Нет смысла много говорить об этих агитках. Жаль видеть в цепях литературу народа, которому его красивый язык, богатая фольклорная традиция и удачные опыты писателей прежнего времени обещали лучшее. Даже в этих условиях нельзя сказать, чтобы в сборнике не было талантливых вещей. Но это почти всегда именно те, где автор вырывается на время из-под гнета социального заказа. Например, стихотворение Штефана Юреша «Это было на Балтийском море…» местами совсем хорошо, когда оно рисует отчаянную борьбу моряков с бурей, но его сильно портит натянутая и, в сущности, глубоко антигуманистическая мораль: даже в смертельной опасности, для спасения жизни, матросы не могут выбросить в море груз, ибо это «общественная собственность». Хорош отрывок Э. Жебеляну «Бельческу» из времен борьбы Румынии против турок за свободу; но здесь опять коммунизм не при чем. Красив и поэтичен чисто лирический «Бокал» Мирона Раду Параскинеску – жаль, что таких стихотворений всего два-три во всем сборнике.
Но все эти поэты рядом пишут одинаково отвратные восхваления Советам и брань по адресу их врагов. У Юреша есть «100.000.000 долларов», где он громит румынских эмигрантов Гафенку, Крецяну, самого короля Михаила, а попутно, между прочим, Керенского (или, как он выражается, «мумию Керенского»). У Жебеляну – стишки «Мнение Жанно и всей Франции», каковое мнение, оказывается, сидится к пресловутому «US go home!», Как, впрочем, осуждать! Разве мы не знаем участь поэтов в СССР? Плохие песни соловью в когтях у кошки!
Впрочем, к чести румынской литературы, она не сдается без сопротивления, и, где нет прямого пути, борется окольным.
И марте 1953 года в журнале «Вьяца Ромыняскэ» («Румынская Жизнь»), органе Союза Румынских Писателей, Рем Лука н Александр Опри опубликовали статью в виде руководства для нынешних литераторов. Тем из читателей, кто знает «Золотого теленка» Ильфа и Петрова, мы напомним «торжественный комплект». С метким и язвительным юмором авторы перечисляют здесь все шаблоны советского стиля; рисуют условных героев, каких мы знаем и по СССР, одетых в профодежду и говорящих во время объяснения в любви о способах повышения продукции, условных злодеев, непременно кулаков или вредителей; напоминают, что даже восход или закат солнца герои могут наблюдать только из колхоза или с завода.
На это последовал стремительный ответ в органе румынской компартии «Скынтейя» («Искра»), где эта статья была разоблачена, как попытка отвлечь современных писателей от выполнения их долга, от работы над актуальными и нужными темами и от подлинного реализма. Разве герои не могут работать на производстве, носить рабочий костюм и быть влюбленными и разве закат солнца нельзя наблюдать из колхоза? – угрожающе спрашивает «Скынтейя», и многозначительно намекает, что «Вьяца Ромыняскэ» не должна была печатать подобные уклонения от истинного пути.
Увы! По ту сторону железного занавеса нельзя сказать, что дело не в том, где работают герои, как они одеты и откуда смотрят на закат солнца: дело только в том, чтобы их внутренний мир, их чувства и мысли, были изображены правдиво. А этого-то под властью большевиков и нельзя сделать, будь то в СССР, будь то в Румынии…
Курды и иезиды
Когда говорят о Ближнем Востоке, неизбежно упоминается и о курдах. Между тем не много есть народов, о жизни которых сведения и литература так скудны и трудно доступны!
Известно, что на курдском языке говорит примерно 8 миллионов человек, проживающих в турецком и персидском Курдистане, в персидской провинции Хорассан, в Сирии и в Ираке. Кроме того, а СССР (в закавказских республиках и в Туркестане) насчитывается до 120 тысяч курдов. Часть из них, видимо, сейчас ушла в Ирак, где и без того было более полутора миллиона курдов, составлявших одну пятую всего населения.
В прошлом о курдах упоминалось в газетах и в политике чаще всего в довольно грустном контексте: главным образом в связи с резней армян, которую Турция устраивала по преимуществу их руками в 1893, 1895, 1896 и 1909 годах. Число жертв, например, в 1895 году, достигало 200.000… Дело закончилось почти полной ликвидацией христианского населения турецкой Армении, ликвидацией, вряд ли выгодной, в конечном счете, самой Турции, поскольку армяне были самой трудолюбивой, мирной и цивилизованной частью ее населения.
Нельзя того же сказать о курдах. Хотя их территория и принадлежала Турции с незапамятных времен, власть султанов над их дикими горами оставалась всегда только номинальной. Первую серьезную попытку подчинить курдов центральному правительству турки сделали в 1840 году. Им пришлось вести долгую и тяжелую войну. Шаги по приобщению курдов к порядку и культуре продвигались, однако, в дальнейшем черепашьим шагом: эти примитивные, отважные и свирепые пастухи никак не чувствуют себя турками.
Откуда же взялся этот кровожадный и неукротимый народ?
