дома, завела трактор. Солярки хватит километров на сто, но так ей больше и не нужно. Нельзя путешествовать по большим дорогам на чужом тракторе, полиция остановит, придется объясняться. Бросит она трактор, пересядет в автобус или в электричку, спокойно доберется до Москвы.
Ружье бы с собой взять, но нельзя. Даже в лесу запрещено охотиться без разрешения и с чужим ружьем, а в Москве и подавно. Арестуют ее, посадят, а Варваре только того и надо. Еще и родительских прав лишат.
Полина вернулась в дом, собрала все свои лучшие вещи в одну сумку. Вадим одно время любил ее, обновки покупал, платья, дубленку роскошную подарил, сапоги на каблуках. Можно было бы приодеться прямо сейчас. Но вдруг трактор сломается и ей придется по лесу пешком идти? Может, сначала домой заглянуть, а потом уже в Москву отправляться?
— Ты не можешь меня здесь бросить, — сказал Миша.
— Не могу, — подтвердила она, устало опускаясь на скамью. — Я тебя знаю, если выживешь, заявишь на меня. Сколько мне дать могут? Варвара тебе еще и доплатит.
— Плохо ты обо мне думаешь.
— Какое же ты ничтожество! — Полина презрительно скривилась.
— Я не сдам тебя.
— Так я тебе и поверила!
— Я перед тобой дико виноват. Но ты должна меня понять.
— Ни за что.
— Я думал, с тобой будет просто, сделаю предложение, поженимся, а ты на меня и смотреть не захотела. Как будто я никто.
— Значит, чувствовала я в тебе гниль.
— А Вадиму сразу дала! Думаешь, я не обиделся? И Антошка от него. А я своих детей от тебя хотел. Кира не могла мне принести, у Ларки не получалось. Я через это и Вадима понимал.
— Заткнись!
Полина вдруг поняла, что ее стошнит, если Миша не замолчит. Кто давал ему право решать за нее? Как посмел он продать ее Варваре?
— А потом я понял, что не прав.
— Заткнись! — крикнула она.
Но Миша не унимался.
— А Гавриловых ты так просто не возьмешь. Есть у них там один знакомый. Очень серьезный человек.
— Ты откуда все знаешь?
— Она мне говорила. Варвара, может быть, еще любит меня.
— Она всегда была извращенкой, — съязвила Полина.
— Ей и сейчас нравится со мной. Только мне почему-то не холодно, не жарко. В жар меня только от тебя бросает.
— Не набивай себе цену. Дерьмо ты самое натуральное.
— Я теперь на твоей стороне.
— Да заткнись ты! — Полина не выдержала и запустила в Мишу пустой кружкой.
Но уезжать она не стала, вышла из дома, заглушила трактор, вернулась, навела порядок, еще и ужин приготовила. Нужно же было чем-то себя занять, чтобы мысли дурные в голову не лезли.
Глава 10
Лед опасно прогнулся под ногами, затрещал. Полина не стала пытать судьбу, повернула назад. Ей и хотелось бы надергать ершиков на уху, но ничего, суп с рыбными консервами тоже вполне съедобен.
С тонкого льда она сходила осторожно, спиной вперед, вышла на берег, наступила на сырую, размокшую от талого снега землю. Только тогда Полина развернулась и нос к носу столкнулась с Кириллом. Он был в том самом охотничьем костюме, с рюкзаком за спиной и с двуствольным ружьем на плече. На поясе у него красовались широкие ножны от охотничьего ножа, которого в них почему-то не было. Потерял? А чего тогда он руку за спиной держит?
— Привет! — сказал Кирилл и улыбнулся.
Это была самая настоящая улыбка Иуды. Достаточно было посмотреть в его хитрые, бегающие глаза, чтобы понять, что так оно и есть.
Вдобавок Полина знала, кто такой Кирилл. А отсутствие ножа ставило восклицательный знак в сигнале бедствия, который выдало ее сознание. Полина все поняла. Еще она подумала о том, что Антошка может навсегда остаться с Варварой.
— Привет, — сказала она.
Пружина в ней разжалась, руки пришли в движение, но и Кирилл уже перешел к тому, ради чего сюда и пришел. Он вывел из-за спины руку, в которой держал нож. Полина толкнула его в грудь в тот момент, когда он собрался ее ударить. Она сделала это с необычной для себя силой, которую порождало отчаяние матери.
Кирилл упал на спину и посмотрел на нее шальными от удивления глазами. Ружье соскользнуло с его плеча, съехало на локоть. Одной рукой Полина схватилась за приклад, другой — за ствол, но Кирилл крепко вцепился в ремень.
Полина с дикой силой, быстрыми рывками тянула ружье к себе. Кирилл не отпускал ремень, поднимался, падал, а она продолжала тащить его за собой к дому. Он махал ножом, пытался ударить ее по рукам, однако не дотягивался до них. Но в конце концов острие все же скользнуло по кисти, рассекло кожу. При этом Кирилл еще и с силой дернул за ремень, вырвал ружье из рук Полины.
Она развернулась и бросилась к дому.
— Стой, сука! — выкрикнул Кирилл и вскинул ружье, но что-то у него не заладилось.
Полина была уже у самого дома, когда он выстрелил сразу из двух стволов, чтобы наверняка. Но ей повезло, она поскользнулась, упала и больно приложилась подбородком о камень, который заменял крыльцо. Из глаз ее брызнули слезы вперемешку с искрами, но это не помешало Полине подняться.
Дверь была открыта. Она заскочила в сени, где хранились лопаты, грабли, ломы и прочие инструменты. Под руку Полине попались вилы, она схватила их. В этот момент вслед за ней в дом и ворвался Кирилл. Он не стал перезаряжать ружье, чтобы не терять время, собирался добить ее ножом, но напоролся животом на вилы.
— Сам ты сука! — заорала Полина, опьяненная нежданной победой и с еще большей силой нажала на вилы, всадила зубья на всю глубину, давила до тех пор, пока Кирилл не выпустил нож из рук.
— Твою мать! — прохрипел он, брызгая слюной, красной от крови.
Глаза, выпученные от страха и боли, мутнели, стекленели.
Полина потрясенно посмотрела на своего несостоявшегося убийцу и заявила:
— Это тебе за все!
Полина оттолкнула его от себя, выпустила из рук вилы. Кирилл упал на спину, вцепился руками в пол, напрягся, как будто пытался подняться, задергал ногами. Однако оказалось, что это были всего лишь предсмертные конвульсии. Длились они всего ничего.
— Что там у тебя? — осторожно поднимаясь с кровати, спросил Миша.
Это привело ее в чувство. Но злости в душе Полины не убавилось, как раз наоборот.
Рядом с Кириллом валялось ружье, но стволы его были пустыми, а патроны искать некогда. В комнате на гвоздике висело другое ружье, заряженное. Полина еще думала взять его с собой, когда шла к озеру, но забыла, зато сейчас вспомнила. Она ворвалась в комнату, схватила двустволку, направила на Мишу.
Тот мигом сошел с лица от страха, побледнел. Уж он-то знал, что Полина запросто может нажать на спуск.
— Не делай глупостей! — заявил Миша.
— Это же ты Варваре позвонил, да? Предупредил ее!
Упустила она Мишу, проглядела момент, когда он звонил в Москву, и едва не поплатилась за это жизнью.
— Да не звонил я никуда! Что там случилось? Кто стрелял? — Миша кивком показал за дверь.