Винсент среагировал первый, по широкой дуге обходя топкое место, на ходу снимая с пояса верёвку и разматывая её. Мы с Айвен, не сговариваясь, направились следом. Но подходящей ветки поблизости не оказалось, сучья выглядели слишком тонкими, грозя не выдержать чужой вес, когда мы потянем Рафаиля наверх.
Наши взгляды с Люцием на мгновение встретились. Моран не улыбался, на его лбу виднелись капельки пота, кожа на ладонях из-за трения верёвки слегка покраснела.
– Рафаиль, – проговорила я, отводя взор и словно вместе со звуком своего голоса посылая следом свой дар. Усмирить панику. Прояснить разум. Убрать страх.
Словно раскалённые докрасна угли, что, яростно шипя, потухают из-за пролитой на них воды, гасли его чувства. Рафаиль перестал молотить руками по грязи. Винсент бросил ему верёвку и, убедившись, что теневой схватил другой её конец, обмотал по всей руке, словно завязывая узел, и потянул. Когда к нему присоединились я и Ларак, дело пошло ещё быстрее.
Прошло чуть меньше минуты, когда всё было кончено. Переведя дыхание, я почувствовала, как горит огнём кожа на ладонях – руки выглядели так же, как и у Люция.
Рафаиль же постепенно приходил в себя, лежа на твёрдом островке земли.
– Вы вовремя подоспели, – заявил спешно подошедший Блез, за ним находился Коэн, который, несмотря на то что побывал в схожей с Рафаилем ситуации, выглядел куда лучше, пусть с подола его мантии комьями и отваливалась грязь.
– Да уж, – кивнула Айвен.
Люций присел перед Руньяном, щёлкая пальцами перед его глазами.
– Эй, ты как? Жив? Всё нормально?
Прошло несколько секунд, прежде чем Рафаиль дёргано кивнул. Люций выдохнул:
– Ну и заставил ты нас попотеть, – заявил теневой, распрямляясь и упирая руки в бока.
– Он чуть не убил сам себя, – проговорила я. – Ситуация была бы не опасной, если бы не…
– Все закончилось. Ведёшь себя как самая умная, – фыркнул Коэн.
– Коэн… – Тон Люция был предупреждающим, взгляд – обеспокоенным.
– Разве я не прав? Почему она считает, что может кого-то обвинять?
Я на мгновение прикрыла глаза. По тому, как остывало лицо и холодило кожу от слабого ветерка, я поняла, что успела вспотеть. Они были предупреждены и готовы, но мелочь и просто стечение обстоятельств спровоцировали риск там, где его было быть не должно.
– Это не обвинение. Но надо понимать, насколько неконтролируемый страх может подставить. – Я глянула на Рафаиля, который смотрел на меня устало, но всё же с вниманием. – Тебя накрывает паника. Она полностью завладевает тобой. В прошлом году в подземной реке ты нас чуть не убил, сегодня чуть не погубил себя самого. – Помедлив, я добавила: – В следующий раз может больше не повезти. С этим страхом надо работать и пытаться взять хоть немного под контроль, – произнесла, разворачиваясь на пятке, которая сразу же утонула в мягком мху. – Ладно, мы пойдём.
«Может, мои слова были резки. Может, стоило высказаться позже», – думала я, слыша, как Айвен и Винсент, успев обменяться несколькими фразами с остальными, догоняют меня.
Ещё год назад я бы и не подумала о собственной чуткости. Когда дело касалось чужой жизни, нет места учтивости. И даже теперь, глубоко задумавшись о случившемся, я понимала, что по-прежнему считаю так же.
– Сара, – раздалось совсем рядом.
Остановившись, я обернулась, видя Морана, который, в следующее мгновение приблизившись, замер рядом. Он вдруг нашёл и сжал мою руку, делая огонь кожи почти нестерпимым. Меня накрыла волна крупной дрожи. Люций же стремительно склонился к самому уху всего на несколько мгновений, чтобы с чувством прошептать одно короткое слово:
– Спасибо. – То ли горячее дыхание, то ли что-то другое коснулось едва ощутимо моей щеки, когда теневой див отстранился и чуть крепче сжал мою руку, задержав взгляд пепельных глаз на лице, всё же отпустил её и попрощался, отвернувшись и вновь возвращаясь к своим.
Он пробежал мимо Винсента и Айвен, которые остановились в паре метров, будто не пожелав нам мешать. А я, смотря на то, как серебрятся волосы теневого на каждый его шаг, задержала дыхание, вскоре понимая, что со мной точно что-то не так.
Больше этой ночью никаких жутких звуков мы не услышали…
Вплоть до самого восхода солнца лес оставался безмятежен, тревожимый лишь нами самими. После воя, прокатившегося по лесу, почти все даэвы держались у пруда. Кто-то успел даже дважды обойти достаточно крупный водоём по берегу. Винсент же очень подходяще заметил, что мы похожи на суетящихся муравьёв, бродящих около своего гнезда.
Под утро мы возвращались уставшие и перепачканные. А после того как другие даэвы узнали о месте, в котором мы поселились, странно, что не с горящими ушами. То, как они переговаривались и улыбались, провожая нас взглядами, ясно говорило о предмете их разговора. Люций же подлил масла в огонь, двусмысленно заявив, что тяжело отыскать на свете заведение, соединяющее в себе абсолютно все удобства так, как делает это радужный дом, чем породил ещё больше обсуждений за нашими спинами.