Как это ни странно, курды принадлежат к индоевропейской семье народов, и их язык входит в группу иранских языков, вместе с персидским, афганским и осетинским. Русский ученый Лерх писал о них в 1856 году: «Язык курдов сохранил в центре Курдистана свою самостоятельность, его формы развивались независимо от персидского, с которым он находится в ближайшем родстве».
Надо заметить, что русские ученые вообще чрезвычайно много сделали для разработки проблем курдского языка, – в царское время Лерх, Загурский, Егиазаров, Жаба, а в советское – Курдоев (составивший «Грамматику курдского языка»), Вильчевский, Шамилов, Цукерман, Руденко. Однако курдов в Советской России заставляют употреблять для передачи своего языка русский алфавит, в отличие от зарубежных курдов, пользующихся или арабским, или латинским.
У курдов есть и своя литература: первые, дошедшие до нас курдские произведения относятся к X–XI векам. Некоторые из их поэтов и писателей заслужили на Востоке прочную славу, как Малае Джизири, Факи Тайран, Ахмед Хани, Кадир Кой. В наше время большевицкая критика превозносит до небес прокоммунистического курдского поэта Джагархуна, живущего в Сирии.
Одна из особенностей курдской жизни, издавна привлекавшая интерес путешественников и ученых, это наличие среди их мусульманской массы совершенно своеобразной секты иезидов.
Живущие по соседству с ними народы, мусульмане и христиане, смотрят на иезидов с суеверным ужасом: они слывут поклонниками дьявола. Ряд иностранных ученых старался истолковать религию иезидов иначе, но безуспешно. Не дали до сих пор определенных результатов и попытки установить, откуда и как произошла столь необычная и беспримерная вера.
Читатели помнят, может быть, у Пушкина в «Путешествии в Арзрум» его разговор с одним мезидским вождем («высоким и безобразным мужчиной»), принимавшим участие в войне с Турцией на стороне России. Тот дипломатично объяснил поэту, что иезиды не поклоняются сатане, а лишь жалеют его и избегают его осуждать, ибо уповают, что он со временем еще примирится с Богом.
Можно отнести за счет фантазии их соседей часть того, что говорят об обрядах и обычаях иезидов, но остается правдой, что они поклоняются дьяволу в образе черного павлина, которого называют Мельк Тауз, и изваяние которого является обязательной принадлежностью их храмов.
Характерно, что от иезида, желающего перейти в ислам, принято требовать, в знак его искренности, чтобы он вслух проклял дьявола; это рассматривается как бесспорное отречение от прежней веры. Правоверные мусульмане, как сунниты, так и шииты, не признают за иезидами прав, которые они признают за христианами и евреями, как приверженцами единобожия, кладущими в основу своей религии Библию, признаваемую и исламом. Иезиды в их глазах не лучше язычников, и даже хуже.
Типична и такая черта: вообще иезиды дают детям имена, обычные для христиан и мусульман. Единственное имя, которым они никогда не пользуются, которого не переносят, это – Георгий. Причиной является предание о борьбе святого Георгия с дьяволом и победе над ним.
Когда в 1872 году турецкий султан Абдул Азиз хотел призвать в свою армию иезидов, совет их старейшин указал, что это невозможно, якобы потому, что мусульмане, с которыми молодым иезидам пришлось бы служить вместе, в своих молитвах просят Бога охранить их от дьявола; между тем, для всякого иезида эти слова составляют страшное кощунство, за которое он должен убить того, кто их произносит, и потом покончить с собой. Султану пришлось отказаться от своего намерения.
Вообще, имя дьявола у них строго запрещено произносить. Все исследователи настойчиво рекомендуют путешественникам, попавшим в их зону, никогда не произносить имени дьявола, в особенности же в ругательной форме; это может стоить неосторожному жизни. Посетивший иезидов в прошлом веке и обстоятельно изучивший их нравы католический миссионер Гарцони рассказывает, какое неприятное впечатление производило на окружающих даже случайное упоминание этого имени. Сами иезиды при необходимости называют духа тьмы загадочным именем Шейх Мазен.
Профессор лозаннского университета Жан Спиро высказал предположение, что религия иезидов происходит от манихейства, но это едва ли так; скорее можно говорить о некотором сходстве их, или общих источниках. Еще менее вероятна его мысль об их связи с древнеиранской религией Агурамазды, ибо если эта религия и допускала некоторое относительное равенство сил между добром и злом, то всегда призывала верующих стоять на стороне добра, быть с Ормуздом против Аримана. Другой ученый, Леско, опубликовавший в 1938 году большую специальную работу об иезидах, пришел к выводу, что они были сперва мусульманской сектой, в дальнейшем принявшей столь исключительную форму путем сложной эволюции. Но его теория, хотя и интересна, не кажется вполне убедительной. Леско констатирует, впрочем, что простой народ имеет о своей вере очень смутное представление, больше соблюдая внешнюю ее сторону. Что до духовных лиц, со сложной наследственной иерархией, среди которых суть их учения передается по традиции в устной форме, то их объяснения, умышленно или нет, носят неясный и неполный характер.