— Папа! — рявкнула я. — Во-первых, они в курсе. Во-вторых, ты опять начинаешь. Ты не слышал даже половины из того, что я тебе тут говорила.
— Ничего я не начинаю. — Он взглянул на Рейч. — Зачем ты привела Рейчел?
Услышав свое имя, Рейчел еле заметно дернулась.
— Я третейский судья, — объяснила она.
Папа вскинул руки над головой, словно объявляя о капитуляции, как поступают люди, когда на самом деле сдаваться не намерены, потом положил их ладонями на стол, как будто у нас шел спиритический сеанс и стол вот-вот должен был сдвинуться с места.
— Не нужен нам никакой судья, — нахмурилась мама. — Ничего неприятного не будет.
— Нет, будет, — вмешался папа. — Наша дочь сбежала из дома. Это преступление, Эми. Настоящее преступление по миннесотским законам. Я не собираюсь притворяться, будто ничего не было. Не собираюсь делать вид, будто она никуда не сбегала со своим дружком.
Не знаю, что такого было в его заявлении, но только у меня вдруг как пелена с глаз спала. Папа воспроизводил классическую схему родительства на автопилоте, установки которого были совершенно реакционными и, вероятно, почерпнутыми из телешоу и воскресных кинокартин. Они сидели передо мной: мама с кошкой, которая успела перебраться с дивана к ней на колени, и папа, смотрящий на меня с таким видом, как будто не узнает. Да, они были взрослые, ну так и я тоже. Не зря же Рейчел сказала, что я как будто ее старшая сестра. Родители сами растили меня так, чтобы я стала взрослой как можно скорее, пусть теперь пеняют на себя. Я положила ладони на столешницу, невольно повторив отцовский жест. А потом произнесла вслух то, что давно хотела сказать:
— А я не собираюсь делать вид, как будто ты не забывал меня на жаре в своей машине, папа.
— Ох, только вот этого не надо, — скривился он.
От возмущения у меня заболел живот.
— Нет уж, надо. Это всего лишь симптом. Вы забыли ребенка в машине. А перед этим волки утащили меня с качелей, пока мама у себя наверху была занята рисованием. Ах да, еще мой парень регулярно ночевал здесь, в моей постели, но вы заметили это лишь через несколько недель. Вы меня саму-то хоть замечали? Вы же предоставили мне практически неограниченную свободу. Неужели вы думали, что я ею не воспользуюсь?
Рейчел лихорадочно намазала губы еще одним слоем блеска.
— Ладно, — произнесла мама.
Кошка забралась ей на плечо. Мама сняла ее и отдала Рейчел; мне подумалось, что это, наверное, идет вразрез со сводом правил третейского судейства. Впрочем, с кошкой на руках Рейчел явно почувствовала себя уютнее.
— Ладно, — повторила мама. — Так какой из всего этого сухой осадок? Я не собираюсь больше ругаться. Господи, Льюис, я не хочу с ней ругаться. Я считала ее мертвой.
Отец крепко сжал губы.
Я набрала полную грудь воздуха и собралась, как перед прыжком. У меня не было права на ошибку.
— Я ухожу от вас.
— Никуда ты не уходишь, — отрезал отец.
— Именно поэтому я и ухожу, — отозвалась я. — Ты не будешь указывать мне, что делать. Стоило мне только сделать шаг к собственной семье, собственной жизни и собственному счастью, как ты тут как тут: нет, Грейс, нельзя. Возвращайся обратно к одинокому унылому существованию вечной паиньки! Это нечестно! Я не была бы такой, если бы вы были со мной рядом, как родители Рейчел или Сэма.
Отец поморщился.
— Это те, которые пытались его убить?
— Нет. Бек. — Мне вспомнился тот день, когда я увидела Бека с Сэмом, бок о бок, и их молчаливую связь, которая была настолько сильна, что бросалась в глаза даже посторонним. Вспомнились жесты Сэма, его манера сцеплять руки за головой, которую он перенял у Бека. Интересно, я переняла от моих родителей хоть что-нибудь или моя личность целиком и полностью сформировалась благодаря книгам, телевидению и школьным учителям? — Сэм сделал бы все, о чем попросил его Бек, ведь Бек всегда был с ним рядом. А знаете, кто всегда был рядом со мной? Я сама. Я всегда была сама себе семьей.
— Если ты думаешь, что тебе удастся меня убедить, — сказал отец, — то ошибаешься. К тому за кон на моей стороне. Тебе пока семнадцать лет. Ты не можешь принимать никаких решений.
Рейчел издала какой-то звук, и я поначалу решила, что она таким образом пытается исполнять свои обязанности третейского судьи, но потом поняла: это котенок цапнул ее за руку.
Нет, я не надеялась вот так с ходу убедить отца. Я видела, что теперь он уперся уже из принципа, а раз так, ни в какую не уступит. Желудок снова скрутило, от волнения перехватило горло.
— Я предлагаю вам соглашение, — произнесла я негромко. — Я пойду в летнюю школу, получу аттестат, потом поступлю в колледж. Если вы позволите мне сейчас уйти от вас, я буду разговаривать с вами обоими после того, как мне исполнится восемнадцать. Или же вы сейчас вызываете полицию, вынуждаете меня остаться, я сплю в своей кровати и выполняю все ваши наспех придуманные правила, но ровно в полночь после дня рождения я уйду из этого дома, и вы меня больше не увидите. Это не шутка. Взгляните на мое лицо. Я совершенно серьезна. И не надо рассказывать мне про законы, папа! Ты ударил Сэма! Скажи-ка, что гласит закон по этому поводу?
В животе творилось что-то невообразимое. Я усилием воли заставила себя не наговорить еще чего-нибудь, буквально затолкала слова обратно.
За столом повисла мертвая тишина. Отец отвернулся и уставился в окно, выходящее на заднее крыльцо, хотя смотреть там было не на что, кроме непроницаемой тьмы. Рейчел яростно наглаживала кошку, а та оглушительно мурчала, так что слышно было даже мне с моего места. Мама касалась пальцами края стола и, сжимая большой и указательный, двигала руки туда-сюда, как будто отмеряла невидимую нить.
— Предлагаю компромисс, — подала голос она.
Папа бросил на нее недовольный взгляд, но она никак не отреагировала.
На меня свинцовой тяжестью навалилось разочарование. Я не могла представить себе хоть сколько-нибудь приемлемый компромисс.
— Я тебя слушаю, — бесцветным голосом произнесла я.
— Эми! — не выдержал отец. — Какие компромиссы? Ты шутишь? Не нужны нам никакие компромиссы.
— По-твоему все равно не получается! — рассердилась мама.
Отец бросил на нее испепеляющий взгляд, полный гнева и неудовольствия.
— У меня в голове не укладывается, что ты собираешься ей потворствовать.
— Никому я не потворствую. Я говорила с Сэмом, Льюис. Ты в нем ошибался. Поэтому теперь моя очередь высказаться. — Она обернулась ко мне. — Вот что я предлагаю. — Ты останешься здесь, пока тебе не исполнится восемнадцать, но мы будем относиться к тебе как к взрослой. Ты сможешь видеться с Сэмом и будешь вольна приходить и уходить когда угодно, при условии, что… — она помедлила, прежде чем продолжить, — это не будет сказываться на твоей учебе. Сэм не сможет оставаться здесь на ночь, но днем — сколько угодно, пожалуйста, а мы попытаемся узнать его получше.
Она взглянула на папу. Он лишь пожевал губами и молча пожал плечами. Они оба взглянули на меня.
— Ах да, — спохватилась мама. — После восемнадцати лет ты не прекратишь с нами разговаривать. Это еще одно условие.
Я облокотилась на стол и прижала пальцы к губам. Отказываться от ночей с Сэмом не хотелось, но это был честный компромисс, особенно если принять во внимание то, что я никаких путей к компромиссу не видела. Но как быть, если я превращусь в волчицу? Нельзя возвращаться, пока я не буду твердо уверена в собственной стабильности. Это должно было произойти совсем скоро. А может, уже произошло? Я не знала. Если Коул не поторопится со своим средством, от него не будет уже никакого толку.
— Откуда мне знать, что вы не попытаетесь снова изменить правила на ходу? — спросила я уклончиво. — Сэм, например, даже не обсуждается. Он остается со мной. Отныне и во веки веков. Говорю сразу. Он — мой единственный.
Папа снова поморщился, но промолчал. Мама, к изумлению моему, легонько кивнула.
— Ладно. Я же сказала, мы попытаемся. И не будем мешать тебе с ним видеться.
— И никаких больше оплеух, — вставила Рейчел.
Я покосилась на нее. Дождаться, когда конфликт будет практически погашен, и лишь после этого вспомнить про свои обязанности третейского судьи — это казалось мне небольшим жульничеством с ее стороны.
— Хорошо, — согласилась мама. — Ну, Грейс, что скажешь?
Я обвела взглядом комнату: со своего места я видела кухню и уголок для завтрака, и это пробуждало странные чувства. Я-то думала, что иду сюда в последний раз. Ожидала большого скандала, после которого навсегда захлопну эту книгу и никогда больше не увижу ее. Мысль о возвращении домой, к моей старой жизни вызывала одновременно облегчение и усталость. Я подумала о том, какой ужас испытывал Сэм при мысли о превращении в волка, когда он уже думал, что с этим покончено. Я очень его понимала.
— Я… я должна подумать, — сказала я. — Мне нужно это переварить.
— А нельзя переваривать это здесь? — спросила мама.
Рейчел покачала головой.
— Нет. Все равно ей еще нужно отвезти меня домой. Так сказал судья.
Я поднялась, перечеркивая тем самым всякую возможность к отступлению. В животе почему-то все еще полыхал пожар, хотя все самое худшее было уже позади.
— Я подумаю и вернусь, чтобы все обговорить.
Мама тоже поднялась, так стремительно, что кошка на руках у Рейчел вздрогнула и зашипела — коротко и отрывисто, как будто чихнула. Мама обошла стол и снова обняла меня, крепко и как-то неловко. Я вдруг осознала, что не помню, когда такое было в последний раз. Я не очень понимала, в каком месте обнять ее в ответ — везде, казалось, были или волосы, или грудь, — поэтому просто обхватила ее где придется.
— Ты вернешься? — шепнула она мне на ухо.
— Да, — пообещала я твердо.
Папа поднялся и приобнял меня за плечи, как будто столкнулся с тем же самым затруднением, что и я.
— Держите свою красотку, — сказала Рейчел, передавая маме кошку.
— Спасибо, что вернула нашу беглянку, — поблагодарила ее мама.