Румынский язык остался романским, хотя его словарный запас переполнен славянскими корнями и заимствованиями из иных языков. Напротив, албанский не сделался романским языком, хотя в настоящее время более половины слов в нем латинского происхождения. Это определяется главным образом тем фактом, что строй языка сохранился туземный, что его грамматика не имеет ничего общего с грамматикой неолатинских языков. Для лингвиста очевидно, даже на основе анализа современного албанского языка, что предки албанцев принадлежали к числу индоевропейских народов, но не входили ни в одну из существующих ныне групп. Можно предполагать, что они состояли в ближайшем родстве с гетами и даками, древними обитателями нынешней Румынии. В пользу этого говорят не только несколько десятков слов, общих в нынешнем румынском и албанском языках, но и некоторые аналогии в грамматике, особенно в области употребления личных и указательных местоимений.
Однако, тут мы сталкиваемся с, другим загадочным и интригующим явлением, характерным для Балканского полуострова, включая и Румынию. На этой территории сосуществуют народы совершенно разных племен, пользующиеся языками различного характера; но во всех этих языках есть общие черты, отсутствующие у их родичей в других концах Европы. Так, постпозитивный член распространен в албанском языке, в славянском языке болгар и в романском языке румын. Мы видим такие, скажем примеры: албанское уйк – уйку, болгарское влъкъ – влъкътъ, румынское луп – лупул; между тем как в других славянских языках артикля, как известно, нет вообще, а во всех остальных романских языках он ставится впереди слова (итальянское иль лупо, испанское эль лобо, и т.д.)
Другой феномен, образование будущего времени с глаголом «хотеть» в роли вспомогательного, охватывает еще более широкую область, включая кроме перечисленных выше языков еще и сербский, и новогреческий. Между тем, в других местах будущее образуется при помощи глагола «быть» или «иметь». Чем объяснить это совпадение. Взаимное влияние? Или отражение прежнего языка местного населения? Последнее плохо вяжется с Грецией, язык которой мы знаем с очень давних времен; но и простое влияние вряд ли могло зайти так глубоко, и притом, где же тогда искать исходную точку процесса? Пелазги, геты и даки, коренное население Иллирии, скорее всего могли иметь эти привычки с древности.
Сам по себе албанский язык не является особенно трудным. Правда, в его грамматике есть детали необычные для других европейских языков (например, связной член), а его фонетика отличается исключительным богатством: в ней собраны звуки, которые редко встречаются все сразу в одном языке. Так, в нем имеется твердое л, как в русском, и рядом среднее л европейских языков; полный комплект огубленных гласных, типичных для французского языка, и такой, например, ряд согласных: к, дж, дь (звук, характерный для венгерского языка, как в имени Дьюла или фамилии Надь), ц, дз, п, ш, ть (как в сербском языке), и два варианта английского ти-эйч, глух:ой и звонкий.
Некоторые трудности для иностранца составляет и то, что албанцы делятся на две ветви, чечи на севере и тоски на юге, и их два диалекта сильно отличаются друг от друга. Литературный язык в основном ближе к наречию гегов, но писатели родом из тосков щедро употребляют и слова, и грамматические формы своего родного диалекта, что на первых порах отнюдь не помогает при чтении.
Если у албанцев есть разница в языке, еще больше она в области религии. Примерно две трети их мусульмане, а остаток делится на православных и католиков; первых относительно больше на юге, вторых на севере. Впрочем, ни то, ни другое различие никогда не мешало албанцам чувствовать себя единым народом с общей родиной и общими интересами.
Если лингвистический анализ наводит на мысль, что албанцы принадлежат к числу самых древних обитателей Балканского Полуострова, исторические данные это подтверждают. Их предки, которых называли или иллирийцами, или пелазгами, были уже во всяком случае здесь и говорили на языке, сходном с нынешним, уже 5000 лет тому назад, когда в городе Скутари находилась столица царя Юла, что по-албански означает «звезда». Такого типа имена видимо, были в моде, ибо известен и другой монарх, в IV веке до Р. X., которого звали Бардюл, т.е. Белая Звезда; владения этого последнего простирались от Триеста примерно до современных южных пределов Албании.
Самой знаменитой фигурой древней албанской истории остается, однако, Пирр, или по-албански Тиррул, царь Эпира, т. е. Южной Албании, воевавший с римлянами и греками, и убитый в 272 году до Р. X. Его современник Ганнибал считал Пирра вторым после себя полководцем в мире.
Любопытна также личность царицы Теуты, правившей объединенной Иллирией и располагавшей грандиозным морским флотом. Однако ее царствование было началом конца независимой Албании: усиливавшееся римское государство начало против нее войны, закончившиеся полным покорением в 168 году до Р. X.
Позже Иллирия входила в состав Восточной Римской Империи и оставалась под властью Византии до XIII века, когда в ней образуется норманнское королевство с анжуйской династией во главе. Затем она оказывается целиком поглощенной сербской империей великого короля Стефана Душана, но после его смерти делается вновь свободной, и в этот период распадается на ряд феодальных княжеств, то воюющих между собою, то заключающих союзы. В Скутари правят в течение нескольких поколений фамилия Бальша, пришедшая из Франции вместе с домом Анжу, в городе Круе – знатный албанец Карл Топия, в южной Албании – Гин Буа Шпата, в городе Арте – Петр Лаша.
