Типа, пока молчали, можно было тешиться иллюзией, что они всё-таки нормальные в большинстве.) Это во-первых, а в нулевых и в главных: ох, какая же я дура, квакша и заика. Свои вяки перечитывать, да чтоб я ещё хоть раз в жизни... Но об этом потом!
Одно время они делали так: после важного разговора, если придумал сказать лучше, назавтра заводишь всё то же самое заново, идёшь по записи до нужного места — и оттуда форк, новое своё (даже жест был особый для форка). Один спор о Розанове(?) так и шёл по очереди, как шахматы, читать странно: отвечают не столько на то, что слышат, сколько на всё, что было сказано на этом месте раньше, с вариациями. Но потом стали делать проще — править записи, перечитывать и править: за себя можно сразу, за другого если тот разрешил. («Правь меня» — это у нас тоже секс такой, а что.) Он, оказывается, отсюда брал и для своего (перечитать!): были разговоры, споры, семейные импровизации, потом правка, вылёживание... и потом оно вдруг где-то всплывает в опубликованном.
(Ещё польза от записей: словечки, фразочки, цитатки не цепляются надолго, не вязнут, не осточертевают, вообще не повторяются больше раза. Уже ведь записано, зачем? И если кто недослышал, не оценил, то и ничего: записано, прочтёт.)
Опять отвлекаюсь... В общем, как я и догадывалась, секрет этого места (drumroll) в том, что никакого секрета нет. Не было даже приблизительно какой-то одной теории, чтоб по ней всё строилось. Было только ощущение, совсем не оригинальное — что the future is now, что «надо что-то делать», надо заново учиться людям жить вместе, чуть не с нуля, потому что воспроизводство и хозяйство уже не работают как клей для семьи. Если наш тут эксперимент удачен, то это именно удача, счастливый случай по преимуществу (это А. говорит, хотя, я думаю, он прибедняется). Так выпало, такие люди нашлись, и место, и время. «Удачно влюбились. И ещё раз. И ещё. Бывает.»
(По-моему, книги А. — самый важный первый фильтр, который мы все прошли. Включая его самого: никто же не знает, какие в нём книги есть, пока их не напишет.)
Насчёт секса я тоже более или менее угадала (сюрпрайз). Ключ ко многим дверям, который А. и М. нащупали, ещё вдвоём когда жили. И пришлось же его открывать — после всех-то революций и эмансипаций: перебирать, придумывать, элементарно тренироваться... чужое отсеивать, своё искать. Многое оказалось просто неинтересно, ненужно, глупо... отпало, не затронуло, не прижилось. Но про многое и с самого начала было понятно: давить, цензура! Там же ой как не сплошь цветочки. Не всё даже проговаривать можно, что чувствуешь, нельзя «открывать все шлюзы». Даже литература тут скорее в минус, причём не только попса: в этом смысле невелика разница между самой убогой порнографией и каким-нибудь Набоковым или, прости господи, Достоевским. В чём другом, а в этом все писатели устроены одинаково. (А кто не так устроен — те или не писали, или уж этого старались не касаться. Как я их понимаю!)
Секс эволюционно связан с насилием и доминированием, то есть страданием, всё это в мозгу срослось очень крепко, переплелось местами до неразличимости. У нас эта связь ослаблена — такие вот мы тут самоподобрались, четыре мутанта и кот, — но совсем-то её порвать невозможно. Минное поле. Рудименты вылезают, надо отлавливать и активно давить. «Разгребать конюшни» это называется: конь прекрасное и благородное животное, но какает не думая. Мы должны научиться думать. (А уж я-то! Знаю, знаю, с чего мне начинать, потом напишу.) Спасает только, что мы сами друг друга отобрали, воспитали, и живём относительно замкнуто. Так что и новичков нам судьба принимать: мы ведь убежище, без нас им таким деваться некуда, погибнут (это только отчасти невсерьёз).
(Тут естественное возражение: если мы мутанты, то что проку от наших открытий для the rest of us — для немутантов среднестатистических, которые до сих пор с куда более неаппетитными бесами сражаются? На это: что ж нам, не летать в космос, если на земле ещё не все накормлены? Ну нет, наоборот: вот накормятся, и будет им сразу чем заняться, а не бездельничать с набитым пузом. Мы Готовим Рай™, в котором не скучно.)
В эвопси как раз тогда волна изучения всего этого начиналась, они увлеклись, но поняли, что больше проку будет, если экспериментировать на себе. «Модель бонобо», груминг и прочее «учимся у природы» — это ведь только самое начало, идея общая до бесполезности. Правда, мы-то от этой общей идеи пока не так уж далеко ушли, и в огрублённом описании — ладно, опошленном — история вполне банальная: альфа-самец набирает гарем. Чтобы понять, почему всё это небессмысленно и вообще не так, надо призумиться гораздо ближе.
