«Всегда ведь знал, что этот щенок недолюбливает меня. Но именно с ним заключил соглашение. Должен признать, я люблю над собой поиздеваться», – тем временем, прикрыв веки, мрачно, с привычной самоиронией думал Фародей.
– Сколько раз вы уже делали это?
«Пронзал меня своим топором? Пора называть вещи своими именами».
– Последние два века каждые десять лет. Как уже было сказано, я оказываю услугу.
«Ты наслаждаешься, ублюдок. Тебе нравится пускать мне кровь, иначе давно бы позабыл о своём обещании».
Фародей открыл веки, перед глазами сразу же неумолимо вновь заплясали тёмные пятна.
– Это жестоко.
– Не беспокойтесь – он ведь сам просил.
– Да пошёл ты в бездну! Ты ведь знаешь, как тяжело срастаются позвонки. Пронзил бы сердце, и дело с концом.
Айвен обернулась, являя своё бледное и обеспокоенное лицо, а прислужник светлой богини и бровью не повёл.
– Так уж вышло, – лишь молвил Миккель.
Фародей, тяжело втягивая воздух, прикрыл глаза. Стал считать про себя, силясь успокоиться. Но этот метод уже много веков перестал на него действовать. И вскоре он не заметил, как от переизбытка злости и ярости вновь потерял сознание, отвлёкшись от физической стреляющей боли, проносящейся по его позвонкам.
«Это место стоило увидеть своими глазами», – стало первой мыслью Айвен, когда дорога вильнула и перед её глазами выросло монументальное строение вдалеке. Обитель находилась на склоне горы, ещё слишком далеко, чтобы Ларак могла быть уверена, что они доберутся до того, как успеет стемнеть, – до заката оставалось не больше трёх часов. В горах же ночь приходила ещё быстрее.
Северные горы поражали воображение – они были самой высокой горной грядой на материке. И их пики даже летом не покидал снег. Ныне же вершины невозможно было разглядеть – они скрылись за тяжёлыми облаками, стелящимися по высокогорным холмам.
И самым удивительным казалось то, что обитель Северного ордена, выстроенная у подножия, совершенно не уступала в величественности неприступному и живописному пейзажу. Встречая их такой, какой, возможно, она и была три десятилетия назад, до того как пришли светлые воины и, надругавшись над этими стенами, оставили после себя руины. Сильфа писала ей, что обитель отстроили, но всё же Айвен оказалась не готова.
Величественные своды из серого камня, острые вытянутые крыши над башнями, как копья, множество стрельчатых арок с разнообразными узорами, статуи прямо на наружных стенах и расходящиеся к контрфорсам аркбутаны – эти детали заставляли забывать, как дышать.
Кто бы мог подумать, что рукотворное не будет ничуть уступать созданному природой? Не потеряется на фоне и не покажется чем-то неуместным. Обитель Северного ордена сосуществовала на равных и будто бы венчала горы, словно драгоценный камень.
– Неплохой дом у Люкии Морберга. – Внезапное замечание Самаэля вырвало Айвен из оцепенения.
Самаэль ехал рядом на рыжей лошади. Чуть отставая от них, ехал Миккель Вечный огонь.
– Люций Моран. Зови его Люций Моран, – раздражённо поправила дэва. Узнав, что столько лет перед ней был Великий Теневой Бог всего Дэвлата, Айвен сначала решила разговаривать с ним с большим почтением. Но как бы она ни старалась, у неё совершенно ничего не получалось. Самаэль сам всё портил.
Возможно, играло ещё и то, что больше десятка лет Самаэль оставался практически единственным, с кем её встречи и общение оставались более-менее регулярными.
– Я помню времена, когда склон был чист, покрытый лишь многовековым лесом. Люди боялись этих краёв за их суровую природу. В то время им хватало земель на юге. И им было достаточно одного правителя… – проигнорировав её тон, заметил Самаэль. Лицо бога было серьёзным и задумчивым.
– И кто же им был?
На губах бога появилась злая улыбка, и он качнул головой, показывая на Миккеля:
– Его хозяйка.
– Хозяйка? – Айвен чувствовала, как внутренности переворачиваются каждый раз, когда разговор касался того, что, по всей видимости, почти никто во всём Дэвлате не ведал.
– Она моя госпожа, – холодно поправил Миккель.
– Не вижу особой разницы.
– Как пожелаешь.
– Так кто такая эта госпожа? – встряла в их разговор Айвен.
Миккель отвёл взгляд. Самаэль, завидев это, злорадно рассмеялся.
– Какие же вы… – поведя головой и цокнув, едко процедил он. – Его хозяйка богиня. А у нас не так много богов в Дэвлате осталось. Поэтому несложно предположить, кто она.
– У меня сейчас голова лопнет, – прошептала дэва.
– Понимаю. Мне тоже раньше часто казалось, что моя голова не выдержит. Но видишь ли… – Самаэль развёл руками. – Жив до сих пор… Кстати, мне нужна новая одежда, как мы приедем. И желательно поскорее. Иначе, когда я сниму плащ, вы будете сами объяснять, почему в моей одежде дырка на спине, а вся ткань запачкана кровью. И почему всё выглядит так… – острый взор золотых глаз коснулся Вечного огня, – …будто кто-то кинул в меня топор.
