– Нет. В моё время это уже было непопулярно, – отозвался он, вновь обратив взгляд к месту, где раскинулся наш маленький лагерь. В следующую секунду, попрощавшись, он направился целеустремлённым шагом обратно к приходящему в чувства Регису.
Я же задержалась, задумчиво растирая меж пальцев стремительно засыхающий и оттого все сильнее липнущий к коже сок красных деревьев. В этом месте они росли не так плотно, но тени, ложащиеся на землю из-за густой бордовой листвы, отчего-то не стали светлее. Кроме деревьев, на этой земле не имелось ни одной травинки, почва оставалась тёмной и голой. И чем больше я вглядывалась в недра леса, тем сильнее чудилось, что кто-то движется в той чаще и наблюдает за мной. Но своей силой я не чувствовала ничего, там внутри словно разверзлась пустота, которая была мне неподвластна. То ли всему виной магический лес, то ли я немного сходила с ума.
Решительно повернувшись, я направилась к лагерю, стараясь отбросить тревожные мысли. Следовало забрать осколок у Региса, пока он его не нашёл. Обратно мы поменялись лишь благодаря моей силе, от этого и сердце Светлой богини осталось при врачевателе, в кармане его одеяний.
Вскоре все собрались в импровизированный кружок возле нагревательного камня с печатью, на котором стоял чай. Этот напиток был из запасов Винсента и пах совсем не травами, а молоком. Прежде чем получить свою порцию, я даже заглянула в жерло чайника, убеждаясь, что внутри плавают лишь расправившиеся от горячей воды листья.
– Прошу прощения, но чашек всего пять, – проговорил Регис, колдовавший над чайником.
– Ничего, у меня своё, – отозвалась глава ордена Западных ветров, открывая бурдюк с вином.
– Поделишься? – спросила Флёр.
– Нет, только я могу пить это вино. Такова традиция, оно готовится для…
– Это последний твой бурдюк с вином? – перебила бывшая советница.
– Ага.
– Ладно. Ну я бы тоже с тобой не поделилась, – выдала Флёр как бы между прочим.
Люций, ранее бродивший неподалёку от лагеря, вернулся, а в небе ворон уже стал белой точкой, теряясь среди облаков. Моран опустился на землю прямо напротив меня, оказавшись по ту сторону круга, и, сложив руки на груди, мягко улыбнулся. Судя по ослабшему надзору врачевателя, Морану ничего не угрожало. И от излишка теневой энергии див больше не избавлялся.
– Совет можно считать открытым? – мрачно усмехнулся Моран. Но никто не рассмеялся, наоборот, атмосфера стала напряжённой и ожидающей. – Почти уверен, что у тварей появился вожак. Он разумен и управляет ими.
– Я бывал даже вблизи портала, не слишком близко, но… – проговорил Кьярин, на мгновение прикрывая глаза и морщась. – Этот запах тьмы был настолько отвратителен! Может, при повторной встрече я смогу остаться в сознании, но не уверен.
Его слова повисли в воздухе, как занесённый меч.
– При таком раскладе я начинаю сомневаться, что светлые ордена сдержат угрозу. – Флёр тяжело вздохнула. – По земле польются реки крови.
– Можно победить врага, даже находясь в меньшинстве. Главное – правильно разыграть карты. Сейчас наша единственная проблема – то, что нам практически ничего не известно о вожаке, когда ему о нас, похоже, известно достаточно, – Люций пристально смотрел на котелок, в котором в остатках чая медленно плавали листочки. – И больше всего мне интересно, откуда и каким именно образом.
– Согласна. Даже если тварь обрела разум, то это ещё не всё. – Флёр задумчиво прикусила нижнюю губу, отчего тонкий шрам на скуле стал заметнее. – Это не то же самое, что узнать о наших обычаях. Она даже понимает, что означают наши подвески…
– Если только им не помогают люди или даэвы, – невозмутимо добавил Люций.
– Ты хочешь сказать, что кто-то из даэвов на стороне тварей? – Руки Сезара были сложены на груди. Отклонившись чуть назад и нахмурившись, он с ожиданием уставился на Морана.
– Возможно всё. Поэтому я рассмотрю все варианты.
– Но направлять тварей… Это слишком, – упрямо стоял на своём Сезар.
Люций спорить не стал, вместо этого проговорив:
– На месте той твари я бы собирал армию. Но нам не стоит ожидать, что ныне события будут развиваться по тому же сценарию, который мы предполагали. Пока с нами только познакомились и передали привет. И это больше напоминает игру. Он не боится проиграть, но и сражаться пока не желает. Иначе бы недавняя встреча была иной.
– Ах, это было приветом? – невинным тоном повторил Кьярин. – Запоминающийся способ поздороваться. Но не советую кому-то повторять, – зло добавил младший Рок. Он скривился и даже отставил в сторону чай, который не смог пить.
– Сара, ты что-нибудь поняла в управлении сердцем богини? – внезапно спросила Сильфа, проницательно посмотрев на меня.
– Нет, – прикрыв глаза, произнесла я. – Прошло всего несколько дней. Я разберусь.
Выбора иного у меня не имелось. Значит, я обязательно справлюсь. Но уверенности мне не хватало. Уверенность у меня всегда произрастала из знания. Она не рождалась из ничего.
– Флёр, ты не можешь своей силой сомниума вернуть мне воспоминания?
