— Сука! — заорал он и опять отскочил назад.
Полина не стала замахиваться. Она всего лишь ткнула топором перед собой, пытаясь достать Мишу, и рассекла кисть, в которой он держал нож.
Миша выронил его и инстинктивно потянулся за ним. Тут Полина снова ткнула его топором, все так же не сильно, но точно. На этот раз острие рассекло ему подбородок.
На этом ее везение и закончилось. Озверевший Миша вырвал топор у нее из рук, замахнулся, но раненая рука не смогла удержать обух, скользкий от крови. Пока он ловил топор, Полина вскочила, толкнула его и бросилась к выходу.
— Стой, сука!
Он рванул за ней. Но Полина зацепилась взглядом за тяжелый чугунок, который стоял у печи, схватила его и швырнула в убийцу. Миша почти поймал этот метательный снаряд, даже взялся за него пальцами, но не успел обжать. Чугунок ударил его в лоб, а Полина метнулась на кухню.
— Убью! — взревел взбешенный Миша.
Полина споткнулась, потеряла равновесие и зацепилась рукой за кухонный топорик с острым клювом на задней стороне бойка, который висел под верхним кухонным шкафом. Миша налетел на нее сзади, собрался прижать к мойке, но Полина каким-то чудом вывернулась и ударила задней, остро заточенной частью бойка в шею, в стык затылка.
А клюв длинный, сантиметров шесть-семь. Он вошел до упора и застрял в шейных позвонках. Полина даже не смогла вытащить топор.
Но Миша и не думал умирать. Он с ревом оторвался от стола, дотянулся до топора, поднатужился, вытащил его из собственной шеи и попер на Полину. А она истекала кровью, едва волочила ноги.
— Убью! — прохрипел Миша.
Он тоже двигался с трудом, поэтому не мог нагнать ее. Она выбралась из кухни, задним ходом вышла в сени. Миша догнал ее, зажал в угол, замахнулся.
В этот момент открылась входная дверь. Но Миша этого не заметил.
— Убью! — на последнем издыхании рыкнул он.
— Брось топор! — крикнул дядя Леша, направляя на него пистолет.
Но руку Мише разжал не страх, а сама смерть. Взгляд его застыл, дыхание остановилось, топор упал куда-то за спину. Он повалился на пол. А Полина потеряла сознание и рухнула на него.
Глава 14
Сознание возвращалось к ней медленно, обрывками, фрагментами, перепутанными по времени. То Полина бежала по сочной луговой траве, омывая босые ноги в утренней росе. То ее несло к озеру. Она разгонялась по мосткам, прыгала в теплую, искрящуюся на солнце воду, а врезалась в прозрачный лед, из-под которого на нее смотрел Вадим. Но еще чаще через лес по траве на лыжах за ней гнался Миша. В руках у нее всегда было ружье, но зарядить его она никогда не могла. Однажды патрон в ее руке превратился в конфету, в другом случае — в холодную жабу, а в третьем он просто взорвался в ладони.
Видела Полина и палату, в которой лежала. Над ней хлопотала докторша, миловидная женщина с ямочками на щеках. Полина даже слышала, как кто-то назвал ее по имени-отчеству — Галина Тимофеевна. Медсестра была, катетер вставляла, кормила, уколы делала.
А потом вдруг появилась Варвара. Она сидела в изголовье, в голубом халате, на руках у нее хныкал Антошка. Головка пушистая, щечки розовые, в глазах яркое голубое небо. Только вот солнышко в этом небе светило Варваре. Антошка жался к ней, Полина была для него чужой теткой, он ее боялся. Это происходило не в бреду, а наяву.
— Антошка!
Полина вдруг поняла, что может погладить сыночка и даже взять его на руки. По ее щекам потекли слезы радости. Она выпростала руку из-под одеяла, потянулась к сыну, но Антошка испуганно глянул на нее и расплакался.
— Не обращай внимания, это у него зубки режутся, — проговорила Варвара и весело улыбнулась. — Антошка, расскажи маме, какие у тебя новости!
Малыш радостно заулыбался и что-то весело сказал на своем птичьем языке, но смотрел он при этом только на Варвару.
Полина повернулась на бок, потянулась к сыну и второй рукой.
— Да подожди ты, — сказала Варвара. — Пусть сначала привыкнет к тебе. Антошка, ты же вспомнишь свою мамочку?
Антошка смеялся, перебирал ножками на коленях у Варвары, тянул к ней руки. Полина для него не существовала. Но ведь ему и на самом деле нужно было привыкнуть к ней. Тем более что Варвара не возражала.
Полина готова была простить своей сестре все что угодно, лишь бы только она вернула ей сына. А разве она не для того здесь? И сама приехала, и Антошку привезла.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Варвара.
Полина улыбнулась, благодарно глянула на нее. Только что ее сознание блуждало в потемках, а сейчас в голове ясность, и тело уже не чужое. Она чувствовала руки, ноги, всю себя. Это потому, что Антошка с ней.
— Миша тебя всю ножом искромсал. Врачи думали, ты не выживешь.
— Выжила.
Полина улыбнулась, услышав свой собственный голос. Оказывается, она и говорить могла. Катетер, вставленный в рот, мешал, но бывало и хуже. Пить ей не хотелось, горло не пересохло, слова не застревали в нем.
— Он еще и Вадима… — Варвара глянула на Антошку, которого держала на руках с легкостью и ловкостью настоящей матери.
— Зверь, — сказала Полина.