Секс — это такой фундаментальный win-win, если им правильно пользоваться. Практически неисчерпаемый источник хорошести. «Любовь побеждает страх» (подавляется amygdala в мозгу), и даже собственничество и ревность, как ни парадоксально. Получается, именно любовь (телесная ли, нетелесная, на каком-то уровне грань стирается) и сделала возможным переход от двух к трём — хотя рационально было, конечно, намного тяжелее решиться, даже просто осознать как вариант. Главная конюшня на разгребать была, понятно, у А.: именно что ему этого хочется, по очевидным биологическим причинам. И вот, как только у них что-то с Катей прояснилось, он отошёл, уехал даже на время... чтобы не принять свой инстинкт осеменить всех за стремление улучшить мир и человечество. («Тогда и понял, что в конечном итоге это всё-таки одно и то же и есть.») Маша с Катей устраивали всё сами, долго, но в конце концов устроили. «Сочинили». И ввели его как бы обратно... в семью.
И Катя не просто добавилась, она очень много нового принесла, «с неё всё началось по-настоящему». Вещная дружественность, удобство, материальная sustainability здешняя — это же всё Катино по большей части, она невероятно много умеет и успевает. Я об этом уже писала, но поразительно всё-таки.
Про гендер. Женская психика гибче, материнский инстинкт, соперничество менее завязано на агрессию, в среднем у девочек всё вербализованнее и потому управляемее без загоняния внутрь и ломания через колено. А центральная архитектура (чайник + чашки) устойчивее в том смысле, что меньше тянет делиться на непересекающиеся пары, дольше будет время полураспада (то есть невечность всего этого вполне осознаётся, «играй пока играется»). Мы пионеры, поэтому начинаем с азов, экспериментируем на простом, прежде чем лезть в потенциально трудные конфигурации. МЖЖ — естественный первый шаг после гетеро пары, но «в будущем возможно всё». Интересно.
Кроме секса как такового: тактильный рай, обнимы и поцелуи всегда и везде. Это насаждалось сознательно, как ни смешно. Как и необъявленные, некалендарные праздники и подарки всё время (помимо и сверх «лучший мой подарочек это ты»). Вплоть до того, что всё это нужно считать, до улыбок и взглядов — не чтобы поровну, а чтоб никто не был случайно позабыт-позаброшен. Если ты не улыбаешься, искренне, каждому при встрече — включая своё отражение — это звонок, что-то надо чинить срочно. Тренировка чуткости. Естественность. (Мне всё это тоже, и в первую очередь, предстоит... сама понимаю, что хожу вслепую и попадаю наугад, больше потому что мне подставляют правильные места попадать, но долго так не протянешь.) Ещё очень важно учиться не делать больно, потому что в любви самая открытость и ранимость (отсюда и грубость, цинизм, разгул исторически всегда с сексом ассоциировались — такая защита, чтобы самому пролезть, а чужих в себя не пустить). Короче, никаких секретов, но очень много работы: фабрика счастья, ключевое слово «фабрика», все вкалывают круглосуточно и без выходных. «Идём дорогой трудной, Элли.»
Потому же нужна минимальная зрелость: взросление есть напор врождённых программ роста и социализации, и там никак без соперничества, иерархии, насилия. «Повелитель мух»: cute as they are, дети всегда знают, что им надо, и добиваются, бьются именно как мухи о стекло, без устали. Только с какого-то возраста (я «на грани»!) выходят на плато, где могут быть развилки, гибкость и направляемость, минимальное наконец расслабление. То есть да, можно из детей лепить, насколько генетика позволяет, но и в самом удачном случае не обойдётся без крови и соплей. Слишком глубоко сидят пружины, слишком жёстко, на которых это всё раскручивается. Hardware dominates software, как при загрузке компьютера. («Детей реально жаль, они даже поебаться не могут» — Маша сказала однажды, я тогда аж подпрыгнула, но сейчас, кажется, понимаю.) Так что для детей надо всё делать совсем по-другому, с самого начала, и можно ли из нас вот таких плавно переехать в семью с детьми — неизвестно. Хотя многое мы ведь из детства и берём: хороший родитель не жалеет ласкать ребёнка, хвалить, улыбаться — инстинктивно, но это из тех инстинктов, у которых мы учимся.
Про мою эйфорию. Отчасти, да, эффект новизны, и эффект прихорашивания перед гостем у остальных, то и другое неизбежно пойдёт вниз со временем. Но никогда не до нуля, ведь и нет там нуля, в человеке всё всегда плывёт, никакого bedrock, никакого даже ядра. Приучишь себя улыбаться, сначала через нехочу, и смотри-ка, действительно подобреешь. А подхлёстывание нас новичком можно и повторять, хм. Что если это такая устойчиво растущая модель семьи — как есть пары, в пятьдесят выглядят на тридцать, а любят на двадцать и трахаются трижды в день, потому что нечасто, но периодически рожают, раз лет в пять-семь, когда очередной ребёнок в школу идёт, чтобы снова себя ощутить молодожёнами с бебиком.
Но и не беспредельно, конечно. Рано или поздно мы обожжёмся — при всех наших умениях и защитах (и праве вето у каждого), кто-то же неизбежно всё это подточит или отравит изнутри. Или не кто-то, а все мы плавно поиспортимся со временем... не выдержим испытания какого-нибудь злой судьбой, ну или просто машинка счастья между ног сломается. И я думаю, если секс станет в тягость, именно shared intimacy будет первым триггером — рванёт, рук-ног не соберёшь. Но не нужно бояться и всёзрякать, потому что нет такой и задачи — сделать вечно. Как у природы нет задачи создать вечный организм (хотя это возможно), смена поколений движет эволюцию. Будут другие после нас, будут больше знать, учиться на наших ошибках. (Хнык.)