– Но почему она нам не помогла?! – Айвен, пропуская слова Самаэля, обернулась к Миккелю. Каждый раз, когда Ларак смотрела на дива, то вспоминала их беседу в ночи под вновь разожжённый костёр и совсем неуместно весело трепещущее пламя. И то, о чём они говорили, раз за разом повторялось в её голове в мельчайщих подробностях.
– Вы ведь совершенно не знаете, что у Фародея в голове. И я не знаю, но в одном уверен точно: к главе Северного ордена он питает такую гремучую ненависть, что вы и представить не можете, – заверил ее этот див.
– Но почему? Они ведь ни разу даже не встречались! Как можно ненавидеть того, кого ни разу не видел? – Айвен так крепко держала железную кружку с чаем, что костяшки пальцев побелели и даже металл стал подозрительно проминаться внутрь.
– А вы только представьте… – спокойно проговорил Миккель. – Вы теневой бог, который живёт благодаря тьме. Но вы устали и мечтаете умереть. Единственная проблема – энергия Серого мира подпитывает ваше тело против воли. Тьмы на материке со временем становится меньше, и вы намеренно растрачиваете свою силу, веками делая себя слабее. Вскоре осталось уже немного, вы почти у желанной цели… Но некто открывает портал на материке, и проклятой силы становится гораздо больше, и всё катится в бездну.
Айвен спрятала лицо в ладонях.
– Боги… – обречённо пробормотала она и тут же осеклась. Больше не стоило вспоминать о богах, особенно когда один из них рядом с тобой.
– Но это вовсе не означает, что Фародей не станет помогать в закрытии портала, – добавил Миккель Вечный огонь.
– Почему вы так уверены?
– Если портал останется открытым, он точно никогда не сможет умереть. – Див перевёл взор белёсых глаз на Фародея, распластавшегося на земле после ранения. Айвен перевернула его голову набок. Из-за того, как он упал – лицом вперёд, – девушка опасалась, что теневой бог сломал нос. Но её опасения оказались напрасны.
– Но он до сих пор слаб? – спросила она, вспомнив, что во время их путешествия Самаэль практически не отличался от обычных даэвов. Если он притворялся, то слишком хорошо. Вот только за время знакомства Ларак уяснила: Самаэлю было не свойственно притворство.
– Да, верно. Но это лишь пока. Если он пойдёт к порталу, его мощь будет расти. И вся тьма потянется к нему. Вы долго его знаете?
– Лет пятнадцать. – Айвен не могла вспомнить года, когда Самаэль впервые забрёл в её таверну. В памяти остался лишь сезон – поздняя осень и промозглый туман на улицах Аркадиана, который до конца не рассеивался даже днём. Дверь её лавки распахнулась, явив наглого посетителя, который с порога заявил, что она делает ужасное вино. Когда же Айвен, возмущённая грубостью, ответила, что он даже не пробовал, то Самаэль сказал, будто понял по запаху.
Все эти годы она думала, будто он намеренно водил её за нос, преувеличивая и рассказывая всякие лживые сказочки. Теперь же пришло странное, сбивающее с толку осознание: скорее всего, Самаэль никогда ничего не придумывал, а всегда говорил лишь правду.
– Достаточно, чтобы ознакомиться с его пагубными привычками, – будто поняв всё по её взору, заметил Миккель.
– Я плавала с ним на корабле! И это было кульминацией всего! – Айвен закатила глаза, даже не желая вспоминать о тех двух днях. Скосив взгляд на Фародея, по-прежнему лежащего на земле, она не могла вновь не подивиться расцветшим алым ликорисам. Они облепили его тело и продолжали расти там, где кровь бога коснулась земли.
Если до этого момента дэва ещё сомневалась в том, что перед ней сам теневой бог, то ныне прямо перед её глазами происходило чудо, которому иного разумного объяснения не находилось, кроме как признать невозможное.
– Понимаю. Но вы совершенно иначе будете смотреть на него, когда увидите Фародея хоть с маленькой долей силы, которая появится у него вблизи портала.
– Если он пожелает идти к порталу… То, следуя логике ваших слов, когда он станет сильнее, умереть ему будет сложновато. Полагаю, на истощение своего тела ему вновь потребуется много времени.
«А ещё на этом свете есть дэва, которая не даёт ему наложить на себя руки…» – этого Айвен не произнесла вслух. После рассказа Миккеля увиденное в голове Фародея заиграло иными красками.
– Вы правильно заметили… Но Фародей сделает это. Сделает, несмотря на то что вслух будет заявлять об обратном. – Взор Вечного огня вновь обратился к телу на земле. Впервые в его глазах появились какие-то краски и эмоции, помимо скуки и усталости. – Я видел это десятки раз. Страдания Дэвлата не оставляют его равнодушным. – Повисла краткая тишина, прежде чем Миккель заговорил вновь, предостерегая: – Но не смейте обманываться. Насколько бы легенды о богах ни были лживы, они не преукрашивают его сути. Фародей родился из лавы извергающегося вулкана. Он – великий теневой бог. И я бы не был уверен в том, что, когда всё завершится, он не посчитает, что вашим друзьям не место на этом свете и лучше отправить их к истоку Дэвлата. – Миккель устало вздохнул и добавил: – Несмотря на все риски, его помощь в закрытии портала необходима. Только если глава Северного ордена узнает, кто он такой, то пожелает избавиться от угрозы. Или же, наоборот, постарается обернуть всё