«Из каждой тысячи новорожденных эскимосов умирает в младенчестве почти двести детей. Это почти в десять раз больше, чем умирает новорожденных у белого населения в провинции Онтарио».
«Вместе с индейцами и эскимосами древнее исконное население Канады составляет всего лишь четверть миллиона человек. Однако для 28-миллионной страны это достаточно заметно… Но если внимательно посмотреть на эту страну, которая по всем показателям считается образцом процветающего капиталистического государства, обнаруживается, что древние жители этой страны, “суперситизаны”, оказались в самом плачевном положении. От большого пирога, который ежегодно выпекается в поварне капиталистического производства, им достается даже не кусочек, а всего лишь крошки. И эти крошки настолько малы, что численность населения индейцев и эскимосов Канады систематически снижается».
Рассказывая о встрече с единственной в Канаде студенткой-эскимоской, Рытхэу передает: «Мери Карпентер с чувством великой обиды отзывается о деятельности белых людей на ее родине, о том, что правительственным чиновникам и торговцам местные жители кажутся чем-то вроде арктической фауны».
«У нас – передает он ее слова – из-за того, что в наших школах обучение ведется только на английском языке, молодое поколение эскимосов как бы оказывается между двух культур – между своей, эскимосской, и культурой белого человека, до которой молодые эскимосы из-за скудности образования и материального положения не могут дорасти». На пожелание «встретиться с кем-нибудь из писателей, выходцев из эскимосов или индейцев», Рытхэу получил будто бы ответ: «К сожалению, пока такого человека нет».
Между тем, в США, где положение туземцев значительно хуже, чем в Канаде, подобные писатели вроде бы имеются.
Но приехавший из СССР писатель все время вращался в среде местных коммунистов или левых прогрессистов, что, возможно, наложило отпечаток на его впечатления. Впрочем, главное-то и не это, а то, что он, – волей-неволей, – должен был выполнять социальный заказ. Что ярко выразилось в его книге в форме почтительных цитат из Брежнева.
И в таких вот, вовсе уж позорных строках: «Я слышал, что среди русских и украинцев, живущих в Канаде, есть незначительная группа отщепенцев, изменников родины, окопавшихся в этой стране и ведущих подрывную работу против установления дружеских отношений между народами Канады и Советского Союза».
Не будем ставить автору сих мерзостей в вину его угодливости перед большевицким режимом! Тогда было трудно, а то и невозможно, вести себя иначе. Теперь Рытхэу пишет по-другому; может быть, он и сам стыдится делавшихся в те годы уступок времени.
Перейдем, однако, к высказываниям на ту же тему, о поездке в Канаду, другого писателя, остяка Еремея Айпина, которого мы знаем, как талантливого и правдивого.
Вот что он говорит в своих «путевых заметках» под заглавием «Во льдах Нунавута», в «Нашем Современнике», № 12 за 1995 год. (Можно пожалеть, что в таком журнале… Но, как известно: «Не место красит человека, а человек место»):
«Сравниваю жизнь коренных народов у нас и у них. Несомненно, в России мы в чем-то ушли дальше, мы в чем-то имеем преимущества. Но сейчас речь не о нашем, а о канадском опыте. Вернувшись домой после поездки, и продолжив в Государственной Думе работу над проектом федерального закона “Основы правового статуса коренных малочисленных народов России”, я пришел к выводу, что надо было идти по канадскому пути. Подписывая соглашение о земле, правительство берет на себя очень конкретные юридически оформленные обязательства перед народом. И народ, уступая свои земли, обязуется выполнять условия правительства. Все остальное пока не срабатывает. Наше правительство само принимает программы по народам Севера и само же их не выполняет. Но оно продолжает извлекать баснословные прибыли, пользуясь землями и ресурсами недр в местах проживания этих народов. При этом правительство ни перед кем не несет юридической ответственности. А о моральной стороне дела и говорить не приходится».
«Почему коренные народы Севера России так бедны и несчастны по сравнению с их канадскими собратьями?! Возьмем хотя бы ненцев и ханты. Это Ямал и Югра. Разве можно сопоставить объемы добываемых здесь газа и нефти с весьма скромными ресурсами канадского Севера? Да это и в голову никому не придет. Потому что цифры несопоставимые. Почему же мы на богатейшем российском Севере не можем решить ни одну проблему? В ряде районов просто-напросто голодают в условиях экономического кризиса. Наши народы сами себе не могут помочь, и правительство России бессильно…»
Весьма различно отношение к религии у Рытхэу и у Айпина. Первый о ней говорит всегда во враждебном и пренебрежительном тоне; второй – совершенно иначе.
