Затем протянул руку, и на пластине появилась дверная ручка. Он потянул за неё, дверь отворилась. За ней сиял ослепительный свет. Александр шагнул вперёд и прошёл на другую сторону…
Перед этим на пластине мелькнула надпись:
'Обнаружено создание Девятого ранга
Условия достижения Последнего уровня выполнены… Проводится разблокировка.
Поздравляем с достижением последнего уровня. Ваш новый статус…'
Затем всё исчезло, и остался только белый свет.
И тишина.
Александр посмотрел на мутную серебристую тень, которая стояла прямо перед ним.
— Поздравляю, — сказала тень.
— Кто ты?
— Создатель.
— Пластины?
— И не только.
— Зачем ты её сделал?
Повисла тишина. Тень мелькала среди белого света, который настилался на неё, словно морские волны.
— Сперва была не пластина.
— А что?
— Я.
— Кто ты?
— Я — это все мы.
— Все мы?
— Сперва я был один. Совершенно один. Я был всем и ничем, ибо когда есть только нечто одно, и нет даже ничего, чтобы его подсветить, нет ничего. Я был, был, я был дольше, чем время, потому что не было времени, но был только я и всё, ибо я был всем.
Затем я разделил себя.
Так появилось два.
Затем три.
Затем — бесконечность.
Я создал мир, затем другой. Я населил его кусочками себя. Я расщепил себя, чтобы было нечто помимо меня, и я поскольку я был всем, я породил бесконечность всего.
Я наблюдал.
А потом я сотворил пластину.
И сделал я это с единственной целью…
Следующая глава последняя.
Почти.
Глава 109Вечность
— Ради интереса.
— Интереса?
— Быть единым скучно. Поэтому я разделил себя и сотворил великое множество. Находясь в разобранном состоянии, я представлял собой все вещи и предметы этого мира. Я представлял собой всех людей. Я представлял собой все разумные и неразумные создания. Все они были частью меня и в то же время представляли собой самостоятельное целое. Я переживал мириады судеб… однако некоторые из них стремились к большему. Они хотели снова собраться воедино. Я был одним из них. Я был всем и каждым. Поэтому я решил собраться воедино. Некоторые делали это сами. Для других создавались определённые условия. Мне нравилось собираться и разбираться. Я был…
Подобен ребёнку, который собирает и разбирает конструктор.
…В один момент я придумал пластину. Она была порождением вселенной. Вселенная — это я. Она была порождением моей воли. Некоторые находили её и собирались воедино. У других ничего не получалось. У тебя получилось, и ты, Я, собрался воедино. Ты пони…
— … маю, — сказал Александр, после чего вытянул руку и протёр серебристую тень. Дымка растворилась, и за ней открылась зеркальная поверхность. Всё это время он разговаривал с самим собой. Он всегда был создателем вселенной. Все были создателями вселенной, мириадами кусочков, которые собирались воедино и снова разбирались, просто потому что иначе существование было слишком скучным.
У Пластины не было никакой великой цели.
У неё не было творца.
Она появилась просто потому что появилась.
Просто потому что в этот раз ему, Александру, захотелось собрать свой пазл особенным образом.
Александр посмотрел по сторонам, на тысячи вселенных, тысячи вариаций, которые расходились и сходились воедино. Казалось, он стоял на вершине пирамиды, с которой открывается взор на все другие реальности.
Он поднял руку и щёлкнул пальцами.
Когда он вернулся в чёрное пространство, — которое теперь сияло ясным серебристым светом, — он снова был созданием Восьмого ранга. Он мог запросто перейти на Девятый, последний и самый первый, с которого всё начиналось, но тогда он станет абсолютно всем, и не будет ничего кроме него, а это было… слишком скучно.
Мерри кивнула, когда заметила своего создателя.
Александр улыбнулся.
Затем вышел на чердак, спустился на кухню и погладил Михаила, который лежал возле батареи. Собака стала весело махать хвостом. Он вышел на улицу, сел на порог и стал разглядывать Мел, которая каталась на корове.
Примерно через минуту Александр понял, что именно чувствует: опустошение.
И немудрено.
Не было никакой войны против Анти-создателей, для которой нужна была пластина.
Не было никакой священной миссии, великой цели.
Всё это время он просто развлекался.
Не то чтобы он испытывал экзистенциальный кризис по этому поводу… но может быть испытывал.
Александр вздохнул и посмотрел на ясное голубое небо, Мел, корову, траву, которая дрожала на ветру, и на землю. Он собирался вызвать дождь — чтобы погода немного больше соответствовала его настроению, — как вдруг заметил вереницу муравьёв, которые тащили почившую гусеницу.
Один из них ковылял — у него была сломана лапка.
Александр наблюдал за ними добрую минуту. Затем почувствовал лёгкий трепет в районе позвоночника — это было вдохновение.
Да… действительно, почему бы и нет?.. Из этой идеи может получится чрезвычайно занимательный мир.
