Доблестно провоевав и в Первую Мировую и в Гражданскую войны, М. В. Захарченко-Шульц затем, преодолевая невообразимые опасности и тяготы, неоднократно проникала в Россию, дабы далее вести борьбу с большевиками. Эту ее деятельность А. В. Воронов характеризует всего лишь как терроризм.
Посвятив главку бывшим офицерам Елисаветградского гусарского полка умершим после 1920 года, автор обходит молчанием, что М. В. Захарченко-Шульц пала смертью храбрых в перестрелке с чекистами…
Известно, что среди нового поколения российских историков есть и такие, которые свое восхищение перед Белым Движением обрывают на 1920-м году: любые последующие вооруженные выступления против советской власти они воспринимают предосудительно, как мол «выступления против имевшейся тогда государственности». И все же – из песни слов не выкинешь. А посему замалчивание или умаление достоинств тех белых удальцов, которые и после эвакуации Крыма не перестали с оружием в руках наносить удары коммунистам, нам представляется мелочным, несправедливым и ненаучным.
А. Арсеньев. «У излучины Дуная» (Москва, 1999)
Книга дает весьма полное изображение жизни русской эмиграции в сербском городе Новый Сад. История этого города кратко описана во вступительной главе.
В дальнейшем подробно рассказывается о прибытии туда в несколько приемов русских беженцев в период после революции, о их отношениях с местным населением, о различных аспектах их культурной и церковной жизни и их материального быта.
Захватывая также и описание той плачевной участи, которая постигла их после прихода ко власти в Югославии коммунистов.
К сожалению, несмотря на то, что именно в Югославии сильнее всего сохранились монархические традиции старой России, о них автор говорит сравнительно мало, хотя под его пером и возникает благородная фигура графа В. А. Бобринского и нескольких других стойких борцов за монархические принципы.
Отметим с неодобрением многократно употребляемый в книге уродливый термин монархистский (вместо монархический), созданный за последнее время враждебными к нам журналистами и писателями в нынешней Эрефии.
Симпатии Арсеньева видимо клонятся к появившимся уже за границей непредрешенцам из младшего поколения беженцев первой волны.
Настроения которых отражаются в приводимых им стихах некоего В. Гальского:
Мы не хотим России вахтпарадов,
Колонных зал, мундиров, эполет.
Нам падшего величия не надо…
Ну, чего хотело это «незамеченное поколение», – оно, похоже, и само не знало. Те из него, которые дали себя обольстить большевицкой пропаганде, принуждены были позже горько раскаяться. И мы видим теперь, что идеи солидаристов России, даже после краха советской власти оказались ни к чему не нужны.
Наиболее умная и порядочная часть молодежи на нашей родине вспоминает как раз, все чаще и со все большей ностальгией именно о том прошлом, где существовали вахтпарады и эполеты.
Есть вечные ценности, отворачиваться от которых не след, ибо найти в замену им нечто лучшее нелегко.
Книга Арсеньева может, однако, быть очень полезна исследователям в силу содержащегося в ней богатого фактического материала, который трудно найти в других источниках.
Е. Таскина. «Неизвестный Харбин» (Москва, 1994)
Автор ностальгически вспоминает город своих юных лет.
Мы бы отнеслись к этому с полным сочувствием. В душе у многих из нас живет память о родном городе, давно покинутом, но не забытом.
Положим, нового нам Таскина сообщает мало: в эмиграции издана уйма мемуаров и исследований, рисующих жизнь русских в Харбине и вообще в Маньчжурии.
Возможно, для бывшего СССР книга вполне и актуальна.
К сожалению, в ней разлит просоветский дух, сперва робко, а потом, чем дальше к концу, тем грубее и откровеннее.
Будь эти воспоминания изданы на несколько лет раньше, мы бы извинили это необходимостью угодить властям.
Но теперь-то – зачем?!
И это, вопреки сообщениям на тех же страницах о «репрессиях», обрушившихся на всех, кто что-то делал против большевиков и тех, кто ничего не делал, и даже на тех, кто добровольно уезжал в советскую Россию.
Характерна такая фраза: «В августе 1945 года, после освобождения Харбина частями Советской Армии, журнал перестал существовать».
Это о журнале «Рубеж», согласно описанию автора, очень хорошем и популярном у публики.
Нечего сказать, «освобождение»! Много радости оно принесло русским беженцам в Китае!..
Напротив, к японцам Таскина относится враждебно, ставя им всякое лыко в строку, видимо не всегда и справедливо. Впрочем, так, кажется, были настроены многие русские на Дальнем Востоке.