Феодализм прочно устанавливается в Албании и власть в ней делится среди нескольких знатных родов; имена многих из этих семей мы будем и потом постоянно встречать в политике, в литературе и в науке; Дукаджини, Музака, Захария, Душмани, Ариани, Кастриоти…
Этому последнему роду была суждена особо славная судьба. Гьон Кастриоти, владетель Крун, был последним борцом против Турции, которая обрушилась на Албанию в 1410 году. Предательски брошенные своими союзниками венецианцами, албанцы были разгромлены; принужденный капитулировать после геройской борьбы, Гьон Кастриоти должен был передать в руки султана четырех своих сыновей в качестве заложников. Один из них, Георг Кастриоти, родившийся в 1404 году и вошедший в историю под прозвищем Скандербега, проявил себя как великий полководец и политик. Воспитанный при дворе султана, он заслужил огромную популярность в войсках и много раз занимал крупные командные посты. Хотя его отец умер в 1432 г., султан не желал ввести его во владения его уделом; вместо того в 1443 году он послал Скандербега командовать турецкой армией под городом Нишем против венгерского полководца Яноша Гуниады.
Георг Кастриоти вместо того отправился с преданными ему тремястами албанцами к себе в Крую, овладел городом, и после того, вплоть до самой своей смерти в 1467 году громил турок как хотел, разбивав их войска иногда в 10 раз меньшими по числу – и это при двух выдающихся султанах как Мурад 2-ой, а потом Магомет 2-ой, в дни, когда турецкая армия не знала равной себе в мире!
Скандербег не проиграл ни одной битвы в жизни; если албанцы иногда и терпели поражения, то лишь в моменты его отсутствия. Одним из наиболее трагических для него эпизодов была измена его племянника Хамзы Кастриоти, до того его правой руки и единственного, способного его заменить. Эта неожиданная измена и переход Хамзы на сторону турок были вызваны тем, что Скандербег, уступая просьбам своих приближенных, решился жениться. От брака с Мариной Арнани у него родился сын, что лишало Хамзу шансов унаследовать власть.
К моменту смерти Скандербега, его престиж был огромен, а Албания была одной из великих европейских держав. Но смерть вождя, сын которого был еще ребенком, принесла стране непоправимый удар. Албания признала протекторат Венеции, но несмотря на ее помощь и на стойкую борьбу, которую вели против турок Лека Дукаджини и Гьон Музака, к 1480 году страна была вновь в руках султана.
Албания подверглась страшному опустошению, и именно тогда часть населения перешла в мусульманство, чтобы хоть как-нибудь облегчить свою участь. Лишь в нескольких местах, под прикрытием гор, жителям удалось отстоять известную самостоятельность, как это сделало племя миридитов, подчиненное роду Дукаджини. Султан был принужден оставить им право управляться самим по всем внутренним делам и гарантировать им неприкосновенность имущества и веры. И до самого конца турецкого владычества миридиты оставались ревностными католиками и почти не чувствовали турецкого ига. Их известный вождь времен мировой войны, Биб Дода Пренк-паша был потомком рода Дукаджини.
Иной путь избрала целая часть народа, куда входили лучшие бойцы Скандербега и почти вся культурная элита Албании: они предпочли хлеб изгнания, и громадный поток албанских христиан хлынул к Италии, к владениям короля неаполитанского Фердинанда, бывшего другом и союзником Скандербега. И посейчас их колонии на Сицилии и в Калабрии насчитывают около 200000 человек, сохраняющих родной язык, даже называют они себя иначе, чем албанцы на родине: эти последние дают себе имя шкипетар, а изгнанники – арбереш. Пользуясь большими возможностями культурного развития, эти выходцы из Албании сделали крупный вклад в албанскую литературу и науку. Из них вышел крупный поэт Иероним де Рада, историки албанской литературы как Петротта и Страгико, лингвисты как Димитрий Камарда. Стоит еще упомянуть, что один из этих албанцев, Франческо Криспи, был в прошлом веке главой итальянского правительства.
Подчиненная Турции Албания была надолго отделена от Европы. Ее попытки вернуть себе самостоятельность связаны в дальнейшем е такими фигурами как Кара Махмуд-паша, из рода Бушатаси, в Скутари, и знаменитый Али-паша в Янине, пытавшимися превратиться из наместников султана в независимых властителей. Второй из них, Али Тепелена или Тебелени, как его обычно называли в Европе, был особенно знаменит – о нем писали и Виктор Гюго, и Александр Дюма, пораженные его романтическим и экзотическим образом. Оба пытались сплотить вокруг себя албанцев и мусульман, и христиан, для борьбы с Турцией. Однако, им это не удалось. Кара Махмуд-паша был убит в случайной стычке в 1796 году, а в 1822 турецким войскам удалось изменой взять Янину, базу Али Тебелени; сам Али-паша умер, сражаясь, и отрубленная голова его была отослана в Стамбул.