Вот его отзыв об инуитах, то есть канадских эскимосов (так они сами себя называют): «Инуиты помнят Бога. В каждом городе есть церковь. И когда идет служба, все другие мероприятия отменяются, чтобы прихожане хоть на время отвлеклись от мирских забот. Это мне понравилось. Человеку нужна твердая вера. Мне также подумалось, что в переговорах с правительством инуитам помогал Бог и твердая вера в свою правоту. Без таких опор трудно рассчитывать на успех».
Приведем еще наблюдения Айпина по поводу воспитания детей:
«Тема воспитания детей, как будущего наших народов, всегда присутствовала в беседах с хозяевами. И у инуитов есть дети, которые не хотят учиться. Грубят учителям. Не слушаются родителей. Как правило, это подростки. Что с ними делать? Обычно разговор с каждым отдельно начинает Минни Грэй, или мэр Джонни Адамс, или кто-то другой из Совета Старейшин. Подростку говорят: не хочешь учиться – хорошо, не учись. Надоела опека родителей – хорошо, оставь родительский дом. Но ты же еще ничему не научился. Как станешь жить? Подумай… Подросток задумывается. Потом ему предлагают: может, ты походишь по тропам наших предков? Возможно, их дело понравится тебе. Подросток обычно сам соглашается. А что, это интересно! И его отправляют к опытному наставнику, охотнику или рыбаку, живущему в избушке на угодьях. И начинают его обучать азам древнего занятия инуитов. Это охота на диких оленей, морских животных, тундровых зверей и птиц, ловля рыбы в реках и озерах. Ученик сам изготовляет промысловые инструменты, потом применяет их на деле.
И первая добыча – неизгладимое впечатление!
Если ребенок не смог овладеть письменной грамотой, то пусть постигнет премудрость своих предков. В жизни все пригодится».
Как мы убеждаемся, оценки у двух представителей малых народов России весьма различны! По причине их характера, или смены эпох?
Е. Айпин. «Божья Матерь в кровавых снегах» (СПб., 2010)
Роман остяцкого писателя Еремея Айпина, знакомого нам по публикациям в «Континенте», рисует восстание в 1933–1934 годах коренных народов Обского Севера против большевицкого режима.
Раздирающее сердце описание свирепого подавления бунта остяков против навязанного им красного строя дано на фоне картины их нравов и обычаев.
Участником борьбы является белый офицер, бывший полковник, чувства которого рассказаны так:
«Боль кольнула душу Белого в то мгновение, когда он узнал, что российский государь Николай Александрович отрекся от престола. Он еще ничего не мог понять и осмыслить, а только интуитивно почувствовал, что Россия погибла, что у него теперь нет родины, нет отеческого дома, нет семьи и близких. Ведь Николай Александрович был не просто государем императором. Государь – это символ России, символ нации, символ веры. И тот, кто замахнулся на государя, замахнулся на русский народ и на Бога, на российскую государственность».
Для остяков, чувствовавших себя частью России, появление большевиков глубоко непонятно, а их требования, разрушающие их нормальную жизнь, скоро становятся невыносимы. Они сражаются против коммунизма с крайним упорством, но терпят, естественно, поражение. Рассказ о их сопротивлении подкреплен приведенными в конце книги подлинными документами (протоколами допросов, рапортами усмирителей и т. п.). Показаны и представители советской власти, опьяненные возможностью делать, что пожелают и ничем не ограниченные в своей жестокости и зверствах. Книга свидетельствует о способностях небольших народов России, и о том, сколько они могут поведать об ужасах коммунизма, угнетавшего их, как и основной русский народ, но тот не стоял перед угрозой полного исчезновения, в силу своей многочисленности.
Если, как можно надеяться, теперь все народности и племена нашей родины смогут сказать правду о недавнем прошлом, – она будет страшной, но весьма поучительной и важной для того, чтобы пережитый нами всеми вместе кошмар не вернулся и не повторился.
Армянский Солоухин
Сравнение напрашивается, как прочтешь сборник повестей Гранта Матевосяна[188] «Август» (Москва, 1972). Иная природа, иные традиции, иной национальный характер, но сходная поэзия крестьянского быта, неизменного уклада сельской жизни, на которую правительство лишь внешне способно наложить свою лапу.
Советский строй вроде бы и не критикуется, воспринимается как нечто данное и неизбежное. Но исподволь ясно чувствуется, что исходящее от него – нечто чуждое народу, вредное и вполне инородное. Мимоходом затронуто доносительство; то об одном, то о другом персонаже сообщается, что он сидел, побывал в концлагере.
Впрочем, и армянский национализм, – или, по крайней мере, шовинизм, – в частности, в форме вражды с азербайджанцами подвергнут автором неумолимой критике и меткому осмеянию.
Главное же, что с радостью чувствуешь, оканчивая книжку, – мы имеем дело с подлинно талантливым писателем, каких в СССР убийственно мало. И которых совсем уж мало среди национальных меньшинств Советского Союза. Без сомнения, не потому, что не хватает способных людей, – а целиком по вине давящего, удушающего большевицкого режима.