Симпатичные рассказы В. Давыдова «Вечное перо» и «Крокодиловы слезы» проникнуты ностальгической тоской по старой, дореволюционной России.
B. Найдин в «Двух рассказах» описывает симптомы и результаты клещевого энцефалита и гонореи. Кому интересно, может их изучить. Признаем застарелую тягу «Нового Мира» к изображению болезней (чем более гадких, – тем лучше!).
Коротенькие рассказики Н. Ключаревой, «Звезды и люди», – главным образом – об алкоголизме. Может быть, в них есть какиенибудь символические откровения, но мы их не улавливаем.
В подборке на тему «О любви и браке» Т. Касаткина, В. Холкин и Р. Фрумкина говорят каждый о своем и часто не к делу. Кто в лес, кто по дрова…
Т. Касаткина предается сомнительным богословским рассуждениям; В. Холкин разбирает рассказ Чехова «Душечка» и роман Гончарова «Обломов»; Р. Фрумкина излагает свои наблюдения в кругу ближайших знакомых.
Проясняет ли все это или какая-то часть этого проблемы любви и брака? Мы не уверены.
С. Беляков в эссе «Три портрета на фоне войны» разбирает творчество А. Проханова, Э. Лимонова и К. Воробьева. Ни один из этих писателей, по правде говоря, не вызывает у нас большой симпатии, да и не кажется нам серьезной величиной в области литературы.
«Новый мир» № 10 за 2008 год
О. Сивун в «пор-арт романе» (sic!) «Бренд» констатирует, что мы живем в очень скучном мире, который он характеризует как «общество пост-изобилия».
А затем перечисляет символы и характерные приметы сего мира, как кукла Барби, столовые Мак Дональд, фотоаппараты Кодак и тому подобное. Список, действительно, скучен. Не знаю, у многих ли читателей хватит терпения его хотя бы бегло проглядеть до конца (а он занимает больше 60 страниц!).
Рассказ М. Галиной «В плавнях» – фантастический и вполне непонятный. Однако он в то же время поэтичен и симпатичен по настроению. Среди того, что в журнале печатается, – не хуже остального.
А действие – в плавнях, на какой-то советской границе, в первые годы после революции.
Этюд Е. Холмогоровой «Танцуют все» – нечто туманное о старости, о кладбищах и об упадке нравов.
«Диалоги» Е. Исаевой «Я боюсь любви» – проблемы современных женщин: любовь и разводы (и судьба детей); любовь и работа (не всегда возможно их совместить); любовь и измены; ну и всякие другие еще проблемы.
А. Латынина в статье «Пережиток средневековья или элемент культуры» разбирает положение дел в Эрефии после отмены там цензуры:
«Непричесанная речевая стихия хлынула в СМИ – кто это сможет отрицать. Но что хуже, что опаснее для жизни языка: нынешняя раскованность журналиста, не чуждающегося сленга и бранных слов, или выработанный при участии советской прессы новояз, который навязывался всем без исключения под псевдонимом литературного языка? На мой взгляд – хуже советский новояз».
На это скажем, по форме старого анекдота: «Оба хуже».
В отделе «Библиографические листки» приводятся следующие мысли Ю. Семенова, высказанные в АПН:
«Важнейшим средством обуздания животного индивидуализма является мораль с ее чувствами долга, чести и совести. Капитализм представляет собою такую форму общества, которая уничтожает мораль, а тем самым порождает тенденцию превращения человека в животное, причем животное крайне опасное, ибо оно обладает разумом. Эта тенденция “оскотинивания” человека сейчас непрерывно набирает силу».
Сколь это ни грустно, а трудно что-нибудь возразить!
«Новый мир» № 11 за 2008 год
Житейские истории Б. Екимова «Старый да малый» – краткие бессюжетные очерки о беседах автора с его маленьким внуком, о воспоминаниях тетки автора про тяжелые советские времена.
Рассказ А. Уткина (он, однако, один из наиболее талантливых сотрудников журнала, знакомый нам по прежним произведениям) «Насмешка» – тоже по сути есть бессюжетный очерк. Пожилая и обеспеченная дама в поездке к родственникам встретила на станции живущую в бедности подругу прежних лет, с которой когда-то вместе работала доброволицей санитаркой на фронте, и на минуту перенеслась душой в минувшее.
В отличие от них, в рассказах В. Зорина «Отец» и «Казанские гастроли» есть сюжеты и даже довольно острые.
Автор попробовал проявить себя в оппозиционной режиму пьесе, чем обеспокоил отца. Который, как оказалось, лучше понимал сущность советской системы, хотя бы и в новом, псевдолиберальном варианте; сын подвергся-таки преследованиям, хотя и временным, но отец умер от беспокойства и огорчения.
На гастролях в Казани, в переполненной гостинице, автор случайно встречает молодого человека, с которым затевает интересный разговор, но которого теряет потом из виду. А позже убеждается, что имел дело с серийным убийцей, актером по профессии, часто ездившим из Москвы в Казань.
