— Прости… — тихо сказала я.
— Давно простил, — он улыбнулся. — Как только увидел живой… Да и не сердился никогда. Ты… особенная. У тебя всегда были свои тайны, своя жизнь, свои неведомые мне пути… Я понимал это тогда, и понимаю и сейчас. И принимал со всеми секретами. И как сердиться на тебя за то, что ты хранишь и бережешь самое себя?
А я неожиданно поняла, как ужасно устала от собственной таинственности. И уже хотела выложить Джалю все свои секреты, когда в палатку вихрем влетела бледная и насмерть перепуганная Сая:
— Джаль… Эраш…
Мой собеседник подскочил, как ужаленный:
— Что с ним?
Запыхавшись, сумеречная, тяжело дыша, пролепетала:
— Он… он…
Джаль не стал дальше ничего слушать. Сорвавшись, выскочил вон, и его тяжелые шаги быстро затихли за чертой периметра. Я, вздохнув, кое–как сползла с лежака, практически не чувствуя собственного тела, и обулась. Переодеваться уже некогда, главное, плащ прихватить. Искомая вещь, заботливо высушенная, лежала на сумке.
— Так что с Эрашем? — переспросила я.
Сая, отдышавшись, тихо ответила:
— Не знаю. Он нашел что–то на периметре и…
У меня случился резкий прилив сил:
— Какого мрака он сунулся туда без меня, балбес?!
Сумеречная молча пожала плечами. Я вихрем вылетела из палатки и помчалась к периметру, по пятам преследуемая Саей и Молчуном. Джаля я увидела издалека. Он сидел на песке рядом с бесчувственным племянником, а в двух шагах от них, ломая руки, маячила Иола. При моем появлении она повернула ко мне бледное, опухшее от слез лицо:
— Рейсан, это я виновата, я одна… П-пока с тобой… п-пока ты… Я решила сходить на п-поиски, а Эраш не отп–пустил меня одну… — она всхлипнула. — И эту… эту штуку я нашла, хотела тебе отнести, а он — не дал, раньше меня схватил… П-прости, п-пожалуйста, меня одну наказывай, не надо его, п-пожалуйста…
Я не обратила на ее лепет никакого внимания. Что ж. Умный мальчик… Я кинула быстрый взгляд на бледное с прозеленью лицо Эраша, на его безвольно распластавшееся на песке бесчувственное тело, замершее в судорожном ощущении боли. Быстро учится и легко все запоминает… Далеко пойдет, не ошиблась я в нем.
— Рейсан, ты почему встала? — наконец заметил меня Джаль. — Возвращайся в постель, ты еще слишком слаба!
— Ничего подобного, — невозмутимо возразила я, присев рядом с парнем на корточки и с некоторыми усилиями вынув из его судорожно сжатой ладони старинный, серебристо–медный медальон. — К тому же, я вам здесь и сейчас могу пригодиться.
— Ты знаешь, что с ним? — встрял сидевший рядом с Эрашем сумеречный маг, имени которого я так и не узнала.
— А ты? — я в упор смотрела на сумеречного, а когда тот недоуменно покачал головой, едва заметно поморщилась (и чему их только учат?!): — Это проклятье изначальности, которое Великая прицепила к каждому своему творению, чтобы те не попали в ненужные руки.
— А почему оно не коснулось тебя? — требовательно и недоверчиво спросил маг.
— Прощальный дар Девятого, полагаю, — пожала плечами я. — У всех людей мрака природный иммунитет против любых проклятий — при соприкосновении с нашей аурой они сгорают сами собой. Впрочем, неопытный темный может даже не понять, почему он смог безнаказанно прикоснуться к тому, что не так давно убивало любого.
— Так вот почему ты никогда не позволяла мне даже близко подходить к находкам эпох Великой и Изначальности, — подал голос Джаль.
Я кивнула:
— Верно. Они потому и тайны свои никому, кроме меня, не доверяли, а темные искатели — явление редкое, — и я сунула медальон в карман плаща. Вот это находка, однако ж… Молодец, Иола. Молодец. Хотя, тебе об этом знать совсем не обязательно. Картошку за нарушенные правила еще никто не отменял.
— Он будет жить? — тихо спросил Джаль, и мерцающее в потемневших глазах отчаяние тронуло меня до глубины души. И на мгновение я почувствовала его боль, как свою собственную.
— Я не знаю, — безнадежно ответила я. — Не буду обманывать — я не знаю. Понимаешь, я ведь как–то рассказывала Эрашу об этом проклятье и, видимо, он решил, что ему ничего не грозит, раз решился взять медальон… Но парень — лишь частично темный, и потому — проклятье не убило его, но привело на грань порога. Сейчас твой племянник находится между вроде еще здесь и где–то уже там… совсем как недавно я.
— Значит, возможность спасения есть? — воспрянул духом мой собеседник. — Ты мне поможешь?
— Нет, — слова отказа дались мне с большим трудом. — Нет, не помогу. Я ведь кое–что тебе о нем не сказала… Эраш — не просто тьма, он — живой источник силы тьмы. Да, не смотри так на меня. Это явление редкое, но в нашем мире все возможно. Ты знаешь, что собой представляют источники, и должен понимать, какова сила Эраша. И я если попробую вытащить его с порога… Боюсь, я не справлюсь с внутренним мраком твоего племянника, он слишком силен для меня. Источниковая сущность поглотит мою, не оставив ни следов, ни памяти. Здесь я тебе не помощник… извини.