Тем из них, кто уцелел и обитает сейчас в США и в Австралии, вероятно, интересно будет прочесть новое дополнение к описаниям их прежней жизни.
Правда о Белом Движении
«Воспоминания генерала барона П. Н. Врангеля», в двух томах, изданные в Москве в 1992 году, будут, несомненно, чрезвычайно полезны подсоветскому читателю, которого там долго кормили ложью, давая ему начисто фальсифицированную картину Гражданской войны.
Написанные прекрасным языком, эти «Записки» (как они в подлиннике назывались) читаются, в значительной своей части как роман. Включая живые и меткие характеристики современников (даже если их последующая деятельность внесла в некоторых случаях коррективы).
Правда, чтобы следить за описанием военных действий, нужна бы профессиональная подготовка. Но даже и без нее ясно, что в своем конфликте с Деникиным Врангель был совершенно прав: если бы, как он предлагал, вместо стремительного похода на Москву при незащищенном тыле, армии юга России объединились с Колчаком, – исторические события могли бы повернуться иначе. К сожалению, власть над добровольческим движением слишком поздно перешла в его руки…
Читая, чувствуешь какой незаурядный человек, с несокрушимой волей, ясным умом и высокой культуры был автор данных мемуаров.
Не его вина, если дело, которому он служил, обернулось неудачей.
А. Кручинин. «Атаман Г. М. Семенов и “союзники”» (Москва, 2002)
Слово «союзники» не зря поставлено в кавычки. Автор беспощадно разоблачает вероломство чехов, французов и американцев в Сибири в годы Гражданской войны. Называя поименно Сырового, Жанена, Грэвса и ряд других. Все эти представители Запада вели себя более чем некрасиво по отношению к русским борцам за Белую Идею.
К числу которых принадлежали, поддерживавшие Колчака, Семенов, Каппель и Унгерн-Штернберг. Чьи усилия разбились в значительной степени именно благодаря изменническим действиям союзников, оказавшихся на деле лжесоюзниками.
Курьезно, что гораздо большую лояльность проявили, среди тогдашних сложных и трагических событий, некоторые поляки, японцы и китайцы.
Кручинин подробно разбирает в своей небольшой брошюре в 52 страницы ход катастрофы в борьбе за Россию на востоке нашей империи перед лицом наступающего большевизма.
Его работа несомненно представляет интерес для всех, кому так или иначе близки проблемы военных действий между белыми и красными на Сибирской территории, где она, как мы знаем, тянулась дольше, чем в европейской России.
«Русский исход» (СПб., 2004)
Эта превосходная книга, изданная Институтом Всеобщей Истории при Российской Академии Наук, отличается от многих других работ своею объективностью. Ее участники не следуют скверной традиции отмечать, говоря о русской эмиграции, только (или, во всяком случае, главным образом) достижения левой ее части, социалистического ее сектора. А такая тенденция сейчас очень заметна в постсоветской России!
Сборник посвящен концу Белого Движения и началу существования Российского Зарубежья.
И вот что говорит в предисловии ответственный редактор Е. Миронова:
«Проведенный коллективом сборника анализ деятельности различных политических сил по оказанию помощи беженцам привел к выводу о том, что левый фланг политического спектра России, ходом революции заброшенный в антибольшевицкий лагерь, не меньшим, чем большевики, злом, продолжали считать монархистов. Занятые своей борьбой направо и налево, эсэры, даже оказавшись в положении беженцев, смысл своего дальнейшего существования видели в продолжении борьбы. Активного, созидающего участия в решении проблем беженцев, особенно на первых порах, они не принимали. Приоритет в этом деле принадлежал привычным к власти, бюрократически грамотным монархистам и праволиберальным кругам. Они создавали и развивали сеть организаций помощи беженцам в разных странах и разных ситуациях в ходе Гражданской войны и после ее окончания, привлекали к этой проблеме внимание европейской общественности и Лиги Наций, определяли экономические, юридические, культурные аспекты жизни колонии. Делом национального попечения они считали и заботу о будущем России – вывозили, опекали детей, юношество, сохраняли и создавали заново учебные заведения. Они показали неисчерпаемый потенциал государственных сил России, сделав возможным явление миру русского зарубежья».
Достаточно ярко показаны и враги слева русской эмиграции в иностранном мире, вроде социал-демократической прессы в Норвегии, считавшей, что «помощь русским бандитам и контрреволюционерам недопустима».