— Да, знаю. — Варвара тяжело вздохнула. — Как он так мог с Вадимом?
— Отдай мне сына! — заявила Полина и хищно сощурилась.
— Отдать тебе сына? — Варвара смотрела на нее как базарная торговка, назначающая цену.
— И я все забуду, — пообещала Полина.
— Что ты забудешь?
— А ты ни в чем и не виновата? — Полина едко усмехнулась.
— А в чем я могу быть виноватой?
— Меня ты в леднике не запирала? Мне это показалось?
Миши нет, и все теперь можно свалить на него. Он и Полину в подземелье запер, и за Вадимом там же дверь закрыл. Полина видела Варвару, но в каком состоянии она тогда находилась? Варвара скажет, что Полине померещилось. Если она будет настаивать, то ее признают сумасшедшей и лишат родительских прав. Сейчас с этим очень строго.
— Тебе показалось, — сказала Варвара.
В глазах ее светилось ехидство. Она была уверена в своей неуязвимости и наслаждалась чувством превосходства над сестрой.
— Это все Миша, — сказала Полина.
— Это все Миша, — повторила Варвара.
— Или Герман. Он же приезжал к вам, искал меня. Ты сказала мне, чтобы я больше не звонила.
— Я не знаю, кто именно приезжал к нам. Но тебя искали какие-то люди.
— Миша держал меня на озере. Подальше от сына.
— Ты сама отдала мне Антошку.
— Миша много чего мне рассказал.
— Например?
— То, что мы не родные сестры. Родители тебя усыновили.
— И ты в это поверила? — Варвара удивленно посмотрела на нее.
— Ну, кто-то же пытался меня убить. В меня стреляли, меня резали, хоронили заживо.
— И ты думаешь, что все это устроила я?
Варвара пыталась сдерживать возмущение. Она смотрела на Полину как психиатр на человека, степень вменяемости которого он должен был установить. И если Полина будет продолжать в том же духе, то медицинское заключение станет ее приговором. Ее признают невменяемой и отберут ребенка на законном основании.
— Я все знаю! — резко сказала Полина.
— Ничего ты не знаешь.
— Но я все забуду.
— Ничего не было.
— Если ты отдашь мне сына, то да, ничего не было.
— Конечно, отдам. Как только тебя выпишут из больницы, ты сможешь забрать Антошку.
— Ты отдашь его мне прямо сейчас!
— Ну, если это тебя успокоит, — в нарочитом раздумье проговорила Варвара.
— Успокоит!
— Ну, хорошо.
— Давай! — Полина снова потянулась к сыну.
Но ребенок заплакал, Варвара прижала его к себе.
— Давай мы не будем гнать коней, — сказала она, пытаясь успокоить малыша. — Как только тебя выпишут из больницы, я приеду, привезу Антошку. Мы посидим в нашем доме, выпьем наливочки. Ничего, если я буду называть дом нашим?
Полина недоуменно повела бровью. Странный какой-то заскок у Варвары.
— Я отписала тебе свою долю в наследстве. Дом полностью твой, — пояснила Варвара и улыбнулась.
Полина кивнула, соглашаясь принять столь щедрый подарок. В конце концов, у Варвары есть все, а у нее — только родительский дом. Да и не заслужила Варвара долю в наследстве. Это ведь она виновата в том, что Полина чуть не погибла. Варвара убивала ее, и это невозможно забыть.
— Только и ты должна мне помочь.
Полина усмехнулась. Ну да, когда это Варвара делала добрые дела по простоте душевной?
— Я ни в чем перед тобой не виновата. И если кто-то там что-то крутил за моей спиной… Антошка нужен был отцу. Я не хочу и не буду ни в чем винить Вадима. Он не оставил завещания, но я его законная жена. Почти все должно достаться мне. Возможно, я вынуждена буду обращаться в суд, а для этого нужна безупречная репутация, и если на меня заведут уголовное дело, то ничем хорошим это не закончится. Пожалуйста, не надо впутывать меня и Вадима в свои отношения с Мишей. Расскажи, как все было. Миша запер тебя в леднике, а Вадим спас. Миша тебя приревновал, убил Вадима.
— Ты здесь, конечно же, ни при чем, — с усмешкой сказала Полина.
Перед глазами у нее все плыло, меркло сознание, накатывала слабость.
— Да, я здесь ни при чем! — заявила Варвара, в упор глядя на нее.
— Отдай мне Антошку! — потребовала Полина.
— Мы договорились?
— Да!
Постель превращалась в болото, Полину втягивало в трясину небытия. Но Варвара вдруг посадила на кровать рядом с ней Антошку, и Полина вернулась в чувство.
Варвара исчезла, Антошка заплакал, Полина обняла сына, мягко прижимая к себе.
— Сыночек, родной, любимый!
Послышались голоса. Галина Тимофеевна попросила отдать ребенка, но Полина мотала головой. Она не видела ни врачей, ни медсестер, чувствовала только себя и Антошку. Больше для нее никто не существовал.
— Полина, тебе нужен покой. Нельзя двигаться, — проговорил кто-то.
Но Полина лишь улыбалась. Ей нельзя было двигаться там, в леднике. Неподвижностью и экономией сил она могла выиграть у смерти день-другой. Однако Полина пошла ва-банк, с адским напряжением сил вгрызлась в землю, проложила ход к спасению. Она тогда начала, а Вадим закончил. Они вместе выбрались из ада. А теперь Полина предала Вадима своей готовностью покрывать Варвару.