Бретань с ее компактной массой в более чем миллион человек, для которых бретонский язык является родным – край, где больше всего жителей, говорящих на кельтском языке (почти том же самом, что и в Уэльсе). И хотя нет официального преподавания бретонского в школе или признания его в администрации – стоит поехать в город, как Кемпер, и увидишь названия большинства улиц и надписи на большинстве вывесок по-бретонски, услышишь кельтскую речь повсюду – на рынке, в церкви и даже на почте. Бретонская литература постепенно начинает занимать место в мировой литературе. Уже пришло время, когда можно бы написать историю этой литературы, где есть столь интересные писатели, как Ян-Вари Керверхез, Жарль Приель, Танги Мальманш, Ксавье де Ланглейз…
Осень в Бретани (От нашего корреспондента)
1
Когда, глубокой ночью, я вышел с вокзала на пустынные улицы Ренна, он показался мне. к моему разочарованию, вполне современным городом, ничем не отличающимся от любого другого во Франции. Широкая, прямая как стрела улица, авеню Жаквье, окружена высокими зданиями вполне современного типа. Только названия вроде «Отель Дюгесклей», «Отель Сюркуф», «Армор-Бар» напоминают, что это Бретань.
Но если пройтись по городу подольше, то ясно чувствуешь отличие Ренна от Парижа. Здесь публика, должно быть, честнее: даже ночью ящики с товарами стоят у магазинов, белье сохнет за маленькими заборчиками домов на окраине… Другое: никаких коммунистических афиш. Только кое-где остатки содранных. И вместо них совершенно иное: Ренн бурно реагирует на события в Африке: везде призывы к сохранению Алжира и протесты против самой мысли об его отделении. «Уйти из Алжира, это был бы второй Седан»! вот основной тон расклеенных здесь по стенам листовок.
Но это еще что! Куда больше меня удивляют там и сям надписи: «Да здравствует король!» И уже вполне официальные печатные призывы: «Читайте “Дез Аспе де Ла Франс”, орган, продолжающий дело “Аксион Франсез”!» («Аксион Франсез» французская монархическая партия). Я знал, что Бретань консервативна, но все же не думал, что в такой степени!
Настоящий сюрприз меня ждал уже утром: старый Ренн, бретанский Роазон, столица независимого герцогства Бретанского, лишь в XV веке присоединился к Франции. Попав на площадь Святой Анны, к церкви Сэн Жермен, на улицу Бомануара, вы оказываетесь в живом средневековье. Циклопическая церковь, титаническое сооружение из серого камня, которое словно бы уходит в землю от собственной тяжести, особенно поражает глаз. На зданиях тут и там надписи: строение XVI века… XV века… попадаются и более древние. Город-музей!
Другое диво Ренна – великолепный Парк дю Табор. Какие поразительные цветы, северные и южные растут тут, на протяжении часов и часов прогулки! Длинные ряды клумб с георгинами тянутся вдоль аллей, каждая особого сорта и со своим специальным названием: «Судьба», «Надежда», «Улыбка лета». Но самой красивой среди них мне показалась та, что носила меланхоличное имя «Кенаво!» («прощай» по бретански). Местами подымаются среди зелени поэтические группы статуй, в большинстве имитации античных.
Первый завтрак – в случайном кафе вводит меня в нравы Бретани. Заплатив тут стандартную цену за обед, вы можете есть фактически сколько хотите: супа вам подают большую миску, наливайте по своему усмотрению; жареную картошку – огромное блюдо; кофе – кувшинами; даже мяса и рыбы столько, что все съесть довольно трудно; и при этом обычно спрашивают: «Может быть, еще?»
Еще в Ренне я заметил, а в Сен Мало и Динаре окончательно убедился, что все бретонки – красавицы. На улицах вы часами не встретите молодой женщины, которая была бы не то, что дурна, но посредственной наружности. Счастливый край, где юность – синоним красоты…
Я никогда не мог понять по описаниям, блондины жителя Бретани, или брюнеты. Теперь я убедился, что у женщин цвет волос варьирует от совершенно светлого до темно-каштанового, черные попадается редко. Белокурые являются, судя по песням, бретонским идеалом красоты: о героях и героинях обычно говорится, что у них волосы «мелен аур» – желтые как золото. Среди мужчин светловолосых еще больше, но изредка попадаются и совсем черноволосые, и смуглые, с физиономиями пиратского типа. В общем, все это тоже красивый, ладный народ, особенно молодежь, и лица у многих очень располагающие. Кто очаровательны, это дети. Эти маленькие бретонцы и бретонки не только хороши собой; у них во всем такая грация и тонкость, что на них невольно засматриваешься.
