Ведь в кустах кто-то лежал. И он был живым!
Натан попятился, наступив мне на ногу.
– Извини, – проговорил даэв.
– Ничего, мне понравилось, – отозвался Люций, которого я задела своим плечом.
Даже случайного путника тяжело повстречать на этой дороге, не говоря уже о том, чтобы наткнуться на кого-то, спящего в прилегающем лесу.
Учитель осторожно попятился, а его лицо стало крайне растерянным. Казалось, если бы в траве лежал труп, этот факт удивил бы наставника гораздо меньше. Впрочем, как и остальных.
Среди зелени стали проглядываться кусочки тёмной материи. Неизвестный ворочался, будто устраиваясь поудобнее. Наставник аккуратно наклонился, поднимая с земли бурдюк. Принюхавшись, он звучно ругнулся:
– Нечисть, ну и испугал! – И, поглядев на нас, поняв, что дал волю чувствам, добавил, всплёскивая руками: – Возвращаемся к дороге. Не обращаем внимания, очередная заблудшая душа. Но запомните этот случай как урок. Несмотря на устойчивость даэвов к вину, всё же злоупотреблять им не стоит.
Наставник решительно стал пробираться обратно к дороге. Я же обратила внимание на Винсента, который, в отличие от других, не торопился уходить, переводя взор с кустов на спину наставника и обратно.
– Может, ему помощь нужна? – несмело проговорил светлый див. Незнакомец к этому моменту лежал на боку, и по его спине и фигуре становилось понятно, что это мужчина.
Я попыталась почувствовать эмоции неизвестного. Моя бровь удивлённо изогнулась.
– Что-то не так? – спросил Люций над самым ухом. Он немного склонился, повернув голову вбок, и теперь вглядывался в моё лицо, держа руки за спиной.
– Нет, – сглотнув, проговорила я, чувствуя сладкий аромат мяты. – Точнее… Впервые такое встречаю, но его эмоции будто приглушены. Я лишь понимаю… – Мне потребовалось время, чтобы правильно сформулировать мысль о чужих эмоциях, которые имели довольно точный оттенок. Я обернулась к Люцию, так что наши лица застыли в нескольких сантиметрах друг от друга, и слегка удивлённо проговорила: – Его бесят наши голоса. Они мешают.
Люций улыбнулся, прошептав под нос:
– Надо же, ну тогда не будем надоедать. – Моран аккуратно завёл руку за мою спину, мягко надавил пальцами около позвоночника, призывая уходить. В горле пересохло.
Почти отвернувшись, я всё же напоследок глянула в кусты. Между моих бровей пролегла складка. Посетила внезапная мысль – что-то в неизвестном показалось мне отдаленно знакомым. Но это ощущение быстро развеялось – если бы мы когда-то обменялись хоть словом, то, скорее всего, я бы узнала его даже по эмоциям.
Айвен отвернулась вместе со мной.
– Надеюсь, мы его больше не встретим, – проворчала Ларак крайне недовольно. – В жизни не встречала никого, от кого бы так несло вином.
– Да… только мертвец бы не почувствовал этого запаха, – бросила Сильфа, которая всё это время находилась неподалёку от неё.
– Эй. – Айвен хлопнула её по спине. – Не говори сейчас о смерти и обо всём, что с ней связано. Ещё беду накликаешь.
Сильфа лишь широко и нахально улыбнулась, ответив ей:
– Поверь, Айвен. Если беда и придёт, то точно не из-за моих слов.
После целого дня, проведённого под солнцем, всем стало легче, когда наконец-то наступили сумерки, а следом и ночь опустилась на Дэвлат. Она оказалась светла, яркие звёзды усыпали небосвод, делая округу легко просматриваемой. С каждым часом тревога росла, разгоралось напряжение. Я медитировала, чтобы не тратить время попусту, но не отвлекаться на дурные мысли становилось все тяжелее.
Когда наставник наконец-то объявил, что мы выдвигаемся в сторону городка, то это вызвало разные эмоции – волну облегчения и краткого всплеска возбуждения от засидевшихся на месте молодых воинов, но и беспокойство о том, что могло ожидать впереди.
Перед тем как мы окончательно отправились в путь, взгляд сам обратился к кустам, за которыми скрывались древний указатель и спящий незнакомец. По всей видимости, он до сих пор находился там. За время, проведённое нами у развилки, он никак не проявил себя. Словно его и вовсе не существовало. Хотя могло статься, что к этому времени он уже давно убрёл, скрывшись в противоположной части леса.
Прошло около получаса, когда дорога, узкая настолько, что даже двое едва могли на ней разминуться, резко стала брать вверх, поднимаясь по подножию Пологих гор. Если бы не ясное небо и не острое зрение даэвов, то, как точно выразился Люций, здесь можно было бы сломать шею и ещё несколько костей заодно.
В какой-то момент моим вниманием стали всё чаще завладевать теневые даэвы с Чёрных Скал. Карма Григори своими чёрными одеяниями, без намёка на какую-нибудь вышивку другого оттенка, и тёмными линиями на лице выглядела в окружающей обстановке особенно внушительно. Словно её призвание – как раз существовать ночью, а не днём. Я задумалась об этом, пытаясь вспомнить, знаю ли я хоть что-нибудь о распорядках ордена дэвы. Но нет, мне ничего не было известно, кроме их веры и желания умереть в бою.
