Тэдди видел серебристую паутинку, очертившую ухо женщины, и волну волос, серых в лунном свете, и бледную тень на щеке, и бронзовое литье губ...
И вдруг легли на это лицо кадры виденной недавно пленки: обугленный черный шар вместо головы; вместо глаз, носа, ушей — спекшиеся бесформенные угли...
Тэдди зажмурился. Страшное видение растаяло. Синий Дым... Благодаря ему они снова живут на Земле, они идут по кипарисовой аллее, они слышат орган, они любят друг друга. Прав Солсбери: СД — это чудо, которого так давно ждут люди. И он... Разве он может отказаться, уйти в сторону, струсить? Нет, не может. Именем своей поздней любви.
— Джой, милая... Я завтра лечу.
И сразу стало легче, потому что главные слова были уже сказаны. Он почувствовал, как дрогнуло плечо женщины под его рукой.
— Я знала, что ты полетишь, Тэдди. Ты сильный. Тебе нельзя не лететь, я знаю. У вас, у мужчин — птичье сердце. Вам нужен полет, и ничто вас не остановит. Я люблю тебя. Целых два дня я была самой счастливой женщиной на свете. Это очень много. Но мне хочется еще побыть счастливой... Когда тебе вылетать на ракетодром?
— Сегодня.
Джой медленно повернулась. Глаза ее были сухи. Только стали огромными и совсем черными.
— Скоро, да?
— Скоро, Джой. Сейчас.
— Ты вернешься?
— Обязательно.
— Ты даешь слово вернуться?
— Да, я даю слово.
— Что бы ни случилось?
— Что бы ни случилось.
— Будь осторожен, родной. Не знаю, но мне кажется, что они задумали что-то нехорошее, Смиты. Это страшные люди. Подлые. Гадкие.
— Я знаю, Джой. Не беспокойся. Я вернусь и отдам СД, и мы уйдем от них. Мы найдем место, где можно быть счастливыми, правда?
— Конечно, Тэдди. Мы найдем. Свою звезду. Обязательно!
И она отстранилась от Тэдди, какая-то отчаянно повеселевшая, и закинула голову к небу, и волосы ее покорно метнулись за спину:
Когда, пилот,
не повезет
тебе в полете вдруг,
не верь тому,
что бак в дыму
и что последний круг...
— Ты знаешь нашу песню, Джой?
Джой повернулась к пилоту, руки ее обвили его шею, губы были у самых губ.
— Конечно, знаю. Ее пела мать. Эта песня была моей колыбельной. Ведь я — дочь астронавта и жена звездолетчика. Как же я могу не знать этой песни:
Пока есть ход,
держись, пилот,
а если ад вокруг
ищи в аду
свою звезду,
еще не поздно, друг!
И повторила шепотом, закрыв глаза:
— Еще не поздно, друг...
— Пилота на взлетную площадку! Пилота просят на взлетную площадку, — издалека, из другого мира, прокричал динамик.
— Ну, иди, Тэдди. Иди. И помни — я хочу еще долго-долго быть счастливой. Нигде и никогда не забывай это, ладно?
Она взъерошила его волосы, быстро поцеловала в щеку и слегка толкнула в плечо.
— Иди. И обязательно возвращайся. Ты не имеешь права не вернуться. Потому что теперь есть я.
— Я вернусь, Джой. Обязательно вернусь.
— А я буду тебя ждать. Я еще не умею. Но хорошая жена должна научиться ждать своего мужа. Особенно, если муж — звездолетчик. Ведь правда, Тэдди, из меня получится хорошая жена?
Они улыбались друг другу в лунном свете и говорили, говорили, почти не вникая в смысл слов.
— А это ты должен мне вернуть, Тэдди. И он должен везде быть с тобой.
Джой положила в ладонь пилота забавного, лопоухого и толстопузого человечка, который угрожающе пялил глаза и скалил зубы. Фигурке было, видимо, уже много-много лет, потому что дерево стало почти черным от времени и было отполировано до глянца тысячами ладоней.
— Это Шивонари, Великая Нога, покровитель семинолов. Амулет брали с собой охотники, отправляясь в путь, и Шивонари охранял их от беды.
— Его дала тебе мать?
— Нет. Его привез мне дядя Клаус. Он сказал мне, что отец должен был взять Шивонари на Марс, в этот самый полет, но что-то случилось, я не поняла, дядя Клаус сказал «было слишком поздно», и Шивонари остался на Земле, а отца не стало... Так пусть он будет с тобой, и ты должен сам вернуть его мне, помни...
Снова прокричали динамики.
— Они не называют твоего имени, слышишь? Но все равно, все будет хорошо, да?
— Все будет хорошо, Джой.
— Иди. Я не буду тебя провожать. Иди.
Он был уже почти у главного корпуса, когда Джой догнала его.
— Тэдди, я совсем забыла... Дядя Чарльз просил взять у тебя спектрографию яйца гловэллы. Ты говорил, что успел тогда сделать спектрографию...
— Гловэллы? Ничего не понимаю...
— Ну, тот самый «танец тройной спирали», помнишь? Над Красным Пятном, помнишь?
— Ах, вот что... Кажется, доктор начинает разбрасываться: то СД, то гловэллы. Посмотри в моем столе, Джой. Наверное, это там.
— И еще... Поцелуй меня, Тэдди.
Полковник Арнольд Тесман пытался говорить сурово:
— Когда вы повзрослеете, Дик? Опять вы устроили самодеятельность, опять превысили полномочия, да вдобавок насмерть перепугали дорожного полицейского.