В глухой лесной деревушке Гломель, на полпути из Динара в Кемпер, тонущей в чаще, среди горной Бретани, в районе, где, видимо, нераздельно царит кельтский язык (все вывески в деревне были по-бретонски), на низкой каменной стене сидели пятеро ребят, один мальчик и четыре девочки. Мальчик и одна из его подружек были темноволосые; три другие девочки – блондинки трех разных оттенков: как лен, как золото, и светло-русая. Всем было лет по шести. Но прелестны они были все как сказочные принц и принцессы. И эта картина, которую я наблюдал несколько минут из окна автокара, врезалась мне в память, как чудный образ Бретани.
Близость моря чувствуется, начиная с Ренна, где на улицах попадается много моряков; но я увидел его в первый раз в Сен Мало. Через залив Сен Мишель меня перевезла на другой берег, в Динар, моторная лодка. В Динаре море преследует вас повсюду: куда ни повернешь, оно снова н снова видно в конце улицы.
Столько говорится о мистицизме бретонцев, об их загадочных легендах. Когда я смотрел с утеса, на котором стоит старая крепость «Национальный Форт», и радуга вдруг озарила лежащее в отдалении Сен Мало, я понял сказки и легенды о затонувшем городе Исе, о странствиях святого Брандана, об островах блаженных. Таким дивно просветленным, неземным и нереальным стал этот город в играющих лучах, среди тумана.
Динар – один из хорошо известных морских курортов Франции. Сейчас его громадный пляж, на который набегают волны, свинцовые в пасмурную погоду, серебристые в ясную, темно-синие вечером, почти пуст. По нему бегают только веселые, стремительные стайки детворы. Если идти отсюда к центру города – на каждом шагу гроздья отелей для туристов, и лавки, где продают всякие сувениры. Лучше всего – куклы в бретонских национальных костюмах, сделанные с большим вкусом. Они есть на любую цену, смотря по величине и работе.
Это, впрочем, не в одном Динаре. В недалеком Сен Мало целая улица, идущая от Динанских ворот через весь город, сплошь занята такими лавками: безделушки, бусы, медальоны, почтовые карточки, вышитые платки, статуэтки, местные лакомства, конфеты в ларцах с видами Сен Мало…
Динар – довольно современный город по своим постройкам. Иное дело Сен Мало, старинный город, знаменитый своими корсарами и пиратами. Тут древность во всем: довольно поглядеть на окружающие его толстые серые стены, по верху которых можно гулять, как по улице.
Куда ни обратишь взор, берега окрашены в чарующе нежную зеленую краску; этим местам недаром дано имя «Изумрудного Побережья»…
Всюду дачные поселки, такие, как Сен Люнер, Сен Бриак… В этом последнем, если только вы скажете, что вы русский, вам непременно с гордостью заявят:
«А вы знаете, что у нас живет русский великий князь, наследник самого царя?» И любой мальчишка вам с радостью покажет дом Владимира Кирилловича.
2
Мелкий, тонкий дождик моросил непрерывно, покрывая все сплошной прозрачной пеленой: его крохотные капельки словно бы растворялись в воздухе, сливались с теплой и влажной атмосферой, так что он вообще перестал чувствоваться. Второй день я бродил по Кемперу, поднимался и опускался по его булыжным мостовым, взмывающим круто вверх и падающим вниз порой под головокружительным углом: город стоит на холмах. Решительно, эта водяная зыбкая стена, все время меня окружавшая, еще прибавляла очарования пейзажу и настроению странного уголка Франции, куда я попал.
Фракция, но словно бы и не Франция. Почти все улицы называются здесь по-бретонски: Пен ар Стер, Туль аль Лер, Фентеник аль Лез… Вывески магазинов гласят: «Д-аргвелла мархад» («По дешевой цене»), «Трау мад» («Хороший товар»)… Стены старинного собора на центральной площади изъедены столетиями, а улица, ведущая к нему, увековечивает своим именем память о древнем городе Ис, когда-то утонувшем при наводнении, согласно бретонским преданиям.
– Если вы хотите видеть настоящую Бретань, слышать бретонский язык – поезжайте в Кемпер! – твердили мне в Сен Мало и в Динаре. Настоящая Бретань началась, однако, гораздо раньше. На полдороге мы остановились в шумном, людном городке Сен Бриеке. В середине его кипела ярмарка, и хорошенькие девушки заворачивали за гроши любому жареную рыбу или колбасу в слой из нескольких блинов и наливали из огромных бочек сидру или вина. За Сен Бриеком пошли леса и горы: автокар долгими часами нырял вверх и вниз среди
Входившие и выходившие в пути крестьяне говорили между собою только по-бретонски. На вывесках, кроме официальных, французский язык тоже постепенно исчез. «Гвин мад» – лаконично предлагала одна – «Доброе вино!» «Дильяд лабур, ар ре велла» – откликалась другая – «Самая лучшая рабочая одежда!»
Бретонские деревни разнообразны, но есть у них и много общего. Все они – царство серого камня; хотя те, через которые мы ехали, и стоят среди глухого леса, деревянных построек совершенно не видно. Остроконечный гребень, в общем, как в России, но кровля или из черепицы, или из жести. А на пороге всегда стоит седая старуха вся в черном, и смотрит вдаль…
Деревня жмется к церкви, которая бывает двух разных типов: устремляющая ввысь тонкие башни готического стиля, словно сделанная из гранитных кружев, и тяжелая, массивная, построенная, кажется, не на века, а на тысячелетия – эти последние, видимо, куда более древние. Благочестие бретонцев известно. На каждом шагу, в поле, на прибрежных скалах, на лесных прогалинах, на городских площадях – каменные Распятия, или просто кресты, и изваяния Божией Матери. Из этих последних некоторые пользуются особым почитанием, как, скажем, Матерь Божия Фольгоэтская, считающаяся чудотворной; другие известны своей высокой художественной ценностью, как в Кемперле, в Бервене, в Пенкране.
Самое незабываемое впечатление произвели на меня крест и статуя Богоматери на одном из крутых поворотов тропинки, идущей высоко над морем вдоль утесов около Динара с глубоко трогательной надписью по-французски, молившей Святую Деву хранить всех тех, кого мы любим, и пожалеть всех, кто любят друг друга, и кого судьба разлучила…
Поля, фруктовые сады, вересковые степи, глубокие долины, вдруг открывающиеся сбоку пути… и снова надолго леса, на прогалинах которых стоят фермы и поселки… Бретонцы делят свою страну на три части: Арвор (Приморье), Аргоад (Полесье) и Аре (Нагорье); в нашем путешествия мы пересекли все три зоны, прежде чем прибыли к цели, на край света.
Я ничуть не преувеличиваю: имя департамента Финистер, административным центром коего является Кемпер, происходит от латинских Финис Терре – конец земли; бретонцы это переводят словами Пен ар Бед – предел мира. Впрочем, они чаше называют эту область Корнуаль, как она именовалась встарь, до французской революции, введшей деление на департаменты. Здесь, когда-то кипела борьба против революции и ее новшеств; по этим вот лесам и оврагам скрывались шуаны, повстанцы-роялисты, память о которых сохранилась в десятках бретонских народных баллад и песен.
Рядом с остановкой автокара я захожу в кафе «Нантская Харчевня» и снимаю одну из сдающихся комнат. Любезный хозяин жалеет, что я не приехал в июле, когда в Кемпере происходят ежегодные фольклорные праздники и выборы красавицы, «Герцогини Бретанской». Он показывает мне карточки таких герцогинь за несколько лет – действительно, все хороши.
