– Люций, – оборвала его Сара и почти попросила: – Давай начнём.
Испытывающий взгляд Морана задержался на её лице на несколько секунд.
– Ладно, начнём, – согласился теневой див.
Сорель, помедлив, кивнула. Он прочитал в её взгляде зародившееся сомнение.
– Ой, подожди! – вдруг встрепенулся Люций и, нелепо зажав клинок между ног, стал возиться со своей причёской. Отросшие волосы прилипли к щекам и мешали. Возможно, он лишь искал способ отсрочить саму схватку. Склонившись, Моран снял кожаный шнурок, что держал успевшие порядком отрасти волосы, а после заново стал собирать хвост. Это длилось почти минуту, под мелко накрапывающим дождём и взглядами успевших немного утомиться зрителей. Когда Морану не понравился результат, див принялся делать всё заново, а наставник вновь стал ругаться, назвав Люция принцессой. Теневой див же в свою очередь заметил, что в таком случае, если учителю и придётся когда-нибудь делать ему особое приглашение, то этот ужин может пройти очень даже приятно.
Даже губы Сорель вздрогнули, едва не сложившись в улыбку. Но эта эмоция промелькнула и исчезла, растворившись в сказанных ею словах:
– Люций… Люц. – Впервые сократила его имя так, как только делали родные. И эта мелочь сотворила какую-то магию, заставив его тело словно онеметь. Но волшебство разбилось, как хрустальная ваза, от последовавшего вопроса: – Ты готов?
– Да, – хрипло прошептал он, хотя был не уверен. Сомнения и какое-то предчувствие поселились в его голове. Раньше он так жаждал этой схватки. Ему казалось, что сражение будет увлекательным. Вот только не теперь. Сама возможность того, что он мог поднять своё оружие в бою с Сорель, вызывала чувство тошноты и слабости. Одни мысли об этом казались отвратительными…
Меч в его руке неминуемо отяжелел, вызвав горький ком в горле.
– Ну наконец-то, – расслышал Люций чужой голос, когда Сара подняла Туманный.
В отличие от многих дэва и в сражениях оставалась почти безэмоциональна. Когда он спросил её об этом, то Сара ответила, что важна лишь техника, а разум должен быть стеклянно чист. Чувства мешают и отвлекают. Они слабость.
«Ну что ж, тогда сегодня я буду слаб», – неожиданно промелькнула в голове дива покорная мысль. И, обратив внимание на свой меч, он ощутил, как тот стал легче. Ещё мгновение назад Люций был уверен – ещё немного, и клинок он не удержит.
Неотвратимой грозной стихией Сорель двинулась на Морана.
Зрители затаили дыхание, не понимая, что Люций уже отказался от схватки.
Дыша шумно и глубоко, див прикрыл глаза с появившейся на губах расслабленной улыбкой.
«Это всего лишь тренировочный бой. Очередное занятие», – повторяла себе с того самого момента, когда было названо моё имя. Повторяла, пытаясь унять какой-то трепет внутри. Сердце же колотилось как бешеное. Эмоции, словно струны музыкального инструмента, потревоженные, трепетали.
Мои пальцы сомкнулись на рукояти. А я поняла, что ошибалась, думая, будто это действие поможет привести мысли в порядок.
Люций стал оттягивать время, возясь со своими волосами и обращаясь с Терпеливым как с игрушкой. Его вид даже заставил меня почти улыбнуться, а после тёмная сталь отразила серое небо, напомнив о грядущем сражении.
Неправильно было выплёскивать ярость в бою, но я уже далеко не всегда понимала, что есть «правильно». Поэтому посчитала это приемлемым до тех, пор пока Люций не стал противником.
В воздухе витало возбуждение. Предстоящий поединок вызвал интерес у многих. Они немного напоминали бушевавшую совсем недавно стихию. Кто-то выражал спокойную заинтересованность, другие жаждали победу одного из нас. За последний год на разных занятиях мы с Люцием нередко занимали первые позиции. Возможно, именно это сыграло свою роль.
«Я должна сосредоточиться!» – приказала себе, прерывая мысли, полные смятения. Поднимая Туманный вверх и чувствуя влагу, стекающую по пальцам вниз к запястью и руке под тканью туники.
И вдруг с внезапными раскатами грома я осознала – что-то не так. Поняла это вместе с тяжестью в руке, что тянула к земле. Приняла вместе с ноющей болью, поднимающейся вверх, к плечам, шее и отдавающейся чем-то колющим в затылке.
Моя рука дрожала, вибрации от клинка будто пробирались сквозь плоть, касаясь кости. Сглотнула, не сразу осознавая смысл происходящего. Туманный противился моей воле. Он не собирался сражаться, и это выглядело как предательство, если бы только… неожиданное чувство облегчения. Будто этот исход именно таков, какого я ждала.
Оторвав взор от клинка, посмотрела на Люция. В этот момент теневой поднял веки, и я увидела понимание в серых глазах. Теневой клинок был опущен, выражение лица – полное смирение, и поза, говорившая о том же. Слишком расслабленная. А после он улыбнулся уголком рта, словно насмехаясь надо мной, глянул иронично на Туманный в моих руках, и его губы растянулись шире. И в следующее мгновение Моран запрокинул голову к небу, как раз в тот момент, когда очередная молния осветила небо.