— Но… возможность ведь есть?.. Ведь если с тобой получилось… — он запнулся.
— Я бы не была так уверена, — осторожно ответила я. — Здесь… все сложнее, чем со мной. Но попробовать выманить его на свет стоит, и будет лучше, если тебе поможет второй светлый. Все больше силы и больше — вероятность удачи.
— Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы его вернуть, — сурово бросил Джаль.
Кивнув, я промолчала. В первую очередь о том, что и невозможное — не поможет. Либо Эраш сам сможет справиться с предчувствием Вечности и вернуться, либо… никакой свет не вытянет его из паутины собственной тьмы. Подобное, как известно, лечится подобным, и определенные мысли, связанные со спасением парня, у меня были. И я, конечно, кое–чем помочь могла, но… Впрочем, не стоит ничего загадывать. Посмотрим по обстоятельствам.
Помедлив, я неслышно проскользнула в палатку Джаля. Тот не спал и не ел уже третий день, не отходя от постели племянника. Эраш же по–прежнему не подавал признаков жизни, блуждая в далеких лабиринтах порога Вечности. И пока его дядя трудился на износ, я взяла на себя ответственность за поиски. Вернее, ненадолго их запретила и велела людям не сметь совать нос за периметр, практически все время проводя у приграничного кольца. Один раз от нападения существа эпохи Изначальности нас спасла счастливая случайность, и я не была уверена, что она же спасет и во второй. Хвала Великой, ничего страшного за эти дни не случилось, и я решилась ненадолго покинуть свой пост, передав его Сае и Молчуну.
— Как он? — тихо спросила я, положив руки на устало ссутуленные плечи Джаля.
— Все так же, — горько ответил он.
Я помолчала, наблюдая за тем, как по рукам Джаля стекали искры света, перебираясь на ладони Эраша и тая. Уже — не ослепительные круги, а только слабые искры…
— Джаль, — я погладила его по напряженному плечу. — Скажи, ты мне доверяешь?
— Больше, чем себе, — без раздумий ответил мой собеседник.
— Тогда послушай меня, ладно? Иди поешь и поспи, иначе окажешься в том же состоянии, что сейчас твой племянник. Ты уже измучен и истощен до предела и сам — одной ногой на пороге.
— Я не могу его бросить, — глухо ответил Джаль.
— А надо. Ненадолго. Я покараулю и скоро тебя разбужу. Хоть раз в жизни послушай меня.
Он нервно дернул плечом. Я вздохнула и склонилась на Эрашем, осторожно изучая его состояние. И нахмурилась. Аура уже почти истлела, он вот–вот сдастся на милость Вечности…
— Совсем дело плохо? — хрипло спросил Джаль, внимательно наблюдающий за выражением моего лица.
— Не то что бы… — я запнулась, замялась и вздохнула, более не смея лгать умоляюще–требовательному взгляду: — Да, его уже почти нет. Он вот–вот перешагнет за порог.
Мой собеседник грязно выругался. Иола, сунувшая за мной следом нос в палатку, немедленно ретировалась. Молчун, разумеется, бросивший пост, помедлив, исчез следом. Я сурово посмотрела на Джаля:
— Так, все, хватит разговоров. Ты уже ничем ему не поможешь и нечего сжигать дотла и себя. Иди спать, Джаль, и предоставь все мне. Слышишь? Ты же доверяешь мне, как самому себе? Так доверяй. Докажи. Поверь мне.
Он поднял на меня покрасневшие и опухшие от бессонницы, полные отчаяния глаза:
— Что ты задумала, Рейсан? Ты ведь говорила, что не сможешь мне помочь, что только в моих руках его спасение…
— Увидишь, если поверишь.
Помедлив, Джаль встал и неуверенно коснулся тыльной стороной ладони моей щеки, наклонившись к моему лицу:
— Уверена?
— Уверена, — я твердо смотрела в его потемневшие глаза.
И заодно — прикрыла свои мысли завесой тьмы. Ему они не понравятся, но иного выхода я не видела. Не найдя ответа ни в моих мыслях, ни на глубине бесстрастных глаз, он вздохнул, быстро поцеловал меня в уголок губ и вышел из палатки. Я вздрогнула и невольно коснулась губ рукой и покачала головой. Не стоит все же сближаться с ним, видит тьма, не стоит… День–другой — и я навсегда исчезну из его жизни… Не стоит. Уходить нужно тихо, незаметно, не оставляя следов и не цепляясь за то, что прежде было безбрежно дорого… Я криво улыбнулась, помянув Вечность. Столь бездарно потерять целых пять лунных сезонов… без него. К лучшему ли? Я не могла найти ответа на столь простой вопрос. Но — больше никакого сближения. Сейчас, когда ему нужна помощь и поддержка, — да, но после — отойти на прежнее расстояние, очертить круг границ и любой ценой их удерживать. А еще день–другой я продержаться смогу.
Присев на лежак рядом с Эрашем, я взяла его за руку. Большая мозолистая ладонь неприятно холодила мои пальцы. Ну что ж, парень… извини. Иного выхода спасти тебя нет. И даже если ты будешь проклинать меня всю оставшуюся жизнь — я поступлю так, как поступлю. Да, если ты позволяешь себе вмешиваться в чью–то судьбу — будь готов нести за нее ответственность и отвечать за последствия.
Обернувшись, я окликнула Молчуна, и тот послушно явился на зов, ухая и виляя хвостом.