Роман И. Малышева «Подменыши» начинается увлекательной и жуткой сценой: нечистая сила подменяет ребенка оборотнем…
К сожалению, тема остается неразработанной, хотя автор к ней эпизодически время от времени возвращается.
А основное содержание – описание быта и приключений маргинальной группы молодежи, мечтающей о возврате к коммунизму.
О сущности коммунизма, – самой страшной тирании, когда-либо возникавшей в мире, – эти юные идиоты, видимо, не имеют ни малейшего представления!
Главный совершаемый ими подвиг – взрыв памятника Императору Николаю Второму, кончающийся перестрелкой с милицией. Дальнейшие их похождения, когда они из подвала в каких-то развалинах, где прозябают, переносятся в Африку и участвуют там в междоусобной войне, – остается не совсем понятно, идет ли речь о реальности, или все происходит в бреду?
Статья А. Топилевой «Мятеж и посох» разбирает настроение и активность потерявшей всякую узду и утратившей смысл жизни эрефийской молодежи именно того типа какой описывает Малышев.
С теми же проблемами, – очевидно ставшими чрезвычайно актуальными в Р.Ф. – связано и эссе В. Мартьянова и Л. Фишмана «Быть свободным или “бороться с экстремизмом”?»
С одной стороны, противодействие группировкам, практикующим ксенофобию и различные виды хулиганства, явно необходимо. С другой, правительство весьма склонно подводить под определение «экстремизм» всякое проявление оппозиции к его мерам и распоряжениям, хотя бы и вполне оправданной.
В отделе «Библиографические листки» много высказываний о Солженицыне. Приведем несколько.
A. Латынина («Взгляд»): «Великий человек, понявший свою жизнь как миссию, редко находит полное признание у современников. Но приходят новые времена и канонизируют тех, чью миссию недопоняли и недооценили недальновидные современники».
B. Леонович («Кологривский край»): «Дарю твардовсковедам»: «Ваши Федин, Шолохов, Леонов прахом станут, когда русский народ придет поклониться своему великому писателю Александру Солженицыну».
В. Распутин («Литературная Газета»): «Его не все любили, но и как может ожидать всеобщей любви человек, безмерно любящий Россию?»
«Новый мир» № 12 за 2008 год
Роман «Малая Глуша» М. Галиной (которую мы помним, как автора превосходных стихов) начинается как вполне реалистическое сочинение. А потом постепенно переходит во все более странную и все более жутковатую фантастику. Превращаясь в вариант мифа об Орфее и Евридике, о возможности вернуть в земной мир усопшего силой своей любви; и это, – на фоне нынешнего постсоветского быта.
Писательница многократно отсылает нас к литературным источникам, в том числе к «Копям царя Соломона» Райдера Хаггарда и к английскому рассказу Лекона (когда-то я читал его сперва по-английски, а потом встретил в старом номере эмигрантской «Иллюстрированной России» в русском переводе). По мере чтения все более погружаешься в атмосферу сновидения, некоего немыслимого, но убедительного правдоподобного онирического бытия, прерываемого в конце немыслимым пробуждением в нормальную жизнь.
Коротенький рассказ П. Петрова «Покаяние Петра» тоже построен на сочетаниях возможного и невозможного, хотя и с меньшим талантом: соприкосновение теней царя Александра Второго и его второй жены с художником, рассматривающим их портреты в музее и затем встречающем девочку, в которой, реально или мнимо, струится их кровь.
Рассказ В. Тучкова «Вода забвения» меланхолично изображает отходящий в прошлое мир прежних уголовников, сменяемых новым поколением преступников с новыми уже традициями. Т. Малярчук, в рассказе «Я и моя священная корова» изображает весьма натуралистическими чертами отталкивающий быт русинского захолустья в глубине Закарпатья.
В эссе «Гнездо» В. Шеваров с большой любовью разбирает «Детские годы Багрова внука» С. Аксакова и попутно личность писателя и его семейство. К ним же нас возвращает отчасти и очерк о. Михаила Ардова «Отблеск Серебряного века», посвященный мемуарам С. Дурилина. В нем автор отмечает глубокое различие в вопросе нравственности и семейной жизни у западников и у славянофилов. Тогда как первые – Герцен, Белинский, Некрасов, – отличались в этой области большою свободою поведения, вторые (Аксаков, Хомяков, Самарин) наоборот вели строго моральное существование, не подающее повода ни к малейшему осуждению.
Отметим две мелкие, но досадные ошибки: латинское эвфемистическое название детородного члена пишется phallus (а не fallos); «семейство втроем» будет по-французски ménage a trois (а не ménage on trois). В отрывках из дневников С. Дурилина опубликованных тут же, интересны его высказывания о Лермонтове: если бы тот жил дольше, то стал бы великим романистом, и история русского романа шла бы иным путем.
В отделе «Периодика» интересны отрывки из стихов монахини Валерии Макеевой. В том числе записанные ее бабушкой, когда ей было четыре года: