– А вот я не понимаю… – произнёс Фредерик, съезжая по стене – ему тяжело было оставаться на ногах.
Айвен открыла рот, уже собираясь рассказать обо всём, что увидела в зеркале, как вдруг пещера качнулась. Потолок разрезала кривая трещина.
Лицо Айвен исказилось ужасом.
– Оно меня чувствует. – Ларак резко обернулась к Сорель. – Скоро здесь всё разрушится, как и там.
Трещина стала больше – достигла стены и опустилась ниже. Послышался звук бьющегося стекла, и пролом пошёл по стене.
Взгляд охваченной ужасом Айвен скользнул по Фредерику, после по Саре и стоявшему за её спиной Люцию.
– Надо разделиться, – едва слышно молвила она и в следующую секунду что было сил толкнула Сару, которая упала на Люция, и они вдвоём провалились сквозь каменную стену, погружаясь во тьму.
– Люций, – раздался тихий зов Сары. Вокруг была непроглядная тьма. – Ты здесь?
– Да. Под тобой.
Сорель стала сползать с него, нечаянно успев ударить по лицу.
– Извини.
– Кажется, ты сломала мне нос. Шучу…
Вокруг царила полнейшая тьма. Будто они очутились в самой бездне, где даже глаза даэва не видели совершенно ничего.
Сара глубоко дышала. Люций приподнялся, шаря руками во тьме, пытаясь её отыскать. Пальцы коснулись волос – шелковистых и мягких. Даже кошмар не изменил этого.
– Зачем Айвен это сделала? – спросил Люций. Ему совершенно не хотелось смеяться, как обычно случалось с ним в сложных ситуациях, но ныне даже улыбка не была способна коснуться его губ. Да и какой смысл, если её никто не увидит? Ведь она никого не успокоит и не ободрит.
– Думаю, она хотела нас спасти, – тревожно прошептала Сара. Что-то в её голосе, заставило его сердце на мгновение пропустить удар и спросить:
– Думаешь, это конец?
– Не знаю. Но… возможно.
Повисла гнетущая тишина, которую всё же, как нож масло, прорезал горький смешок Люция:
– По крайней мере, мы вдвоём.
– Да уж, – прошептала Сара тихо. Их руки нашли друг друга, пальцы сплелись, отчаянно крепко сжались. – Но так правда намного лучше.
– Я купил для тебя ту свирель в Ветии, – неожиданно признался Люций. – Жаль, что отдать нормально не сумел. Она осталась в моих вещах.
Сорель громко сглотнула. Повисшее краткое молчание казалось правильным. Люций думал обо всем, что успел пережить. Столько всего, так много ярких моментов, так много того, что он готов был воскрешать в памяти раз за разом. Отчаянно боясь забыть, стать тленом и всё растерять.
– Люций… – сдавленно позвала Сара. – Я… Я… – Будто не отыскав подходящих слов, она произнесла отличное от того, что собиралась сказать с самого начала: – Лучше и правда вместе. И… Извини за все те моменты, когда я злилась на тебя.
– Я это заслуживал. – Люций слабо улыбнулся.
– Да, но всё равно извини за те разы, когда нет. Я… я в последние месяцы, боялась того, насколько мы стали близки.
– Почему? – спросил Моран, страстно желая услышать ответ. Конечно, он всё чувствовал. Но, как всегда, терпеливо ждал момента, когда стена падёт. Вот только он не ожидал, что это случится, когда они оба будут в шаге от пропасти.
– Некоторые чувства не поддаются контролю… – тревожно прошептала Сара, и вдруг мягкие, словно лепестки цветов, губы коснулись его лица – уголка губ, а после и их самих. Морану показалось, он задохнулся, уже умер и, может быть, попал в место, где все желания исполняются. Свободная ладонь напряжённо сжалась в кулак, комкая кусочки бумаги – Люций до сих пор сжимал совместные печати.
Его глаза расширились, он словно задеревенел, Сара, почувствовав это, отстранилась.
– Сара! – Он подался вперёд, так что они со всей силы столкнулись лбами. Дэва ойкнула. – Сорель, я всё понял!!! Я знаю, как нам выбраться! Это должно сработать!
– Как? – Её голос мгновенно стал собранным.
– Совместные печати! Та печать, которая вспыхивает силой и рассеивает тьму! Если её активировать, она разрушит сновидение! Нас должно выкинуть в реальность.
– Но… – Голос звучал сосредоточенно, но в нём появились новые нотки. – В прошлый раз у нас не получилось.
Люций покачал головой улыбаясь. Подгибая под себя ноги, он приподнялся – их руки расплелись.
– Нет, Сорель. Теперь всё иначе!
– Почему?
– Совместные печати, Сара, имеют силу в руках тех, кто верит друг другу. Открыт душой и сердцем. А я полагаю, мы только что разрешили некоторые недопонимания. И ты не боишься меня рядом с собой. – Люций говорил с таким воодушевлением, что им невозможно было не проникнуться. – Так, какая же печать та, самая… – Он ощупывал листы в своих руках, боясь ошибиться и достать не ту.
– Вот эта. – Пальцы Сары коснулись его запястья. – Я разложила их по разным карманам.
Люций весело усмехнулся, поведя головой.
– В этом ты вся Сара Сорель! За это я тебя и…
Договорить он не успел.
– Давай скорее. Айвен в опасности, – перебила его дэва.
– Хорошо.
Он не с первого раза коснулся края магической печати в руках Сорель.
– На счёт «три»? – спросил Люций.
– Раз, – начала Сара первая отсчет.
– Два, – продолжил Моран, совершенно не понимая, почему никак не может перестать улыбаться?
– Три…
Вспыхнувший свет на мгновение ослепил их лица, навсегда запечатлев в памяти выражение глаз друг друга, и затопил собой абсолютно весь мир, который вспыхнул, взорвавшись во все стороны мельчайшими брызгами стекла и заставляя их открыть глаза в реальности. В пещере с чёрным – ныне с широкой трещиной по центру – зеркалом-кристаллом.
XXVЛюций
Тёмная сторона есть у всех – и у даэвов, и у людей. Главное – не позволить ей захватить власть.
Моя ладонь упиралась ему в грудь, ткань под пальцами была шероховатой и грубой. Я открывала и прикрывала веки, смотря себе под ноги, пока калейдоскоп воспоминаний продолжал мелькать в голове. То, как мы с Люцием и Айвен очнулись в пещере, целые и невредимые. Как вскоре нашли остальных молодых воинов и наставника. Они спали в ходах в недрах горы, и когда сновидение развеялось, стали сами выбираться наружу.
Дети Мастера Зеркал тоже были в тех каменных стенах и их глаза больше не выглядели, как поверхность стекла. К середине следующего дня на гору прибыли опытные воины. И кое-как восстановив подобие моста, мы смогли перебраться через ту пропасть.
Я была настолько поглощена этим, что и не заметила, когда рука перестала лежать на чужой грудной клетке, твёрдой как камень, но сотрясаемой, будто землетрясением, гулким биением сердца Люция Морана.
– Надо переодеться, – раздалось на периферии сознания, и рядом мелькнула тень.
Получалось, что в первый раз совместная печать не сработала из-за… напряжения? Страха?
Несмотря на то что я знала ответ, который успела признать даже в прошлом, в реальности это означало бы…
– Нам не хватало открытости, – вмешался голос Люция в мои размышления, которые, видимо, длились слишком долго – ведь теневой див успел сменить людское одеяние на своё и теперь возвращался на балкончик, завязывая пояс чёрной мантии. Делал он это без спешки, поэтому на какое-то время перед моими глазами оказалось гораздо больше голой кожи, чем я рассчитывала увидеть. – Конкретно в данном случае – твоей.
– Как ты понял, что я что-то вспомнила? – Отвела взор, лишь бы не смотреть на высокую точеную мужскую фигуру. Мне казалось, будто всё моё тело начинало пылать – от ступней до корней волос. Ничем не сдерживаемые эмоции словно выкрутили на максимум.
– Ты ведь прошептала о зеркалах города Ин.
– Хм-м-м, – задумчиво протянула я.
– Угум, – выдал что-то нечленораздельное Моран, притягивая к себе, положив свои руки на мою талию. Внешняя часть моего бедра упёрлась в его внутреннюю. Я стояла полубоком, сосредоточенно раскладывая воспоминания по полочкам.
Острая и внезапная боль заставила вздрогнуть и обернуться.
– Ты с ума сошёл?! Зачем меня укусил? – возмутилась, стремительно накрыв ладонью щёку, когда Люций потянулся вновь к моему лицу. Из-за невозможности отстраниться его руки словно тисками прижимали, находясь уже на моей спине – я запрокинула голову, почувствовав в следующее мгновение острое касание зубов к своей скуле, сменившееся прохладой губ и после влажным кончиком языка.
Раздалось низкое рычание, гудением начинающееся из самых недр грудной клетки Морана.
– Так бы и съел.
Его признание породило оглушительную пустоту в голове. Но в следующий миг нас прервали.
Входная дверь сотряслась от оглушительного стука. Стучали хаотично, громко, суматошно. Так, будто прямо сейчас от этого зависела чужая жизнь. Ладони Люция исчезли с моей спины, я отшатнулась, поджимая губы, чувствуя, как покалывает кожу в местах, где меня касались зубы Морана, и борясь с желанием чем-то его слегка ударить. В глубине родилось желание создать с десяток обездвиживающих печатей и применить их хотя бы в наказание. Но в то же время в голове при взгляде на Морана – то, как он недовольно и даже раздражённо двигается к двери, между тем проводит кончиком языка по губам, даже не придавая этому значения, а длинные серебристые волосы скользят по уверенным плечам – я отчетливо понимала, он больше не являлся тем, с кем я могла так поступить. По крайней мере безнаказанно. Но не в привычном понимании этого слова.
Что-то в наших отношениях разительно переменилось. И от этого захватывало дух.
В нашу реальность вторгся запах. Густой и тяжёлый аромат хлынул от открытой двери. Внутрь ввалился Кьярин, зажимая пальцами нос. Он едва не рухнул, лишь чудом сохранив равновесие.
Быстрыми широкими шагами преодолевая расстояние, я вернулась с балкона в комнату.
– Нечисть! Вы ведь это тоже чувствуете? Ощущаете эту вонь? – Он, пошатываясь, сел на стул, на его лбу была видна испарина, а по виску катилась капелька пота. – Я спал… И… очнулся от этого… запаха.