Это всё так поразило меня, что пальцы невольно разжались сами. Раздались плеск и характерное хлюпанье – Туманный упал на землю, и теперь светлая сталь медленно утопала в грязи.
«Одно целое и впредь неделимое» – однажды попалась ему фраза из книги на фларканском. Автор трудов особенно тщательно вывел эту фразу, будто одним лишь своим отношениям к словам показывая их важность. Неделимое… А значит, сражаться друг с другом две половины не в силах. Уже после Люций встретил метафорическое упоминание об этом на страницах других книг. Орден Хранителей даже в своих трудах словно боялся открывать свои знания. И то, как они их скрыли, было умно – у всех на глазах, что, даже выучив фларканский язык, не всегда поймёшь. Только лишь духовная близость способна помочь. Лишь имея похожие взгляды на устройства мира, можно раскрыть тайны древнего ордена.
Сколько бы отец Люция ни изучал их. Ни пытался перенять знания и их культуру… Он бы всё равно не смог. Моран вдруг ясно осознал это в последний год. Когда сам на себе почувствовал влияние единения, то, о чём писалось на пожелтевших страницах. Именно поэтому теневой див и был так уверен в том, что у них с Сарой получится и совместная печать не взорвётся под их ладонями.
Звонкий чавкающий звук заставил его позабыть о своих думах, посмотреть сначала на хмурое небо с клубящимися тёмной мглой тучами, а после и на площадку.
Меч Сорель лежал перед её ногами. Он упал прямо в грязь, словно павший в бою воин. А воздух вокруг пах сладкой свежестью, с нотками аромата мокрой листвы. Сара же неотрывно смотрела на свою руку, замершую в напряжении с полусогнутыми и слегка дрожащими пальцами, а её грудная клетка тяжело опускалась и поднималась.
На лице дэвы был написан шок. Словно вовсе не клинок выпал из её рук, а солнце, зайдя за горизонт, больше не пожелало всходить.
– Сорель, – прошептал Люций, делая короткий шаг навстречу.
От звука его голоса Сара очнулась, посмотрела на него со странным выражением в глазах.
– Всё в порядке, – вскоре сказала она отсутствующим голосом, наклоняясь за Туманным. Подняв меч, Сара бросила взор в сторону выхода с территории тренировочной площадки, ограду которой облепили даэвы. Воцарилось короткое безмолвие, ведь произошло нечто из ряда вон выходящее и не поддающееся чужому пониманию.
– Почему они не сражаются? – разрушилась мёртвая тишь вопросом.
– А я откуда знаю?
– Может, Моран использовал какое-то секретное умение и атаковал?
– И какое же?
– Харизмой сразил? – доносился до них чей-то глупый и бессмысленный разговор. Моран не приложил даже малейших усилий, чтобы отыскать говоривших. Вместо этого он заметил Айвен, проталкивающуюся к входу на тренировочную площадку, зацепился взглядом за Винсента, который растерянно чесал нос, выражая волнение в своей странной манере, увидел Рафаиля, хмурящего брови, и не обделил своим вниманием Коэна, который торжествовал. Последний считал, что Люций победил. Великое заблуждение, хотя из-за того, что именно Сорель выронила клинок, наставник мог посчитать так же.
– Думаю, это станет поводом для сплетен, – неожиданно посмеялся Люций. И смех получился немного нервным. Обычно другие никогда не замечали этих перемен в его голосе, но Морану казалось, что Сорель понимала. Ему всегда было легче шутить в такие моменты. Смех прекрасно скрывал слабости и сомнения. А сейчас ему казалось, что он окончательно шагнул туда, где находиться ему было не дозволено. И теперь только понял – пути обратно нет.
Теневой див приблизился к Саре, убирая свой меч обратно в ножны из чёрной кожи, и заявил с широкой ироничной улыбкой:
– Спорим, сейчас наставник будет ругаться? – Люций увидел, как поначалу озадаченное выражение лица учителя становится гневным. Казалось, ещё немного, и из его ушей повалит пар. А небо тем временем стало окончательно светлеть.
– Думаю, он уже это делает, – разворачиваясь, оказываясь практически плечом к плечу с теневым дивом и смотря на идущего к ним наставника, заметила Сара. – Просто мы ещё его не слышим… и слава Богам. Хочу поберечь свои уши.
Люций усмехнулся. Ответ, сказанный с абсолютно неэмоциональным лицом, был всё равно ироничен.
– Люций?.. – позвала вдруг его Сорель. Она вдохнула полной грудью, не отводя слегка покрасневших глаз от приближающегося воина.
– Да, Сара?
– Мы попробуем её… совместную печать.
Моран резко обернулся. Волосы Сорель потемнели и отяжелели, будто под дождём утратив свой рыжий оттенок, они окрасились в шоколад, контрастируя со светлой и блестящей от влаги кожей. Она продолжала смотреть перед собой, будто не замечая его взгляда. Лишь край брови слегка дрогнул.
Люций было открыл рот, собираясь хоть что-нибудь сказать, когда совсем рядом гневно прокричали:
– Что, твою мать, здесь происходит?!
Учитель всплеснул руками и топнул, а от его ноги разлетелась грязь.