— Это каждый решает для себя сам, — я не сводила с нее настороженного взгляда.
— Сая, — чопорно представилась она.
— Рейсан.
Ударила сумеречная без предупреждения, швырнув в меня мглистой плетью оглушения. Я увернулась, невольно заметив виноватый, встревоженный взгляд Джаля. Казалось, он готов был перепрыгнуть через преграду, чтобы защищать меня… Да мне не нужна его защита — у меня есть своя, и куда более сильная. Я не могла сплести ни одного паутинного заклятья из–за отсутствия внешней силы, но моя внутренняя — осталась при мне, материализуясь в ауру. В ауру, становящуюся прочной, как камень, крепкой, как скала. Светлый бы ее пробил — все же я только Младшее поколение, а вот сумрачной она оказалась не по зубам. Сая исправно демонстрировала великолепное знание всех сопутствующих заклятий и безупречное владение ими, да безрезультатно. Мощные от меня отскакивали, а слабые — впитывались в ауру, наполняя ее новой силой. Я же спокойно стояла, сунув руки в карманы, и с интересом наблюдала за своей соперницей.
А она злилась, бушевала, неистовствовала. Позабыв о защите, перешла в голое нападение, и вот сейчас бы ее пробить… да я не могла. Даже на простенькое проклятье силы не находилось. Потратила всю на Дайриса, а новой насобирать не успела. От каких мелочей порой зависит удачный или же неудачный исход дела… Но раз я искатель, мне должно повезти! Я искренне надеялась на то, что Сая устанет, выдохнется, исчерпает свои резервы… А она пошла на хитрость. Очередной мглистый жгут распался на десяток сизых теней, которые спустя мгновение сомкнулись вокруг меня кольцом однотипных фантомов, похожих на свою создательницу и атакующих соответственно. Прием безысходности, стоящий магу дорогого — на ближайший сезон–другой она рисковала остаться пустой, — но цели достигающий.
Я дрогнула под напором одиннадцати соперников, и моя аура затрещала по швам, раскрашиваясь и стираясь. Я невольно съежилась, втянув голову в плечи, и закусила губу, морщась от боли. Лихорадочно собирая по крупицам растворенную в воздухе тьму, с горем пополам латала прорехи и знала, что вот–вот проиграю. Не сдамся, но проиграю. Не того я уровня, не той я силы, не та моя тьма… И я уже морально приготовилась проиграть, когда увидела глаза Саи. Холодные, насмешливо улыбающиеся, довольно и торжествующе прищуренные… Она отлично видела мою слабость и чувствовала свою силу, а я… я решительно не хотела проигрывать такому сопернику. Я бы проиграла — да, проиграла, будучи Младшим Среднему! — человеку достойному победы, но не довольному ею. Потешить ее самолюбие? Еще чего!
Ничто не приходит из ниоткуда и не уходит в никуда. Все однажды возникающее оставляет глубокий след, оседает пыльным осадком. И человеческой души это также касается. Наши эмоции, подавленные и побежденные, оставляют глубокие следы–шрамы, скапливаются в дальних уголках души горстками пыли, и что случится, если на большие скопления пыли сильно дунуть? Они взметнутся из своих углов, закрывая обзор и затрудняя дыхание. А что случится, если эту пыль взъерошит сквозняк? Она поднимется до потолка, прорываясь наружу сквозь приоткрытые окна и щели в стенах.
Я и сама не поняла, каким образом остаточная пыль моих старых эмоций вырывалась наружу. Видимо, виной всему упрямая злость и отчаянное желание… хотя бы выстоять и потрепать сопернице нервы. Но — она вырвалась на свободу, промчавшись по душе вихрем забытых воспоминаний и давно пережитых эмоций, просачиваясь сквозь плотно сжатые кулаки, свиваясь вокруг меня паутиной черных хлопьев. Сумрачная невольно попятилась и шарахнулась от меня, когда мглистое заклятье срикошетило в ее сторону. Фантомы подобной прытью не обладали и в считанные мгновения рассеялись клочьями мглистого тумана, до предела сокращая видимость.
Поединок прервался. Зрители затаили дыхание в ожидании продолжения, и звенящую тишину нарушали лишь далекие выкрики торговцев да детский голосок, жалобно вопрошавший:
— Мам, ну когда мы домой пойдем? Мам, ну мам!..
Пользуясь передышкой, я живо подлатала дырки в ауре, а когда туман рассеялся — посмотрела на то, что невольно создала. Вокруг меня свилась черная паутина кокона, а на моих сомкнутых ладонях весело потрескивал живой цветок пламени мрака. И сумеречная испуганно отступила от меня еще на несколько шагов. А пламя смерти, сотканное из мелких хлопьев внутренней силы и запасов старой злости, хрупкое, беззащитное и беспомощное в моих руках, подмигнуло мне колючими искорками тьмы. С трудом верилось, но, по легендам, выпущенное на волю, оно в мгновение ока превращалось в бушующий пожар, пожирающий все на своем пути, распространяющийся со скоростью степного ветра, презирающий преграды и оставляющий после себя лишь пепел смерти.
Пламя мрака — самое страшное заклятье из ныне существующих, придуманное древними темными еще до появления Девятого и основания гильдии. И даже он не знал против него приема, что уж говорить о Сае, которая испуганно взирала на меня, прижавшись спиной к преграде. И не каждый темный мог укротить заклятье и подчинить его себе, но я смогла. И беззаботное пламя, искрясь и играя, беспечно грелось в моих дрожащих ладонях… а я боролась с самой собой. Очень велико было желание выпустить его на волю и воочию убедиться в собственной силе. Очень велико. Но мне не нужны ни чужие смерти, ни чужие жизни. Только лишь моя собственная жизнь… тесно переплетенная с жизнью рыжеволосого парня, не сводившего с меня встревоженных глаз. Ты спас меня тогда, Джаль, хотя никогда об этом не узнал…
— Сдавайся, сумрак, — хрипло предложила я. — Если знаешь, что это такое, — сдавайся, и я не выпущу пламя на волю.
— Ты не посмеешь, — дрожаще огрызнулась она.
— Поспорим? — спокойно улыбнулась я.
Джаль потом рассказывал, что испугался моего взгляда. Испугалась его и Сая, опустила руки и безучастно произнесла:
— Проигрыш. Поединок окончен.
Умная девочка. Верно, не один сезон она собирала осколочные сведения о темных, если знала о столь редком и древнем заклятье. Впрочем, летописи эпохи Войны пестрили красочными легендами о том, как пламя мрака истребляло противника… Магическая преграда испарилась, и я, крепко сжимая пламя в кулаке, сухо кивнула Сае и пошла к своему спутнику. Люди испуганно расступались передо мной, отводя глаза, и лишь Джаль крепко обнял меня, шепча извинения.
— Не стоит, — тихо откликнулась я. — Что случилось, то случилось, не ищи себе вины…
— И что было дальше?
— В тот день я перешагнула за порог Среднего поколения. Перешагнула, пробудив от спячки свою истинную силу — силу внутреннего мрака. И главной моей победой стала победа над самой собой. Тьма не перевела бы меня на ступень выше, если бы я не справилась с собственной сущностью, выпустила на волю пламя и позволила бы мраку управлять собой. Переход в следующее поколение — это, прежде всего, способность управлять тем, что магу дано, даже если оно заключается только в нем самом.
— А куда делся огонек?
Я перевела взгляд на Молчуна, привычно сидящего на моем плече, и улыбнулась:
— А вот он. Я не знала, что делать с пламенем: уходить обратно в душу и впитываться в ауру оно не желало. И я так и уснула ночью, сжимая его в кулаке. А когда проснулась — обнаружила у своей постели странную птичку. И с тех пор она всегда со мной.
Внимающая мне ребятня с восторгом посмотрела на Молчуна, а тот довольно нахохлился, поднял голову, распушил хвост и заливисто гавкнул. Детвора дружно вздрогнула. Я пояснила:
— Он еще не освоился в мире и до сих пор путает облик существа и его голосовое сопровождение.
Мои слушатели невольно заулыбались, и светловолосый мальчик, сидевший ко мне ближе всех, неуверенно спросил:
— Значит, мы не так бессильны, как все говорят?
— Как бы тебе сказать, малыш, — я задумалась, подбирая слова. — Если сравнить нас с древними темными — то мы бессильны, но, с другой стороны, в нас скрыты источники собственной внутренней силы. Да, нам нечем управлять вовне, но если покопаться в себе — можно найти богатые залежи внутренней силы, которая порой мощнее силы внешней. Поэтому главная наша сила — это знание себя и способность собой управлять, запомните это. Не создавать пламя, выпуская его на смерть, но подчинять себе, превращая его в источник силы и защиты.
Детвора задумчиво переваривала услышанное, а я переводила дух после длинного рассказа. Мы сидели, расстелив на песке плащи, на заднем дворе дома и наслаждались последним, ускользающим теплом холодеющего солнца. Жилище братства — трехэтажное каменное строение, прикорнувшее у ног Песчаного великана, закрывало собой заходящее светило, остро–черным силуэтом прорисовываясь на фоне сумрачного неба и пушистых песчаных холмов. Прохладный ветер срывал с невысоких плодовых деревьев, выращенных Хлоссом, последние листья, с шорохом гоняя их по заднему двору. Подняв голову, я рассеянно посмотрела вдаль сквозь зябко поджатые плети голых ветвей. Вот и все, и Пыльная луна ушла, не успев начаться…
Прошло три дня с тех пор, как я вернулась в братство. Эраш, несчастье мое рыжее, стащил у меня к тому же и все деньги, до последнего медяка, и путь домой затянулся надолго. А когда я приехала, Хлосса на месте не оказалось — он срочно удрал куда–то по своим таинственным делам. И соскучившаяся по историям ребятня в количестве десяти человек, мал мала меньше, с утра до вечера не давала мне проходу, а я с удовольствием делилась с ними всем тем, что знала. Им очевидно не хватало общения — вынужденные сидеть в каменном укрытии братства, дети с жадностью слушали чудесные истории о неведомых землях, могущественных магах и угрюмом прошлом темных. Кажется, наш глава, занятый непонятными делами, совсем малышню забросил, а взрослые темные в братстве появлялись крайне редко, примерно как я — раз в пять лунных сезонов на пару мгновений попить чай…
На крыльце зазвучали твердые, уверенные шаги, и громко хлопнула входная дверь. Ребятня дружно повернула головы к дому, и один из детей озвучил общую мысль: