ошение к воде. Если выстроить их по порядку, как для переклички, первой будет стоять, точнее сидеть, озерная лягушка. Она больше всех привязана к воде. А дальше пойдут остальные, и получится такая цепочка: прудовая лягушка — краснобрюхая жерлянка — травяная лягушка — остромордая лягушка — серая жаба — чесночница — зеленая жаба. Однако и самая равнодушная к влажности зеленая жаба не истратит капли воды понапрасну. В средней полосе России она отдыхает всегда в убежище, сооруженном собственными лапами. Все другие амфибии не преминут воспользоваться ходами корней, трещинами в почве, норами зверьков. Очень престижны туннели, сооружаемые кротами: летом в них забираются обыкновенный и гребенчатый тритоны, чесночницы, остромордая и травяная лягушки, серая жаба.Среди амбистом, жительниц Северной и Центральной Америки, приживалок мало. Тигровые амбистомы нору себе делают сами. У кротовидных амбистом обзаводится лично ей принадлежащим убежищем каждая вторая амфибия. А мраморные амбистомы, присмотрев щель в почве, головой и туловищем расширяют ее. У изменчивых квакш и иных квакш Северной Америки спальни должны быть наверху. И разыскивают квакши в лесу дупла деревьев.При всем том живут на свете и такие квакши, лягушки, жабы, которые сумели справиться с проблемой, совершенно неразрешимой для многих их собратьев.Чарлз Дарвин, путешествуя на корабле «Бигль», прежде чем отправиться сушей в Буэнос-Айрес, провел конец августа и начало сентября 1833 года в окрестностях гавани Баия-Бланка. Из «бесхвостых гадов» («гадами» прежде называли и всех рептилий и всех амфибий) он нашел здесь лишь одну маленькую жабу. «Чтобы получить правильное представление о ее внешнем виде,— пишет Дарвин,— вообразим себе, что сначала ее окунули в самые черные чернила, а затем, когда она высохла, пустили ползать по доске, только что выкрашенной самой яркой красной киноварью, так что окрасились ее лапки снизу и отдельные места брюшка. Если бы вид этот еще не имел названия, его следовало бы назвать Diabolicus («дьявольский» — Л. С.), ибо такой жабе было бы под стать искушать Еву. В отличие от прочих жаб, у которых нравы ночных животных и которые живут в сырых и темных укромных местах, она ползает средь бела дня, в жару, по сухим песчаным буграм и безводным равнинам, где не найти и капли воды. В Мальдонадо я нашел такую жабу в месте почти столь же сухом, как в Баия-Бланке, и, предполагая доставить ей большое удовольствие, отнес в лужу; но это маленькое животное не только не умело плавать, но, я думаю, без моей помощи тотчас же утонуло бы».Родственница этой жабы — древесная лягушка хиперолиус насутус из Южной Африки может просидеть на солнце шесть часов кряду. Кожа лягушки в засуху пропускает гораздо меньше воды, чем в период дождей. А квакша филломедуза Сауваги чувствует себя в полупустынных местностях Южной Америки не хуже любой лягушки, притаившейся на берегу пруда. Особые железы в ее коже выделяют секрет, похожий на воск. Он делает кожу водонепроницаемой: капельки воды не растекаются по ней, а скатываются с нее.Не отстают от филломедузы два вида южноафриканских древесных лягушек из рода хиромантис. Эти лягушки не обзавелись железами, которые вырабатывают воск, но кожа у них такая, что вода испаряется крайне медленно, как и у хамелеонов. За шесть дней при двадцатипятиградусной жаре и сухом воздухе лягушки худеют всего на несколько граммов. Жаба при такой же погоде погибает через два дня, обыкновенная лягушка — через день, шпорцевая — меньше чем через десять часов.Южноафриканские древесные лягушки и южноамериканские квакши — уникальные амфибии. Их объединяют с рептилиями не только мизерные потери воды через кожу. Амфибии, от мала до велика, заполучив с пищей белки, в конце концов превращают их в мочевину, а филломедуза Сауваги и два вида лягушек из рода хиромантис, как ящерицы и змеи, выделяют мочевую кислоту. Это открытие произвело необычайно сильное впечатление на всех.Но что дает квакшам и древесным лягушкам их оригинальность? Мочевая кислота практически не растворима в воде, а выводится она из организма в виде полутвердой массы. И это позволяет экономить воду. У филломедузы мочевая кислота образуется и когда засуха кончается. Но если бы квакша в критическое для нее время выделяла мочевину, в день ей бы потребовалось воды в шестнадцать раз больше.Полупустыня — нелегкое испытание для амфибий. Что же сказать о пустыне?С Дальнего Востока в пруды Каракумов чернопятнистых лягушек завезли случайно: они попали туда вместе с рыбой. Лягушки освоились в пустыне, но привязаны они к воде еще больше, чем их соседи — озерные лягушки. Только во второй половине лета выходят чернопятнистые лягушки на сушу, и все равно держатся у кромки водоема, не удаляясь от нее даже ночью.Зеленые жабы Кызылкумов пережидают жару, зарывшись в песок. Однако, несмотря на это, теряют они за день четверть своего веса. И когда наконец приходит вечером прохлада — спешат жабы к Амударье. Забравшись по шейку в воду, сидят в ней, восполняют потери.Пруды и реки в пустыне — роскошь.В мексиканском штате Чиуауа, недалеко от города Алдаме, дождей не бывает по полтора года. Но вот начинается ливень. День за днем гремит гром, сверкают молнии. А уже на вторую ночь можно увидеть тысячи жаб, так называемых жаб-уродцев. Они давно ждали своего часа: сидели под землей в укрытиях, которые разрушились, соприкоснувшись с влагой.