-Интересно, когда я с ним разговаривала, он так не думал.
-Об этом не надо думать, он всегда знал, что для меня важно. Это он и работа.
-Значит, вы хотите обследоваться и лечиться у нас. Хорошо. Платить будете как?
-Как удобно, кредиткой, чеком. Это не проблема. Моя проблема в том, что у меня дрожат руки. Доктор Кэрри, мне сорок семь лет, я перенесла тяжелую черепно-мозговую травму и полостную операцию, но это в прошлом. Мне мешает жить тремор в руках, понимаете?
-У вас есть изменение походки? Нарушение письма?
-Нет. Понимаете, в покое руки не дрожат, только при нагрузке. Я спокойно могу заниматься домашним хозяйством, но я не могу играть на рояле, вышивать, шить.
-Так не играйте.
-Не смешно.
-Вы приехали одна?
-Нет, с мужем. Доктор, вы будете мня обследовать или мы зря приехали?
-Понимаете, я смотрю на вас и не вижу проблемы: компьютерная томограмма головы в норме, энцефалограмма в норме, я не вижу никакой патологии. Может быть, подключить психолога?
-Я на все согласна, главное - результат.
-Пойдемте в другое крыло больницы, поговорим с психологом, давайте вместе разберемся. Не пойму я вас, новых русских, у вас все есть, вы согласны платить неизвестно за что. Сейчас у вас нет тремора, что вам надо? О какой нагрузке идет речь?
-Я же говорю, я не могу играть на рояле и вышивать.
-У вас есть дети?
-Да у меня пятеро детей и трое внуков.
В кабинет постучали, затем дверь отворилась и вошел заведующий хирургическим отделением. Он хотел обратиться к доктору Керри, но замер с открытым ртом, увидев Любу.
-Робенс, ты скрываешь такую гостью? Не ожидал, никак не ожидал. Вас пригласили? Вы, наконец, дали согласие на работу в США? Доктор Корецкая, какими судьбами? Почему вы не позвонили? Я бы вас встретил. Боже, какая честь! Вы у нас!
-Подождите, вы профессор Корецкая? - Кэрри смотрел на Любу в полной растерянности, а она взглядом умоляла его молчать.
-Да, но я здесь по личному вопросу. Нет, я пока не собиралась работать в США. Я просто хочу работать. Простите, мне пора.
-Мы не закончили, я все понял, и понял, что вас так сильно беспокоит. Да, конечно, это очень важно. Давайте я покажу вам нашу клинику, операционные, а о вашем пациенте мы поговорим немного позже.
Часть 36
-Александр Борисович, пойдемте ужинать. Все уже за столом. - Инна стояла на пороге кабинета.
-Вы ешьте, я немного почитаю и пойду к Марине, не беспокойтесь, я вам не помешаю.
-Да что вы так себя ведете? Я же не о том, что вы помешаете. Мама с папой за столом, Валера, Данил, а вы как чужой в своем доме. На работе вы ко мне хорошо относитесь, а дома как будто избегаете. Почему вам Марина с Сергеем ближе Валеры? Он обижается, переживает, да и я тоже. Что я делаю не так?
-Извини, Инна, я не хотел вас обидеть, просто она на Любу похожа, вот мне с ней и легче. Все иду к столу.
Инна ушла на кухню и радостно сообщила, что папа сейчас подойдет. Саша вымыл руки и сел за стол. Разговор начал Виктор:
-Александр, так ваша жена осталась в Америке? Я удивился, ее не было на защите у Инны, на вручении диплома у Ивана. Валера говорит, что не знает о ее планах. А вы?
-Честно, я тоже не знаю. Вчера я ей звонил, она не ответила, в скайп не выходила. Я ей письмо отправил с изменениями в руководстве. Я хочу Федора поставить замом по науке, а Сережу ученным секретарем, но она не ответила. Я, когда с ней разговаривал, выяснял на какой день брать билет, хотел к ней лететь, она сказала:" Оставайся в Москве". Я Саше Корецкому звонил, он говорит, что тоже не в курсе ее планов, что она все время пропадает в больнице с Ричардом. Не знаю, дети выросли, в нас не нуждаются, и она, видимо, во мне больше не нуждается.
-Ну, ты загнул! Ты хочешь сказать, что исходишь от ревности? Отец, прекрати. Ричард - глава хирургии и ее сокурсник. Кстати, я сегодня утром говорил с ней по скайпу. Она просила тебе не говорить, но вчера она провела семнадцатичасовую операцию и сказала, что все было нормально. Она сказала, что может работать. Потом спросила про Ваню, когда выходит на работу и как у него дела, ну, про Инну, Данила. И все.
-Понятно.
-Александр, Инна говорит, что вы ее переводите в отделение, это правда?
-Да, Виктор, в приемном она свой долг выполнила. Я ей предложил отделение терапии или анестезиологии, реанимации. Пока ответ не получил, но у нее есть время, пусть думает.
-А Иван куда выходит?
-В приемный, это как школа в плане диагностики. Иван у нас сложная личность, он занудливый и дотошный, с ним, кстати, очень тяжело работать. А в приемном покое времени на раскачку нет, надо все делать быстро и точно. Для него это важный этап.
-Вы на него делаете ставку?
-Пока да. Валера - прекрасный хирург, но его ни наука, ни работа в администрации не прельщают. На него ставку делал дед, но тогда он был совсем ребенком. Пока я не вижу какой-либо инициативы с его стороны.
-И не увидишь, кандидатскую я сделаю, и оставьте меня в покое. Я на своем месте. Пойми это, в конце концов.
-Я понял, только ты хотя бы кандидатскую диссертацию до конца доведи.
-Хорошо, мать вернется, и я займусь.
-Ты что, думаешь, что она за тебя писать будет? И я очень сомневаюсь, что она вернется. У нее двойное гражданство, ей хорошо платят, она преподает, что ей еще надо?
-Не что, а кто, ей нужен ты. Отец, только не сетуй, тебе не идет, ты сильный человек, а раскис на пустом месте. Да, она никогда не уезжала так надолго, но ты тоже хорош. Ты привык, что она всегда есть. И кстати, вы с Ваней и Борей зря переехали к Марине. У них начинаются скандалы. Ты не видишь, и дело не в тебе, ты Сереже отец, он никогда слова против тебя не скажет, А вот Борька нахал, он своих друзей к ним в дом приглашает, они делают, что хотят, пока никого нет дома. Сережа не доволен, Марина защищает брата. У вас есть свое жилье, у твоих детей отдельные комнаты, так живите у себя дома, и вам никто слова не скажет. Я что, не прав?
-Прав, я расклеился, перестал думать. Спасибо, что сказал.
-Александр, я поражен, вы настолько плохо переносите разлуку с женой?
-Плохо, Виктор я не хочу говорить об этом. Мне вон от сына достается, но он прав. Значит, с тобой она разговаривает, интересно, она разговаривает с детьми, а со мной нет.
-Ну все, понеслась душа в рай. Отец, а ты Маше звонил? Если кто в курсе событий, так это она. Она, как ты помнишь, живет с мамой. Или тебе Маша настолько безразлична, что ты о ней вообще не думаешь? Может, проблема в этом? Ты навязал матери своего ребенка. Хорошо, ты не можешь пересилить себя и относиться к ней как к другим, общим детям. Но Маша в этом не виновата, и я думаю, что мама именно это пытается до тебя донести. Ты замечательный отец, ни я, ни Марина, ни Ваня никогда не хотели бы иметь другого отца. Но именно ты - отец Маши, ей скоро десять, через пару лет она тинэйджер. И что тогда? Ты ее не замечаешь, и вдруг она узнает, что мама не ее? Дальше что? Мама в нее душу вкладывает, но она не такая как мы. При всем прочем, она другая, у нее иная, отличная от нас норма реакции. Ты подумай, выработай тактику поведения, в конце концов, может быть, вам следует сказать Маше правду? Ты обезопасишь и ее саму, и маму от ненужных переживаний. И давай так, ты завтра делаешь все дела в институте и летишь в Америку.
-Ты прав, завтра прямо с утра введу Федора и Сережу в курс дела и закажу билет. Конечно, мне нужно ее увидеть.
День пролетел в делах и заботах. Еще утром прорвало водопровод, и институт остался без воды на шесть часов. Начался хаос. Практически весь день ушел на ликвидацию последствий аварии. К пяти в кабинет Борисова вошли Федор и Сергей. Они обсуждали план работы предстоящей конференции хирургов. В дверь постучали, секретарша Татьяна попросила разрешение уйти пораньше. Саша ее отпустил. «Все, день кончился, а я опять не улетел, и Люба не звонила». Он отпустил Федора и Сергея, вышел в приемную, постоял у кабинета жены. Его угнетала эта вечно закрытая дверь, табличку сняли, и дверь была безликой. Саша смотрел на дверь и вспоминал, как Люба впервые вошла в этот кабинет, как они вместе подбирали офисную мебель, белую, легкую, она так хотела. Вспомнил ее голос, смех, как она проводила совещания, планерки, разборы случаев, как работала с аспирантами, как принимала экзамены. Она была рядом, близко, и он даже не осознавал, насколько был счастлив тогда. Ему показалось, что если открыть кабинет, то там ничего не будет, просто черная дыра. Все, надо идти домой, вечер он как-нибудь переживет, а завтра возьмет билет и наконец увидит Любу. Но идти домой тоже не хотелось. Странно, но он почему-то не хотел видеть детей, да и вообще кого-либо. Он не хотел ни с кем разговаривать, объясняться, выслушивать их мелкие проблемы. С ним не было жены, друга, напарника, любимой женщины, и это было главным. Саша сел в кресло в приемной и задремал. Вдруг ему показалось, что откуда-то доносится запах табака, ее табака. «Dunhill Gold» - он всегда сам покупал ей их, и именно их запах знал лучше всего. Нет, он не мог ошибиться, это был настоящий, реальный запах ее табака. Саша встал, открыл дверь в кабинет и остолбенел. Люба курила у открытого окна.
-Ты? Как? Родная, почему ты ничего не сообщила? Я бы тебя встретил. Ты даже не зашла, не сказала, что приехала.
Она повернулась к нему лицом, и он увидел слезы в ее черных глазах. Саша подошел к ней и обнял. Она не сопротивлялась, но и не отвечала ему. Он не мог ее отпустить, слишком сильно боялся, что она уйдет, исчезнет. Он еще не совсем осознал, реальна ли она или это плод его воображения. Нет, все таки это она. Он никак не мог понять причину ее слез, а она действительно плакала.
-Люба, что с тобой? Ты вернулась? Или нет? Расскажи, я места себе не нахожу от неизвестности. Может, я виноват перед тобой? В чем? Только не молчи, Люба! Почему ты плачешь?
-Ты, ты заменил меня, я уже не нужна, теперь есть Федор, Сережа. Мне нет места в собственном институте. И ты спрашиваешь, что со мной? В чем ты виноват? Саша, ты даже избавился от таблички на моей двери. Зачем? Чтобы вычеркнуть любые воспоминания о моем существовании? Зачем ты задаешь глупые вопросы? Может, ты себе и жену новую нашел?