Отказываться было бессмысленно.
Сета вздохнула и проглотила вторую дольку…
Глава 75Перемены
С этого момента жизнь Сеты снова переменилась.
Сперва её перевезли в поместье Кардинала, где она провела несколько месяцев, изучая этикет, которому придерживались благородные эльфы, историю, науку, грамматику, в том числе старое наречие древнего царства Нарук, и прочие необходимые навыки, чтобы не опозорить себя в аристократических и более эрудированных религиозных кругах.
На самом деле Сета не особенно этого хотела, ей было всё равно на то, что про неё думают другие, но ради своей миссии — и чтобы не прогневать Белую птицу — нужно было принести некоторые жертвы… К тому же в поместье кардинала подавали отменные блюда: жаренная куропатка, попугай под ананасовым соусом, перчёный дракон, икра русалки и так далее и тому подобное… в один момент Сета серьёзно заволновалась, что может растолстеть.
В это же время сам Кардинал Наму проводил необходимую подготовительную работу. Ему пришлось потратить немало ресурсов, и тем не менее уже через год сцена была готова. Актёры стояли на местах. Массовка — тоже. Наконец, во время священного праздника кардинал сделал невероятное заявление. Стоя посреди главной площадки Намира, перед высоким древом кипариса, — блестящем от смолы, ибо его, по традиции, собирались сжечь, — Наму заявил, что намеревается сообщить миру новое пророчество.
Секунду спустя многочисленные эльфы — толпа насчитывала десятки тысяч, — немедленно затрепетали. Прочие священники, особенно те, которые знали о пророчестве, едва не рухнули на землю. Они хотели остановить Наму — но сделать это было невозможно.
Кардинал зачитал пророчество, делая особенный упор на фразу: «И человек!» А затем, прежде чем собравшиеся успели прийти в себя, заявил, что нашёл этого человека, после чего по его велению на помост проводили Сету, облачённую в чистую белоснежную мантию.
Уже это было неслыханно, ведь по традиции только Белая жрица смела носить такое одеяние. Прочие эльфы и даже священники обязаны были иметь немного чёрного или цветного на своих одеждах. Белый цвет считался признаком наивысшей близости к Великому духу. Поэтому многие эльфы немедленно упали на колени, стоило им завидеть белоснежную девушку. Они сделали это инстинктивно, не понимая, что именно творят.
Сета медленно (и неуверенно) прошла вперёд, приподняла факел и бросила на дерево, которое тотчас вспыхнуло ослепительным светом, озаряя площадь и глаза многочисленной толпы…
Всё это Наму спланировал заранее.
Он не стал говорить о том, что пророчеству было уже много сотен лет — ведь тогда возник бы закономерный вопрос, почему же Храм скрывал последнее. Появились бы семена сомнений, тревоги… Всё это было необязательно. Сперва Наму хотел сделать вид, что церковь была едина в своей поддержке новоявленной Наместницы, чтобы его противники лишний раз задумались перед тем, чтобы пытаться обличить последнюю.
К тому же простой народ редко может понять слишком сложные логические конструкции. Некоторые из тех, кто выступил против Сеты, отрицал и пытался скрывать пророчество; другие напротив признавали последнее, но говорили о том, что личность Наместницы остаётся под вопросом. Таким образом последние подтачивали позицию первых, и простые эльфы, замечая все эти распри, невольно тянулись именно к Сете.
Слава последней неумолимо возрастала. Вскоре стали распространяться слухи, якобы Наместница одним касанием может исцелить от всех болезней. Сперва все эти вымысли расходились по приказу Наму, но затем народ самостоятельно стал сочинять всевозможные небылицы.
Свой настоящий дар Сета старалась не использовать.
Наму заключил, что это было слишком опасно. Намного надежнее, когда в тебя действительно верят, нежели просто исполняют твои повеления. Эту силу следовало приберечь на крайний случай — который неумолимо приближался…
Многие противники Сеты как будто сами падали у неё на пути; другие, после непродолжительных, но сильных колебаний решали выступить на стороне последней (и конкретно Наму, которого всегда считали чрезвычайно опасным). И всё же одна сила, сила поистине монументальная, была ему неподвластна…
У Белой жрицы не было имени; принимая титул, она отвергала всё мирское. Поэтому говорили, что на самом деле жрица всегда была неизменной; что она была проявлением воли Великого Духа… Это было немного странное утверждение, учитывая, что характер у жриц часто разнился. Некоторые были нежными, другие — высокомерными, третьи — ортодоксальными. Некоторые из них даже получали (тайно, говорить об этом прилюдно запрещалось) особые прозвания благодаря своим качествам.
Нынешнюю жрицу называли «Железной».
И немудрено. Пока все остальные мялись и пытались понять, что им делать, пока все были растеряны на фоне явления новой Наместницы, Белая жрица почти сразу объявила Наму еретиком, Сету самозванкой и призвала всех рыцарей земли эльфийской схватить эту пару и немедленно казнить.
Иной раз решительные действия — самые действенные.