В ночной тиши мы казались особенно чужеродными. Теми, кому не место в нависающих над нами горах. Мы были слишком шумными для этих одиноких скал. Шорох мантий, тихие голоса, бескрайнее небо и горные породы вокруг наталкивали на думы, что, как и до нас, так и после эта местность останется такой же. Она не изменится, даже когда наши кости побелеют от времени.
– Завораживает, верно? – вторгся голос Люция. Он почти шептал, умудряясь идти рядом. Я и не заметила, как стремительно ушла дальше остальных, использовав иную тропу, что шла параллельно, а после вновь соединялась с той, по которой двигались даэвы.
– Верно, – отозвалась, оглядываясь. Мне было неловко после случившегося в радужном доме. В особенности за количество выпитого вина и того, как оно на меня повлияло. На мгновение взвившаяся волна паники дала о себе знать, но она сразу же погасла, стоило взгляду зацепить высившийся горный пик над нашими головами. – Как думаешь, почему их нет?
– Не знаю. – Люций мгновенно стал серьёзным и задумчивым, вскинул взор к небу и вздохнул, прикрывая глаза с длинными пушистыми ресницами, которые, могло показаться, будто облепили снежинки. – Их слишком много. Если бы там был ревенант, то третий год бы его уничтожил. Если бы возник конфликт с местными, то, опять же, люди не помеха для воинов даэвов. Они могли бы спуститься со склона. Может, там тоже какой-то хитроумный случай, который не позволяет им вернуться? Может, это вовсе никак не связано с нечистью? Или, может, это опять уловка нашего наставника?
– Нет. – Я покачала головой. – Сейчас Цецилию точно не до веселья. Я проверяла.
– Боги, а ты не стесняешься применять свой дар к учителю! – сыграв наигранное оскорбление, приложив ладонь ко рту, негромко проговорил Люций. – Что же случилось со строгой, не приемлющей нарушения правил Сорель?
Она изменилась… Из-за тебя.
– Я уже говорила, что получила разрешение на изучение его эмоций.
– Знаю-знаю, – примирительно прошептал теневой див и ещё тише, едва шевеля губами, добавил: – Но всё равно нам надо быть начеку.
Прошло несколько часов, когда местность стала причудливой. Пологие скалы теперь напоминали лестницу, где на каждой ступеньке главенствовал свой вид цветов – ярусы лиловых бутонов, белоснежных и голубых, минули прежде, чем мы достигли уровня, где росли Ликорисы.
Открывшееся зрелище заставило меня поражённо застыть, всматриваясь в красные соцветия, мрачно застывшие на фоне ночи. Я сглотнула, чувствуя, как подсасывает под ложечкой. Прежде никогда не видела такого количества цветков смерти.
И их вид породил лишь большую тяжесть в груди. И полоска белесого света, ещё слабая, но уже видимая и намекающая на скорый восход солнца, виднелась на небе. Нынче солнце вставало рано.
– Смотрите, что я нашёл! – вдруг раздался голос Натана. Он стоял у тонкого низкого деревца, которое было слишком неприметным в этом буйстве алого, из-за которого казалось, будто ты переходишь вброд кровавое море.
Послышались возбуждённые шепотки, а я не смогла даже увидеть, на что показывал светлый даэв, ведь остальные ученики мгновенно обступили растение.
– Дайте пройти. – Наставник растолкал незадачливых стражей. Увидев, как Люций продвигается вперёд – перед ним отчего-то расступались гораздо охотнее, – я двинулась вслед за ним.
И вскоре передо мной наконец-то предстала картина: пронзительно яркие бутоны Ликориса на голом, без листьев, стебле, окружившие чахлое деревце, будто заключив то в плен, и чёрный платок, обвязанный вокруг узкого ствола со светлой корой.
«Р. Л.» – гласили изящные вышитые красной нитью буквы, а рядом на ткани, вторя местности, были вышиты алые цветы, чьи лепестки на тёмной ткани смотрелись, словно паучьи лапы.
– Это платок Розали Ликорис, – произнёс Рафаиль, широко распахнув глаза; по стечению обстоятельств див шёл рядом с Натаном Страйдом и один из первых увидел находку.
– Уверен? – осведомился наставник.
– Да. Только у неё такие платки. – В этот раз говорил Блез. Его лицо напоминало камень, лишь на переносице пролегла озабоченная морщинка.
– Хорошо, – протянул наставник. Прошло несколько секунд, и он поднял взор на других учеников: – Вы чего побледнели? Это лишь платок. Теперь мы знаем, что третий курс точно здесь проходил. – Он выглядел грозно и недовольно, скомандовав: – Продолжаем путь! И вспомните, кто вы, наконец-то! Вы уже почти закончили второй год обучения, так соответствуйте этому!
Наставник первым пошёл дальше по тропе, решительно и уверенно. И его уверенность перешла ко многим из тех, кем на какое-то время овладел страх. Поляна с Ликорисами стала медленно пустеть.
Для меня же, пока я смотрела на платок, оставалось непонятно одно:
– Почему Розали оставила его здесь? – проговорила, глядя на повязанный кусочек ткани с переливающимися красными нитями.
Ответ стал неожиданностью.
– Розали порой сентиментальна, – произнёс Люций, оторвав взор от деревца. – Должно быть, ей понравилась эта поляна. – Он обвёл взглядом кусочек подножия. – И она решила оставить здесь частичку чего-то своего, – добавил Моран.