Среди гигантских валунов, колючих кактусов и страшной пыли процветают лопатоноги Куше — близкие родственники наших чесночниц. На каждой задней лапе лопатонога — «лопата», твердая, как ноготь. Она нужна для рытья убежищ. Подойдет пора — лопатоног закопается в песок и проведет там десять месяцев.А в пустынях Центральной Австралии ухитряется жить сразу несколько видов амфибий. Прежде чем впасть в спячку, все они запасают огромное количество воды. Флягой амфибиям служит мочевой пузырь, вес его достигает половины веса тела. Стенки этой фляги проницаемы, и жидкость, содержащуюся в ней, можно при необходимости использовать. Знаменитая пустынная австралийская жаба набирает так много воды, что становится похожа на шишковатый теннисный мяч. С незапамятных времен аборигены Австралии, очутившись в пустыне, разыскивают этих жаб, чтобы утолить жажду. Пока песок еще не спекся, зарывается в него и другая пустынная амфибия — лягушка-водонос. Она прячет под себя лапы, закрывает глаза и затихает в своей норе: ее светлый живот разбух от жидкости, такого же цвета подбородок обвис и касается песка, коричнево-бежевая кожа головы и спины блестит,— она покрылась пленкой. Нору и поверхность земли разделяет метр. И какая бы жара ни была наверху, температура в убежище лягушки-водоноса колеблется не больше, чем на семь градусов. Заснув, лягушка обходится третьей частью того кислорода, который необходим ей, когда она бодрствует. День за днем убывают подкожный жир и углеводы. Однако тех запасов, что имеются у лягушки, ей хватает на огромный срок. Она может провести в затворничестве целых пять лет.Жабы в Сахаре. Жабы в Гоби. Амфибии умудряются жить во всех крупных пустынях мира. Но вот что уж точно должно стать для них неодолимой преградой, так это соленая вода. А в действительности? Хотя большинство амфибий от воды с солью отказывается, некоторые не столь консервативны.У безлегочных стройных саламандр длинное вытянутое тело, длинный хвост, а лапы с трудом рассмотришь: они меньше сантиметра. Да лапы и не очень-то нужны им. Отправившись в путь, саламандры ползут по земле, извиваясь как змеи. На Тихоокеанском побережье Северной Америки саламандры поселяются в разных местах: одни — рядом с морем, другие — далеко от него. И оказалось, те, что к морю ближе, легче переносят ситуации, при которых солей в воде становится больше. Зеленые лягушки с Балеарских островов не избегают воды, в которой солей в двадцать раз больше, чем в обычной пресной воде. А наши желтобрюхие жерлянки плавают в озерах, еще сильнее насыщенных солями: восемь с лишним граммов на литр. В литре морской воды растворено тридцать пять граммов солей.Чтобы увидеть озерную лягушку на побережье Каспийского моря, много ходить не надо. В зарослях тростника, в опресненной воде распевает она громкие песни. Достаточно безразличны к солям зеленые и камышовые жабы. А самую известную жабу Южной и Центральной Америки — агу — за индифферентное отношение к солям даже называют «морской». Однако это название надо было дать совсем другой амфибии — крабоядной лягушке. Ага живет на побережье и островах, в эстуариях рек, а крабоядная лягушка, маленькая лягушка, которая выглядит совершенно обычно,— в настоящей неразбавленной морской воде. В мангровых зарослях Юго-Восточной Азии она охотится на мелких крабов и пробыть в морской воде может сколько угодно. Но как ей это удается?Амфибий, которые не боятся солоноватой воды, спасают почки. Попадет амфибия в такую воду — в клубочках ее почек кровь фильтруется уже не с прежней интенсивностью, а в канальцах, наоборот, усиливается всасывание воды и снижается задержка ионов натрия. И жидкости из организма уходит меньше, а концентрация солей в ней повышена. Но большое количество солей почки лягушек вывести не в состоянии.У черепах, у чаек, у иных птиц, которые пьют морскую воду, почки тоже не очень эффективны. Однако рептилии и птицы нашли выход. Они обзавелись железами, задача которых — удалять соли. Накопятся они, у чаек начинается «насморк», а черепахи «плачут».Треска и другие костистые рыбы со всех сторон окружены водой, а им постоянно грозит опасность иссушения: утечка воды из собственного тела в более концентрированную морскую воду. Значит, нужно возмещать неизбежные потери, и костистые рыбы, как чайки и черепахи, пьют морскую воду. От излишка солей их освобождают особые клетки в жабрах и почки.Акулы, скаты и латимерии разрешили проблему, прибегнув к собственному способу, неизбитому. Они добавляют к жидкостям своего тела органические вещества, главное из которых — мочевина. Добившись почти Равновесия с внешней средой, высохнуть эти рыбы не могут, и необходимость пить соленую воду отпадает.У крабоядной лягушки нет ни желез, ни жабр, ни клеток, которые бы избавляли ее от лишних солей. Как же ей быть? Что ей делать? Последовать примеру латимерий, акул и скатов.Заманчиво подумать: крабоядная лягушка осталась верна заветам предков. Но это далеко от реальности. Головастики крабоядной лягушки не используют способ латимерий, акул и скатов. Головастики ее, как и костистые рыбы, глотают морскую воду и так же, как и костистые рыбы, освобождают себя от солей.Крабоядная лягушка сама изобрела заслон от морской воды, и это открыло перед ней широкие возможности. Она стала единовластной хозяйкой прибрежной полосы, которая богата живностью и недоступна всем остальным амфибиям тропиков.