-Отец сказал, что так хотел дед.
-Только он забыл тебе сказать, почему так хотел дед.
-И почему?
-Потому что за все надо платить, и твой отец заплатил, в случае с тобой он заплатил за секс с несовершеннолетней. Он одиннадцать лет ждал сына, которому сможет дать свою фамилию. Он сдержал свое обещание. Ты тоже дал слово своей жене, и ты обещал ей, что она будет единственной женщиной в твоей жизни. Если ты не сдержишь свое слово, ты тоже заплатишь. Только я не могу понять, стоит ли этого Светик?
-Мамуль, ну все, проехали. Тебе что-нибудь накапать? Ну успокойся, мама, я больше не буду. Я не собираюсь изменять жене. Флиртовать я тоже не буду. Мамочка, может, отца позвать, ну что ты завелась на пустом месте? Дай я тебя обниму. Все, не сердись.
Они сидели, обнявшись. Люба поверила ему, она не могла не поверить своему мальчику, она привыкла ему верить. Он никогда не врал, даже когда бедокурил, творил разные вещи, он не врал. Он умел принять наказание, умел оправдаться, если считал, что все равно прав. И еще он никогда, ничего не скрывал от родителей. Они были друзьями. А этим похвастать может не каждый человек.
-Мам, а к тебе часто приходили женщины, которые были влюблены в отца?
-Да, приходили. Сначала я сильно переживала только из-за того, что он нравился, его обсуждали, рассказывали о своих фантазиях с его участием. Мне казалось, что меня режут на части. Потом мне стали говорить, что я должна отойти в сторону или просто отпустить моего мужа, потому что такие "Светики" его любили. Сначала были скандалы, потом тихие разборки, а потом я нарастила кожу. Я поняла, что каждая Света отбирает у меня кусочек моего счастья. И я надела броню. Я настолько убедила себя в своей неуязвимости, что пропустила то, что отобрало мое счастье целиком. Я ненавижу "Светиков", понимаешь, сын? И я очень хочу, чтобы вы с Инной не потеряли своего счастья.
-Все будет хорошо, мамочка, все будет хорошо. Папа с тобой, он никуда от тебя не денется. И я тоже с тобой и Инной. Я люблю ее и никогда не причиню ей боль. Ты мне веришь?
-Очень хочу верить.
-О, Люба, что случилось? Валера, почему мать расстроена?
Саша вошел в кабинет и ничего не понял.
-Люба, ты плохо себя чувствуешь? Или Валера что-то натворил?
Она рассказала.
-Я ее уволю, переведу куда-нибудь. Хорошо? Ты права, семья важнее. А с тобой, сын, мы уже говорили, я тебя предупреждал. Валера, твое поведение до добра не доведет.
-А твое довело? Посмотри на мать, она же из-за тебя переживает, ты всю жизнь ей сломал. Столько лет прошло, а она в аду. Сделай что-нибудь. Не знаю что. Но ты должен. Она для тебя все, так дай ей почувствовать это. Докажи ей свою любовь.
-Как? Я тебя слышу, и она тебя слышит. Но, понимаешь, есть понятие "фантомная боль". Так вот, это она. Ты лучше поговори с Инной, не доводи ее до крайности.
-Хорошо, я поговорю, сейчас с мамой посижу и пойду к жене.
Саша сел с другой стороны и обнял Любу. Постепенно она успокоилась, взяла Сашину руку, жестом показав, что не хочет его отпускать. Он прижал ее к себе покрепче.
-Валера, иди. Мы тут сами.
Он ушел. Взял истории, пошел к больным. Так прошло часа три. Поступил вызов из приемного.
-Кто сегодня на консультациях? Интерны, кто со мной?
-Сегодня я, - Светлана встала и подошла к нему.
- Ну что, пошли.
Они спустились в приемный, осмотрели больного. Валера не стал показывать, как и что делать. Светлана все делала сама, он только спрашивал, дополнял и снова спрашивал. Девушка недоумевала: обычно он учил, а сегодня выражал недовольство и подчеркивал все промахи.
-Значит, оперировать не будем, будем наблюдать. Хорошо. Пойдем в ординаторскую, садись, пиши переводной эпикриз и поднимай его в отделение. А я пока пообщаюсь.
В ординаторской приемного была Инна и новый интерн. Она ему что-то рассказывала и достаточно сильно жестикулировала.
-Привет, родная, - Валера подошел, обнял жену и поцеловал в губы. - Я скучаю. Я не видел тебя уже восемнадцать часов. Ты бы хоть позвонила. Устала? Больных много?
-Да нет. Все нормально. Валера, целоваться на работе непрофессионально, хотя я тоже скучаю и по тебе, и по сыну.
-Сыну я звонил, он спал. Марина с Сережей справляются с двумя ночью. Благо, у нас дети спокойные.
-Марина в положении, ты в курсе?
-Нет, впервые слышу. Ха! Сережка дорвался, не зря терпел столько лет. Родители знают? Отец его в порошок сотрет.
-Уже не стер, родители знают, а вот Сережка нет. Она ему пока не говорила, сказала, что будет рожать вне зависимости от его желания, потому и не говорит.
-А мы с тобой когда второго родим?
-Валера, дай поработать. Я в аспирантуре, имей совесть.
-Хорошо, тогда ты работай, а мы будем заниматься подготовительным процессом. Согласна?
-Я люблю тебя.
Он снова ее поцеловал. Затем обратился к Светлане:
-Ну, ты уже написала? Сколько можно возиться, хотя возись дальше, я хоть с женой пообнимаюсь.
-Я закончила.
-Хорошо, поднимай больного в отделение. Ну все, иди, что ты смотришь? Я сейчас, только вот ждать меня не надо.
Светлана вышла из ординаторской, из глаз бежали слезы.
-Света, ты чего? - Рядом с ней стоял Вячеслав - интерн из приемного отделения.
-Ты думаешь, он ее вправду любит?
-Корецкий Корецкую? Да, думаю, они счастливы. Когда он к нам приходит, она расцветает, а он ее всегда целует, причем прилюдно, чтобы все видели. А она на него, знаешь, как смотрит, аж завидно. Красивая она баба и умная. Его я хуже знаю, но чисто внешне они смотрятся. Слушай, я тут давеча еще одну Корецкую видел. Она, конечно, постарше, но вот это женщина! Она к нашему заведующему приходила. Я только не понял, кем она работает. Зав перед ней стелился. А она просто курила у него в кабинете, посидели они минут двадцать и разошлись. Как он ей вслед смотрел! А она – королева. Какая у нее осанка, а взгляд!
-Ты про кого? Про Любовь Александровну? Так она замдиректора по лечебной работе и мать моего руководителя, вон того, который целуется. Так что можешь не восхищаться, ей лет сто. И еще она стерва бездушная. Сосулька ледяная. Все равно, я добьюсь его внимания. Я лучше, а жена не стенка.
-Значит, она замдиректора. На вид ей не больше сорока. Но не в этом дело. Ты понимаешь, она неповторима. Не знаю, как тебе объяснить. У нее нет кокетства, жеманства, каких-то ужимок, но она себе цену знает, и, судя по реакции шефа, он ей тоже цену знает. Интересно, она замужем?
-Ну, у нее же сын, и, как он говорил, у него есть сестра. Не знаю, чем ты восхищаешься. Я знаю, что она стерва, а он совсем на нее не похож. Кстати, она профессор. Что бы ей себе цену не знать? И завтра, в три, у нее лекция для интернов.
-Так это ее лекция? А после нее лекция академика Борисова, я буду. Я живого гения еще не видел.
-Я Борисова тоже еще не видела, но говорят, он будет сам принимать полугодовой зачет, а после этого половина интернов отсеивается. Правда, всем дают работу, но не здесь. Ладно, пошла я с больным, еще увидимся.
Прошло несколько дней. Вячеслав зашел к Светлане в хирургию.
-Слушай, меня сам Борисов вызвал. Не знаю, зачем. Я боюсь.
-Ты ничего не натворил?
-Вроде нет. Я жалею, что пришел сюда работать. Ад! И тут не расслабишься. Пожелай мне удачи, на обратном пути зайду.
Он поднялся в приемную. Секретарь спросила по какому он вопросу, затем позвонила и произнесла:
-Александр Борисович у Корецкой, заходи туда.
Они беседовали с ним вдвоем. Слава терялся, краснел, отвечал, сбивался, возвращался к уже сказанному. Но на нее он смотреть не мог. Ему казалось, что если он поднимет на нее глаза, то и она, и Борисов все поймут, но душа пела. Он млел от ее голоса. Он жалел, что не пошел в хирургию, там он мог бы видеть ее, а так… «Светка не права, она не стерва, она ангел. Какие у нее глаза! Она видит насквозь, господи, какая женщина!» Его отпустили минут через сорок.
-Народ мельчает.
-Да нет, Саша, просто он какой-то смущенный. Странный мальчик, Инна о нем хорошо отзывается. А краснеет, как девчонка.
-Да, и на тебя не смотрит, глаза поднять боится. Он меня уморил. Он ребенок. Нет, он не кандидат.
-Саша, ты ревнуешь?
-К мальчишке? Нет! Но он влюблен, видно невооруженным глазом. Тебе это льстит?
-Нет, он мне в сыновья годится. А так мальчик ничего, симпатичный.
-Люба, ты меня дразнишь?
-Да, тебе полезно. А то привык, что на меня, как на женщину, не смотрят.
-Я привык? Чем старше ты становишься, тем больше у меня поводов для беспокойства. Я все и всех вижу, и я мужчина. Люба, я старею, я понимаю, что уже не тот, но, пожалуйста, не надо. Я твой муж, и я очень хочу умереть рядом с тобой.
-Саша, ты о чем? Господи, неужели мальчишка так на тебя подействовал?
-Не в мальчишке дело.
Он ушел.
Завприемным отделением вернулся с планерки заведующих.
-Ребята, у всех есть вечерние платья и смокинги?
Инна, удивленно спросила:
-Это новая форма?
-Нет. Двадцать пятого декабря в ресторане гостиницы Метрополь в 18.00 состоится прием. Явка строго обязательна.
-Это к Рождеству?
-Нет. Любовь Александровне исполняется сорок пять лет, и она получила премию Американской Ассоциации хирургов.
-А что дарить будем?
-Номер от каждого отдела. Думайте, молодежь, к вечеру жду ваши предложения. Кстати, на банкет идем с женами и мужьями.
Вячеслав побежал в хирургию. Света только что вернулась с операции вместе с Валерой. В ординаторскую вошел Федор.
-Валера, это шок. Я даже никогда не знал, когда у нее день рождения. Столько лет мы вместе, а я ни разу ее не поздравил. Конечно, она думает, что я последняя свинья, а как еще можно думать о мужчине, который не знает дня рождения любимой женщины. Если бы моя бедная мама знала об этом, она бы умерла второй раз. Моя мама всегда знала обо всех все, а я не удосужился спросить о такой мелочи.
Слава почувствовал, что теряет равновесие. Значит, профессор Исаков и есть ее мужчина. Ничего себе. Мысли об этой женщине стали его навязчивой идеей. Она снилась ему ночами, он терялся в ее присутствии и жутко краснел, когда она на него смотрела. А она улыбалась, а порой и смеялась при каждой встрече с ним в коридоре, в лифте или приемном отделении. Он понимал, что у его любви нет будущего. У нее взрослые дети, и потом, кто она и кто он. Он смешон в ее гла