— Дядь, ну что? — из–за холма донесся звонкий голос Эраша. — Когда мы уходим?
Так. Мы? Надеюсь, он не спятил настолько, чтобы взять с собой в долину мальчишку?
— Потерпи немного, — отозвался Джаль. — Раскроем карту, проложим путь и вперед!
— Скорее бы уже!
Я встала и заходила вдоль холма, вполголоса споря с самой собой. Мрак с ним, с Эрашем, вернее, с тем, что он натворил… Из долины теней живым никто не вернется, спорить готова, а братство не имеет права лишаться столь перспективного темного! Я могу сколько угодно презирать его, обзывать балбесом и унижать для пользы дела, но… Но не насколько, чтобы отпустить на порог Вечности. Или… или не сделать все возможное, чтобы он оттуда вернулся. Вздохнув, я с тоской посмотрела на приют темных, чьи неясные очертания стирались подступающим туманом. Сдать парня Хлоссу? Но Эраш еще не темный и наш глава не имеет над ним власти, да и уговорить это рыжее недоразумение не совать нос в неприятности — нереально. Все равно полезет и по маковке получит. Тогда одно лишь и остается… Потерять его мы не можем. Парень ведь… сам еще не знает о себе всего, не знает, кто он такой, не знает, чем важен для нас… Два балбеса.
Подхватив сумку, я смирилась с неизбежным и приняла одну простую истину: этот поход станет для меня последним. Пять Пыльных лун я убегала от Вечности и от самой себя, чтобы однажды осознать, как давно уже стою на ее пороге. И как бы ни пыталась обмануть судьбу и саму себя, я не смогу не быть искателем, став только темным магом. Никогда не смогу. И пусть Эраш — это только повод… Пусть. Мне так легче. И потом — если ты позволяешь себе вмешиваться в чью–то судьбу — будь готов нести за нее ответственность и отвечать за последствия. Дороги назад уже нет, зато есть дорога вперед… и почему бы и нет? К тому же, возвращаться — плохая примета.
Я быстро сбежала с холма и два счета догнала своих будущих спутников:
— Подождите, я с вами.
Эраш покосился на меня с очевидным страхом:
— Куда?! Тебя еще только не хва…
— Цыц, — велел Джаль. — Не хами темной, племяш. Или уже забыл чем, в прошлый раз дело кончилось?
Парень смутился и покраснел, а я насмешливо ему подмигнула:
— Слушайся дядю, парень, он плохого не посоветует.
Эраш проворчал что–то неразборчивое и сутуло отвернулся, а Джаль с любопытством посмотрел на меня:
— Так почему ты согласилась?
— Ты здесь не при чем, — спокойно ответила я.
Дольше, чем со сборами в поход и всем сопутствующим, мы провозились с картой. Вернувшись к дому братства, где нас в нетерпении ожидала Сая, мы перекусили и разбрелись по постелям, чтобы с рассветными сумерками вчетвером приступить к решению головоломки. Впрочем, по постелям разбрелись все, кроме меня. Я же не поленилась просидеть до мглистых сумерек в хранилище, перечитывая дневники Шайлаха в поисках зацепки. Мне упрямо не верилось в легкость храмовой разгадки, даже несмотря на уже принесенную ей жертву. Не единожды сталкиваясь с находками ранних эпох, я небезосновательно подозревала, что случай у Небесного храма — это только начало, самое же интересное, потирая когтистые лапки, ожидало нас впереди. Уж больно изобретательно были запрятаны прежние секреты подобных храмов.
Погрузившись в глубокие раздумья, я сама не заметила, как уснула, уткнувшись носом в ветхие, исписанные убористым почерком страницы дневника. Ничего не могу с собой поделать, шорох пергамента всегда навевал на меня сон… И во сне, к собственному удивлению, я умудрилась пообщаться с ушедшим в Вечность старцем, задать ему столь важные вопросы и почти получить нужные ответы, когда…
— Рысь!..
Я подскочила, сонно моргнула и поморщилась:
— Не называй меня так.
— Почему? — с интересом спросил Джаль.
Потянувшись на стула, я зевнула и устало потерла виски:
— Потому что.
— Рейсан… — укоризненно.
— Потому что причины называть меня Рысью есть только у Хлосса, — сухо ответила я, вставая и бережно собирая в стопку разбросанные по столу листы. — И потому что той, кому прозвище было дано, уже нет.
Джаль промолчал. Отводя глаза под разными предлогами, я быстро навела в хранилище порядок и, прихватив пару дневниковых схем, тенью выскользнула вон. И трусливо перевела дух. Не могу. Не могу находиться рядом с ним. Не могу найти в себе силы снова посмотреть в его глаза. Пока. Всему свое время. Однажды привыкну.
Прихватив из кухни кружку чая, я вышла на крыльцо и уныло улыбнулась солнцу. Ласково скользнув по моему лицу, золотистые лучи продолжили свой извечный путь вдоль песчаных холмов, щедро делясь с миром последним ускользающим теплом погасшей Пыльной луны. Я села на ступеньку, обняв прикорнувшего рядом Молчуна и рассеянно поглядывая на Эраша. Тот под бдительным присмотром Саи вытаптывал редкую жухлую траву, очевидно подготавливая во дворе площадку для известных лишь ему опытов.
— Готова думать? — спросил с порога Джаль.
— Да я только этим и занимаюсь, — отозвалась я.