– Нет. – Дэва покачала головой. – Не по моим силам. Изабель Ларак была гениальной, я в полной мере осознала это, лишь когда стала изучать её записи и очень скоро наткнулась на то, что было за пределом моих возможностей. Но с матерью может сравниться разве что дочь. – Флёр повернулась к Сильфе. – Ты отправила ей письмо?
– Да. Сразу же, как только сама получила ворона. Если тот корабль не сгинул в пучине морской, то она должна была получить его. Возможно, она уже на материке. Если так, то сойдёт Айвен на берег в Северных землях, ей незачем направляться на южное побережье к моему ордену. – Сильфа задумчиво подняла взор к небу – её глаза блестели. Глава ордена Западных ветров усмехнулась. – Хотела бы я увидеть её лицо, когда она всё узнала. Хотя с неё станется, Айвен, может, и вовсе не открыла ещё письма. Она хотела начать жизнь, не оглядываясь на прошлое…
Прошлое. Прошлым была я, вдруг оживший призрак. Если бы на моём месте был Люций, как бы реагировала я? Смогла бы моя вера пронестись через десятилетия?
Блез, не снимавший своей маски даже среди друзей и хранивший молчание, вдруг склонился к Флёр. Та прислушалась и кивнула. Если теневой даэв в самом деле говорил, то я не услышала и звука.
– Ты ничего не помнишь до того, как проснулась? – сказала Флёр, видимо передав чужой вопрос.
– Ты имеешь в виду, во время сна?
Дэва кивнула.
– Нет. Я в какой-то момент открыла глаза, увидев перед собой человека и отрывками помня некоторые события из лагеря у озера Спокойствия и то, что училась в Академии Снов. В тот момент я ощущала себя лет на восемнадцать. Это странное чувство, знать, что времени прошло немало, но ты помнишь, что ещё вчера ты ходил на занятия… Если Айвен открыла письмо, она направится в Северный орден?
– Наверняка, – кивнула Сильфа. – Если даже всё пройдёт успешно и мы закроем портал в Серый мир. Сделаем то, что никто доселе не делал… – Взгляд Сильфы скользил по кругу, касаясь каждого. Золотые нити в её волосах и браслеты на запястьях блестели в закатных лучах солнца. – Нашему и грядущим поколениям ещё долгие годы предстоит разбираться с последствиями.
– Верно. Но начали это тоже мы, – проговорила я, и мои слова словно утонули в омуте, породив круги на воде.
Эта ночь была первой, когда мы позволили себе полноценный сон. Не пару часов урывками, а отдых под мерное журчание реки. Вода баюкала, временами слышались крики птиц, что врывались в ночную тишину, кружа над водой.
Вдалеке, казалось, был слышен даже крик кукушки. Прикрыв глаза, я ощутила, как усталость неминуемо берёт своё. Затягивает, окутывает, смывая на краткое мгновение собой все волнения, чтобы погрузить в них снова.
Возможно, моё сознание за долгие годы просто привыкло к тому, что если мне снились сны, то они всегда состояли из воспоминаний. Иногда последние искажались, домысливались, но всегда неизбежно несли в себе горе и переживания. Но за долгие годы даже грёзы о смерти моего отца стали почти привычкой – просыпаясь, я научилась избавляться от дум о них. Они не влияли на моё настроение днём и стали частью жизни. Вот только нынешний сон был иным – новым.
Разрозненные отрывки прошлого, которые, словно навесной мост через пропасть, что выкладывался фрагментально из досок.
Мой меч в теле Изабель, кровь, стекающая по Туманному, слова Айвен о том, что я могу успеть. А следом то, как я выхожу из подземелья, едва не сталкиваюсь с даэвами обители, с которыми сражаться не была готова, нахожу лошадь, стоящую за границей территории ордена, скрытую за стеной пышных кустарников.
Белая молодая кобыла, которая узнала меня. И путь на Восток, там, где спустя несколько часов начнёт всходить огненный диск солнца. Он должен был развеять тьму ночи, но не тьму, что постепенно растекалась в моём сознании. Воспоминания уходили, стирались. Если бы не контроль над своими чувствами, выработанный годами, может быть, я впала бы в панику и стала беспомощной гораздо раньше, чем добралась бы до огромного лагеря даэвов, который вырастал посреди леса. Он напоминал собой старый город, где все улицы сходились к главной площади: палатки сосредоточились около шатра, что занимал собой центр просторной поляны, окружённой вековыми деревьями…
Резко проснувшись, я открыла глаза – вокруг была лишь непроглядная тьма. Но стоило моргнуть, и мир обрёл свои очертания. Посмотрела на всё ещё звёздное и тёмное небо, ощущая, как по щекам катятся слёзы. В горле стоял ком. Я подняла руку, накрыв ими собственные глаза. Но это не помогло остановить солёную влагу.
А мысли всё возвращались к сновидению.
Было ли это плодом моего воображения? Или всё же настоящим воспоминанием?
Видение закончилось на том, как я отчаянно перемещаюсь от палатки к палатке. Всё огромное поле покрывали купола тканых шатров. Мой дар от захлестывающей тревоги стал пластичнее, сильнее, вычерпывая всю силу внутри меня. А мои собственные эмоции… Мне так сложно было их подчинить. Они прорывались и бурлили. Самым поразительным стало осознание того, что даже когда погибла Долорес, мне было легче.