– Почему говорит он, а стыдно мне? – пробормотала Айвен, бессильно морщась.
– Потому что у Морана нет совести, – бродя взглядом по фасаду «Лунной орхидеи», беззлобно отозвалась я словами, брошенными не всерьёз, скорее просто для того, чтобы они были услышанными. – Лучше привыкнуть.
– Совесть-то как раз у меня есть. Но теперь они точно весь день будут обсуждать наше прекрасное место ночлега, а не то, что действительно важно – ночную охоту, – положив руку мне на плечо, проговорил Моран.
Я же споткнулась на ровном месте. Неожиданный жест подлил масла в огонь, а тонкий аромат мяты как-то странно повлиял на мысли. Виски запульсировали.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и скинуть ладонь Люция. Тем временем остальные обдумывали сказанное. Флёр многозначительно и с уважением кивнула, а Сильфа проговорила:
– А ведь верно же. Прекрасно придумано. Есть чему у тебя поучиться.
Слушая их, я думала лишь об одном: мы истратили целую ночь, так ничего и не узнав.
Во второй половине следующего дня, когда все выспались после бессонной ночи, в одной из чайных в центре Ветии состоялось собрание. Потребовалось соединить несколько столов, чтобы поместились все. Цецилий полубоком сидел во главе этой мозаики. Сегодня он облачился в новое одеяние – из светлой ткани, с манжетами, расшитыми золотыми узорами. В руке он неизменно держал книгу, продолжая читать даже когда слушал отчёты даэвов о прошедшей ночи. Не отрывая взора от строчек, временами он подносил к губам чашку с дымящимся чаем.
– Про радужный дом весьма хитроумно, – заключил Цецилий, когда до него дошли слухи. – Сорель, как тебе те, которые там работают?
– Обычные люди, – помедлив, отозвалась я, смотря на маленький цветок ромашки, плавающий у меня в кружке. – Каждый зарабатывает на хлеб чем может, – добавила, вспоминая последний разговор с Маком, – мужчине никак не давало покоя, что мы лишь ночуем. Он хотел, чтобы мы воспользовались и другими услугами, поэтому всячески расхваливал «Лунную орхидею». В этот раз мужчина обмолвился, что кто-то из зала «Чёрной орхидеи» принял верное решение и решил расслабиться этим вечером. В «Чёрном» зале жили дивы, когда как мы занимали «Синий».
И теперь это заявление никак не давало покоя. Сущая мелочь, но, смотря на всех, кто проживал в той комнате, я невольно гадала, кто же решил развлечься в тех стенах?
– Ну, конечно, – раздалось насмешливое. Ной, даэв с моего года, снисходительно улыбался. Этот див всегда отличался тем, что порой болтал всякую чушь и перетягивал на себя всё внимание, а в опасные и ответственные моменты пропадал без следа.
Айвен как-то сказала, что такие живут дольше всех. Думаю, она права. Хотя отчасти в ней говорила обида, когда год назад именно Ной настроил всех против неё по пути в Турис из-за того, что дэва забыла свой меч в Академии Снов.
– Сам-то точно хотел бы разок заглянуть, – заметил Натан Страйд, который довольно часто ставил Ноя на место.
– Нет, – процедил див, но его уши едва заалели, ну а сердце охватывал стыд. Несколько секунд наблюдая за Ноем, я и не заметила, как осуждающе покачала головой.
Ведь див соврал, и слова Натана попали в саму истину.
Мою реакцию заметил Люций, понял всё без слов и огласил чайную звонким заливистым смехом, от которого уже мне стало неуютно. Я спешно взяла чашку и сделала несколько крупных глотков чая.
– Так, подытожим результаты вашей охоты, – тем временем проговорил Цецилий, разворачиваясь наконец-то к нам, переставая читать и положив ладони на столешницу. – Вой, который беспокоит местных, вы услышали. Но он не сильно даже напоминал вой, и ещё… на звуки ревенанта это тоже оказалось не похоже.
Ушей достиг шум какой-то возни. Взгляд наставника укоризненно скользнул к раздвижным дверям. Нас подслушивали, людям всё не терпелось узнать, что за нечто поселилось у них в лесу и ныне терроризирует город.
– Но потом вой затих, и вы предполагаете, что неведомая тварь вас почуяла, – продолжил Цецилий, а Винсент, сидящий рядом со мной, сосредоточенно кивнул, полностью соглашаясь со словами учителя. Поджав губы, наставник возвёл задумчивый взгляд к потолку: – Что, если этой ночью вам в лес не ходить? – вдруг предложил он.
На лицах учеников отразилась растерянность. Никто не понимал, к чему он клонит.
– Останьтесь в городе и послушайте этот звук. Поговорите с местными о нём. Какой прок будет, если вы снова потратите время, бегая по болоту? Если так продолжится, то кто-то от усталости и неосторожности точно сгинет в этой земле. – Во время отчёта никто не докладывал наставнику о попадании в топь. К утру мы поняли, что не только отряду Морана не повезло. Но наставник каким-то образом всё знал. Рука Цецилия скользнула к корешку книги, и он безмятежно продолжил: – Порой попадаются вот такие задания-загадки. И они требуют немного иного подхода. Необходимо подумать.
Тон наставника был безмятежным и поучительным, но из-за его слов градус раздражения в комнате вырос. Кажется, кто-то считал, что учитель над нами просто издевается.