Парень в синем реглане переступил с ноги на ногу.
— Тут я не виноват, шеф. Я только показал ему удостоверение МСК, а он вдруг выпалил в меня газовой ампулой...
— Этот симпатичный дед уже побывал в переделке с «Коршунами», переодетыми в форму патруля МСК. Ваше счастье, что он выстрелил снотворным, а не чем-либо покрепче. Ну, а все театрализованное представление: погоня, стрельба — как это понимать?
— Но вы же сами говорили...
— Я дал вам задание проследить связи «Коршунов Космоса» с Землей. Но мы не полиция, лейтенант. Мы — особая служба МСК, прошу не забывать. А то, что вы натворили, грубо даже для полицейского агента. Тоньше надо работать, тоньше и точнее. И ни в коем случае не привлекать внимания.
Лейтенант сокрушенно молчал, и Тесман не выдержал, улыбнулся. Улыбался он странно, не дрогнув ни единым мускулом худого жесткого лица — только глаза наливались вдруг неудержимым добрым смехом.
— Короче говоря, вас следовало бы хорошенько наказать, но я надеюсь, что устного замечания достаточно. Поймите, Дик, мне становится все труднее и труднее выручать вас. Я дал слово начальству, что вы сами исправите свою ошибку.
— Ошибку?
— Да, Дик, ошибку. И непростительную для поклонника детективной литературы. Садитесь, пожалуйста. Вот сюда, поближе. Вы знаете пару, которую так остроумно сняли в их собственной машине?
Тесман протянул юноше фотографию. Из глубины кабины на аппарат смотрели два человека, застывшие в нелепых позах: растопыренные пальцы, раскрытые рты, рука толстяка тянется к лицу, словно пытаясь закрыться от света.
— Конечно, знаю. Этот — Роберт Смит, совладелец фирмы «СС». А этот — мрачный тип без определенных занятий, который, судя по всему, имеет какое-то отношение к Коршунам...
Глава седьмаяПоединок
До Луны пришлось добираться на маршрутной «Селене» — было время затишья, и таксисты отказывались гонять машину туда и обратно из-за одного пассажира. Даже обещание двойной платы не вызвало у них энтузиазма.
Восьмидесятиместный салон «Селены» был почти пуст. Высокая женщина лет сорока с двумя ребятишками, трое хмурых парней в одинаковых серо-синих тужурках, видимо, рабочие с лунных шахт, два поджарых чиновника, подчеркнуто неподкупные лица которых сразу выдавали их инспекторские полномочия, компания веселых негров, с неутихающим темпераментом что-то обсуждавших, меланхоличный индус в европейском костюме и нейлоновой чалме, сонный полицейский с серебряными нашивками лунной охраны — обычные пассажиры обычного маршрутного рейса.
— Девятый пояс. Стоянка три минуты, — объявил хрипловатый голос. — Просим пройти к выходу.
Никто не поднялся. Женщина дремала, откинувшись в кресле. Ребятишки прилипли к иллюминаторам, наверное, это был их первый космический рейс. Рабочие в серо-синих тужурках лениво играли в мики-мики. Инспекторы, как по команде, с брезгливым осуждением поглядывали на негров, которые затянули какую-то причудливую, тоскливую мелодию без слов. Индус читал газету, а полицейский жевал пирожок.
Двигатели смолкли. Соленоиды втянули корабль в тоннель, и через несколько секунд открылись двери пневмокамеры. «Селена» выстояла положенные три минуты, но и на этой остановке никто не вошел.
До конечной было еще около часа, и Тэдди закрыл глаза. Его всегда клонило в сон при нудных маршрутных перелетах. На такси он давно был бы на Луне. А тут еще целый час. Да еще не меньше часа от вокзала до турбазы. Он даже не успеет как следует познакомиться со своим напарником. Впрочем, они успеют еще поговорить на клипере.
Что сейчас делает Джой? Она, конечно, тоже не ложилась... Колдует, наверное, с доктором Солсбери над своими диковинными аппаратами, а мысли ее далеко-далеко... Кстати, зачем Солсбери понадобилась спектрография яйца гловэллы? Какое отношение это имеет к СД? Или доктор просто решил отвлечься?
СД... Темная история. Господи, как не нужны ему эти детективные махинации сейчас, когда появилась Джой! Она — последний круг, последний шанс, последняя попытка снова стать человеком. И он все-таки должен идти на сделку с совестью, быть соучастником в темном деле, чтобы зло обернулось добром. Парадокс. Но это — в последний раз. Больше он не будет послушной игрушкой в руках Смитов. Хватит...
У самых ног плескался океан. Присутствие Джой как-то неуловимо меняло все вокруг: привычные вещи становились загадочными, мертвое — живым, будничное — сказочным.
Вот и сейчас они бежали по косе, хохочущие, мокрые с ног до головы, а океан играл с ними, как веселый домашний пес. Вот он с тихим ворчанием отполз назад, обнажив песок, на котором стекающие струйки мгновенно прорезали глубокие канавки. Но едва они с Джой остановились на широкой полосе песчаного наката, как океан ощетинился белыми клочьями пены и, победно рыча, длинным прыжком бросился на них. Джой попыталась отскочить, но океан был проворней, и волна, как большая белая лапа, мягким толчком повалила ее на песок. Тэдди бросился на помощь, но океан вторым толчко