Чем больше он размышлял об этом, тем интересней казалась ему эта концепция. Александр и сам не заметил, как поднялся на ноги и стал расхаживать из стороны в сторону, поднимая пыль и при этом старательно переступая муравьёв.
Мел заметила его действия, хмыкнула и пришпорила корову… А потом отчаянно схватилась за рога последней, когда та решила сбросить свою наглую наездницу.
В это же время Александр вернулся в дом, разулся и быстрым шагом стал подниматься на чердак… Затем спустился, схватил поводок и отправился выгуливать Михаила.
Мерри, наблюдавшая за своим Создателем немигающими перламутровыми глазами, без лишних слов прошла на кухню и стала загружать кофеварку…
Наконец Александр устремился на чердак. С каждой ступенькой концепция мира у него перед глазами становилась всё более отчётливой. Да, ему нужно будет добавить такую систему… И сделать такой ландшафт, разумеется. А что насчёт степени разумности?.. И температуры? Между ними иногда бывает корреляция. Главное не перебарщивать, а не то…
Вдруг его мысли прервались, когда Александр заметил перед собой высокую серебристую пластину.
В этот момент перед ним, с быстротой молнии, промелькнули вереницы воспоминаний — тысячи лет удивительных историй.
Александр поджал губы… а затем выбросил все эти мысли у себя из головы и вернулся к размышлениям касательно своего будущего проекта.
Наконец он шагнул вперёд, в яркий серебристый омут, и принялся творить…
Создатель Миров
Конец
P. S. Завтра будет небольшой эпилог, чтобы закрыть последнюю сюжетную линию, и авторское послесловие, так что не отключайтесь пока что.
Глава 110 Cто, Тысяча и Десять Тысяч Лет
В своей первой жизни я был королём… но ещё раньше я был ребёнком.
У меня всегда была удивительная память. Сперва я считал это нормальным. Я мог вспомнить вчера, сегодня и даже вечер семь дней тому назад в мельчайших деталях.
Я помню, как мать раскачивает меня на руках, а рядом волны настилаются на песчаный берег. Я помню, как, будучи ребёнком, выбрался из нашей палатки во время дождя, пробрался к берегу озера и смотрел за тем, как мириады больших и малых капель разбиваются о воду. Я помню всё.
Однажды я осознал, что моя память была особенной. Может показаться забавным, но, когда именно это случилось, я не помню. Возможно, потому что это был продолжительный процесс, когда я постепенно осознавал, что отличаюсь от своих сверстников и даже взрослых. Некоторые на моём месте могли почувствовать гордость, высокомерие — у меня этого не было. Я быстро принял своё превосходство как данность. Она даже посеяла семена горечи в моём сердце, и причиной тому была моя совершенная память.
Моё проклятие.
Иной раз я пытался представить себе, как живут другие эльфы. Каждый день представляется им новым и необычным. Каждый раз дрёма стирает картину вчерашнего, после чего солнце вновь наполняет последнюю своими слепящими красками.
Со мной такого не было.
Каждый день я наблюдал те же картины, что и вчера, и позавчера, и много лет назад. Возможно, именно поэтому я стал стремиться к большему.
Я пересекал запретное озеро; я забирался на деревья и смотрел на безграничный горизонт. Мне хотелось увидеть новые картины. Мне хотелось познать весь мир. Мне хотелось пуститься в бесконечное путешествие…
Прошли годы, десятки лет.
Я провёл целую вечность, повелевая своим народом, и всё это время я чувствовал себя рабом в каменной темнице своего дворца. Именно поэтому я стал молить о свободе, получил её… И наконец увидел мир. Впервые за многие десятки лет я открыл каменные двери затхлой галереи моих воспоминаний, и в мою грудь устремился свежий воздух, разрываясь в моём сердце ослепительными красками… И тем не менее даже этот мир оказался конечным. Погибая, я не чувствовал особенной горечи. Мне казалось, что в жизни больше ничего для меня не осталось. Я исследовал остров вдоль и поперёк, изучил другие моря… Я был уверен, что моя галерея была полна.
Поэтому, когда я проснулся после смерти, сперва я не почувствовал радость; поэтому я не стал выбирать великую силу, но выбрал лекарство — лекарство от идеальной памяти, которая терзала меня столькие годы.
Мне предложили запечатать мою галерею.
Я согласился.
А потом я сделал это ещё раз, и ещё, и ещё… В своей первой жизни я был королём… Затем нищим. Богачом. Рабом. Героем. Странником и семьянином. Каждый раз мне открывались новые грани бытия. Я знал мир вдоль и поперёк, и в то же время, когда я смотрел на него новыми глазами, через новую призму, он казался мне совершенно другим. Новым. Необычным.
Я не стал менять своего решения через сотню лет. Не стал менять его и через тысячу, и тем не менее к этому моменту во мне стали зарождаться сомнения. Постепенно, я начинал терять самого себя. Постепенно, я начинал терять свою душу. Она перестала быть только моей и стала рассеиваться в пределах бесконечного мира.