На улицах я с любопытством оглядываю здания, взбираюсь в обширный парк, расположенный на горе, над городом; но я не знаю здесь ни души. На углу Стрет ар Руэ Граллон, улицы Короля Градлона, легендарного короли Корнуаля, погибшего, когда утонул город Ис, и Бали Кергелен, Бульвара Кергелен, названного в честь знаменитого бретонского мореплавателя, маркиза де Кергелена, я останавливаюсь около магазина всяких местных безделушек, кружевных вышивок, керамики, заинтересовавшись набором книг по-бретонски, выставленных на его витрине.
На звонок, задребезжавший, когда я раскрыл дверь, из комнаты в глубине вышла широкими шагами высокая худощавая дама лет сорока в бретонском национальном костюме, черном с белыми кружевами, лицо которой поразило меня своей оригинальной красотой, в рамке огненно-золотых волос. Я взял одну из книг и спросил цену.
– Вы хотите изучить бретонский язык? – с живым любопытством спросила хозяйка.
– Я им занимался; могу читать довольно свободно… – ответил я, и наш разговор завязался, точно мы были знакомы десять лет. Интерес чужеземца к Бретани разом открывает сердца бретонского националиста! Мне понравилось, что мадам К… говорит правильным литературным языком, но с явным иностранным акцентом.
– Много ли тут говорят по-бретонски? – спрашиваю я. – Правду ли пишут французские ученые, будто бретонский язык быстро отступает перед французским, будто молодежь избегает его употреблять?
По губам моей собеседницы пробегает ироническая улыбка:
– В Кемпере по-бретонски говорят все; если вы наткнетесь на такого, кто бы не понимал – это может быть разве что чиновник, присланный из глубины Франции. Но таких сюда избегают назначать. Наш теперешний префект тоже бретонец, и я с ним всегда говорю по-бретонски, как тут можно объясняться везде, в лавках, на рынке, на почте… Недавно к нам приезжал из Англии один валлиец. Вы знаете, что в Уэльсе язык очень похож на наш, а он кроме того подучился бретонскому. Так он проехал всю Бретань из конца в конец, не зная ни слова по-французски – и никогда не испытывал затруднений. Что до молодежи, то если бы ее спросили о ее желаниях – это был бы для французских властей сюрприз. Тут в двух шагах католическая школа – для всех ее учеников бретонский язык родной, нет ни одного, который бы им не владел. Мои собственные дети поступили в школу, не зная ни слова по-французски; это не помешало сыну позже стать лучшим учеником по французским сочинениям. Экзамены по бретонскому языку они сдают добровольно, хотя это пока мало что дает…
Мадам К. рассказывает о тесных культурных связях бретонских регионалистов со всеми странами, где сохранились кельтские языки: Ирландия, с ее гэльским языком. Уэльс, где язык мало чем отличается от бретонского, горная Шотландия… Она сама несколько раз бывала в Ирландии; ее дочь проводит там у друзей каждое лето.
Главное, чего не хватает бретонским националистам – это школы на местном языке. Это компенсируется частными курсами; все они бесплатные и держатся на энтузиазме патриотически настроенной интеллигенции; такие есть не только в самой Бретани, но и в Париже. Мы говорим о бретонской литературе, о знаменитых бретонских балладах, собранных маркизом Эрсаром де Ла Вилльмарке, сыгравших для Бретани ту же роль, что макферсоновские «Песни Оссиана» для Шотландии. Моя собеседница сама выбирает мне на свой вкус, две книги… и чуть не забывает взять с меня денег: я принужден ей напомнить.
Жаль, что я не могу остаться в Кемпере дольше, и должен уже возвращаться в Париж: мадам К. хотелось бы познакомить меня с друзьями, ввести в кружок местных регионалистов… Мне тоже жаль с ней так скоро расстаться, и оставить этот своеобразный и милый край, внешне суровый, но полный внутренней теплоты н гостеприимства…
В Париже я вспоминаю с благодарностью мадам К. Она чудно выбрала книги. Не знаю даже, которую я прочел с большим удовольствием, увлекательный детективный и психологический роман Яна-Вари Керверхеза «Замечтавшись», или жутковатую мистическую пьесу Жарля Приэля «Пугало», автор которой, живший когда-то в России, предпослал между прочим эпиграф из Тургенева, из «Рассказа отца Алексея».