И пока Эраш старательно сооружал площадку, мы с Джалем, посовещавшись, решили для начала расположить башенки по кругу, изобразив крышу Небесного храма, а дальше, если ничего не получится, — смотреть по обстоятельствам. Как и следовало ожидать, с первого раза ничего путного не вышло. Дядя с племянником крутились во дворе, Сая бегала рядом кругами, изображая бурную деятельность и пытаясь помочь, а я продолжала сидеть на крыльце в обществе Молчуна, наблюдая со стороны и размышляя о вечном. О разгадке, в смысле.
— Ты собираешь нам помогать или как? — хмуро поинтересовался Джаль после очередной неудачной попытки выудить из башенок карту.
— Конечно, — рассеянно отозвалась я. — Я думаю.
В голове при этом, как назло, не появлялось ни одной связной мысли по поводу. Я отчаянно пыталась припомнить сон и связать воедино обрывки слов, сказанных Шайлахом, но сосредоточиться мешал дикий гвалт. Мало того, что эта троица беспрестанно спорила, так еще и сторонние наблюдатели шума добавляли: поглазеть на работу искателей сбежалась вся ребятня. Выглядывая из–за угла, малышня громко шушукалась, пихалась и толкалась, отказываясь покидать свой наблюдательный пост.
Не выдержав, я прикрылась коконом и уткнулась в страницы дневника, пропустив мимо ушей едкое замечание Саи о сущности моей «помощи». Несколько раз перечитав рассуждения Шайлаха, я наконец–то сообразила, о чем он вел речь. Просто расставить башенки в определенном порядке было недостаточно — важно соблюсти и их соприкосновение с очагами стихийной силы. Проще говоря, башенка Первой должна находится там, проходят незримые лучи света и так далее. И, скорее всего, нужное место пересечения лучей следует искать у источника силы тьмы.
Посмотрев в даль, я прищурилась, и мир привычно сжался, превратившись в смятый лист пергамента. Песчаные холмы, облачно–угрюмое небо, фигурки людей — все слилось в сплошное серое пятно, лишь между черточками граней мира, дрожа, цветными нитями прорисовывались потоки стихийной силы. Поведя плечами, я сбросила защитный кокон и скомандовала:
— Все за мной, — и, не оборачиваясь, устремилась к источнику.
На месте, не отпуская видение граней, я осмотрелась. Судя по топоту, народ у источника собрался в полном составе, включая детей. Сердце кольнуло неожиданное ощущение тепла. И пусть пока останутся и понаблюдают. Я выделила из общего потока нить света и вплела в нее метку. Нить, правда, слабая… но ее можно усилить.
— Джаль, подойди и встань сюда, — распорядилась я. — Отдай башни Молчуну, он расставит. Вопросы потом.
Он молча встал рядом с меткой. Поток, как я и предполагала, засиял ярче.
— Сая, вставай сюда. Эраш, отойди к источнику. Молчун, расставляй башни по меткам. Малышня, кыш с холма.
Видение граней оборачивалось только одним «но»: очертания местности, как и людей, уменьшались до крошечных черточек, стираясь потоками стихийной силы. В итоге я, обходя метки, наступила на хвост Молчуну, налетела на Саю и едва не свалилась в источник. Стоявший рядом Эраш удержал меня за пояс, а черный пес — за штанину.
— Ну все, спасибо, — я рассеянно моргнула и шагнула на свое место, к метке слабого потока силы тьмы. — Продолжаем.
— Глаза разуй для начала, — буркнула сумеречная, когда я в очередной раз наступила ей на ногу.
— Извини, — хмыкнула я, — на фоне граней мира ты столь незначительна, что тебя трудно заметить.
И в ответ ожидала услышать язвительную реплику по поводу собственной незначительности как мага, а услышала совсем иное:
— Скажи, а ты можешь научить видеть грани? — тихо, смущенно, неуверенно.
Я встала на свое место, моргнула, возвращаясь в объемный мир, и покачала головой:
— Нет… извини. Слепого от рождения нельзя научить видеть. Молчун, ставь последнюю фигуру.
Молчун торжественно установил фигурку Великой рядом с последней меткой. Я быстро осмотрелась: круг из башенок примерно равен диаметру крыши Небесного храма, если мне не изменяет память, то есть… Земля под нашими ногами дрогнула.
— Осторожно!
Молчун, быстро обернувшись вороном, взлетел на безопасную высоту. Джаль раньше меня сообразил, где именно может храниться карта, дав всем верный совет. Мы дружно попятились назад, а рядом с источником уже вырастал храм. Свивались из мелких земляных крупиц тонкие витые колонны, соткался из песка невесомый круг крыши, украшенный башенками и фигуркой Великой, забил из чашеобразного пола песчаный фонтан… Давняя жертва принята — тайна раскрыта… Из–за облаков выглянуло солнце, высекая на острых гранях башенок искрящиеся символы элементов изначальности. И когда тени, отбрасываемые башенками, сошлись в одной точке — на фонтане, мы с Джалем дружно ринулись к храму.
— Подожди, — он придержал меня за руку. — Я пойду.
— Нет, я!
— Туда опасно идти!
— Я знаю!
— Рейсан, послушай меня…
— Жребий киньте лучше, чем спорить попусту, — подала голос Сая.
Тени слились воедино, явив нам призрачный, дрожащий на ветру клочок свитка. Сотканный из света, мрака и сумерек, он грозил вот–вот рассыпаться в прах.