Вскоре у клики новоявленной Наместницы возникли большие проблемы. Сета не могла уснуть и тревожно заламывала руки. В свою очередь сам Наму предвидел подобное развитие событий. Он был кардиналом половину века и знал характер Жрицы. Последняя была умой, решительной и властолюбивой женщиной. Это было опасное сочетание. Ни при каких обстоятельствах она не согласиться уступить свою власть.
Гражданская война была неминуемой с самого начала.
Наму сделал уверенный первый ход, но это был именно что он — дебют.
Партия ещё только начиналась…
Глава 76Воля Наместницы
Была война. Были интриги. Были предательства. Были трагедии. Были моменты счастья и моменты неуверенности, которые сменяли друг друга в яростных порывах ветра перемен…
Сета сидела в грязной пещере среди древесных корней и смотрела на затухающее пепелище. Затем её взгляд приподнялся на молодого рыцаря. Через запахи земли и дыма пробивался кровавый смрад. Воин… юноша… мальчик, которому было немногим больше восемнадцати лет был ранен. Его лицо было бледным, глаза слипались, и тем не менее он прилагал невероятные усилия, чтобы оставаться в сознании и даже сейчас крепко держался за свой меч.
Сета собиралась предложить ему снять броню, чтобы осмотреть или хотя бы перевязать его раны. Она почти не разбиралась в медицине и тем более не обладала никакими чудесными способностями, которые ей приписывала молва, однако в своё время ей приходилось ухаживать за другими девушками в борделе, когда клиенты распускали руки.
Сета приоткрыла губы… и промолчала. Она знала, что юноша откажется. Он и сам понимал, в каком находится состоянии, и тем не менее предпочёл остаться в броне. Ведь за ними всё ещё велась погоня; если их найдут и он будет не в состоянии сражаться…
Женщина вздохнула.
Это была не первая битва, которую они проиграли, и не последняя. Силы Наму ретировались. Возможно, собирались провести контратаку. Ей и её телохранителю просто не повезло. Они оказались отрезаны от главной армии. Возможно совсем скоро их найдут союзники и вернут в безопасное место… А затем последуют новые битвы, победы, поражения… Сета не видела между ними особенной разницы. В любом случае конец всегда оставался неизменным и представлял собой некогда прекрасное поле, заваленное трупами. Своими, чужими… Разве между ними была существенная разница?
Некоторые боролись с именем Наместницы на устах.
Другие проклинали её как самозванку.
Сама Сета считала всё это бессмысленным. Нет, не бессмысленным — Безумным. Ведь она прекрасно понимала, что и те, и другие убивали себя совершенно беспричинно. Даже если она действительно станет Наместницей и начнёт повелевать эльфийской и человеческой расой… что было маловероятно, учитывая, что всё это время Наму был серым Кардиналом у неё за спиной, а значит именно он возьмёт бразды правления в свои руки… Даже тогда ничего не изменится. Она не сможет построить «царство вечного и благостного света», про которое говорилось в пророчестве. Она вообще не знает, что это такое; вся эта война совершенно не имела смысла. Это была резня ради пустого места.
Сета прикусила губы.
Она уже, одним своим существованием принесла больше страданий, чем когда-либо сумеет возместить.
Она никогда не считала себя альтруисткой. Она была добрым человеком… наверное, но всегда в первую очередь ценила собственную жизнь. И тем не менее всё происходящее было настолько бессмысленным и безумным, что иной раз она задумывалась о том, чтобы просто… Прекратить. Ведь это было так просто: спрыгнуть с башни, броситься в реку… В конце концов, если она действительно была Наместницей, после смерти её примут в обитель Великого Белого Духа, а там наверняка будет по меньшей мере лучше, чем в этой грязной и сырой пещере.
Сета покосилась на выход. За кривыми древесными корнями гремел сильнейший ливень.
Что если она выйдет из своего укрытия и просто… исчезнет? Затеряется среди дождя. Растворится. Просто уйдёт из этой истории и спрячется на краю земли?
Чем больше Сета размышляла об этом, тем более привлекательной становилась эта перспектива. Вскоре она перестала видеть мутную дождевую дымку. На смену ей пришла свобода — свобода обрыва.
Сета сглотнула, снова посмотрела на своего стражника, который прикрыл веки и, казалось, задремал, немного приподнялась и направилась в сторону сереющей дымки. Она уже чувствовала порывы влажного ветра, когда за спиной у неё раздался слабый голос:
— Стойте…
Сета прикусила губы, повернулась и посмотрела на юношу, который с трудом приоткрыл свои светлые голубые глаза.
— Стойте… ваше… Святейшество… прошу вас…
— Зачем? — спросила Сета. — Сколько ещё должно погибнуть ради… ничего. Я не знаю ни про какую обитель света. Даже если мы победим, ничего не изменится… Нет. Если Вы победите. Зачем я нужна? Пусть… пусть Наму просто найдёт другую. Поэтому он просил меня прятать лицо — чтобы в случае чего найти замену, так?.. Я знаю.