Он добавил:
— Я не пытаюсь тебя напугать. Я просто излагаю факты такими, каковыми они являются. Теперь тобой займется Данбар.
Данбар продолжал неподвижно сидеть в кресле. Он задумчиво смотрел на Слейда.
— Тебе, наверняка, интересно, о чем говорил Маленкенс. Смотри.
И он исчез.
С минуту Слейд сидел на том же месте. Ни о чем в особенности он не думал, однако вспомнил, что когда у зернохранилища Лиар летала над ним, он не видел ее на фоне звезд. Должно быть, она тоже была невидимой.
Прошло некоторое время, прежде чем он понял, что от него ожидают каких-то действий. Он встал, склонился над креслом Данбара и осторожно провел рукой там, где тот раньше сидел. Рука прошла свободно. Слейд взглянул на Маленкенса, но тот даже глазом не моргнул.
Слейд снова сел, на этот раз тяжело, слегка дрожа. Вполне вероятно, что Данбар, сделавшись невидимым, встал и преспокойно направился к выходу из пещеры, или, может быть, он стоит рядом с креслом и наблюдает за реакцией своего гостя. Он, возможно, так и поступил, но Слейд подозревал другое. Ему казалось, что Данбар по-прежнему продолжает сидеть в кресле.
Ну и первобытные люди, думал Слейд.
Эти люди познали самые глубокие тайны нервной системы человека. Они настолько опережали своих двуглазых собратьев, что сравнивать было просто смешно. Или подождите — что там говорил Маленкенс? «…тебе потребуется примерно шесть лет, чтобы, приспособить свой биологический ритм к жизни в нашем обществе».
Слейд чувствовал, как начинает волноваться. Не имел ли тот в виду, что по прошествии шести лет он также сможет по собственному желанию становиться невидимым? Или, может, он предполагал…
Слейд задушил эту мысль на корню и откинулся на спинку кресла. Маленкенс сидел, отвернувшись. Между тем время шло, а Данбара все не было. Его отсутствие действовало на нервы.
Слейд робко встал и, следуя неожиданному порыву, уселся в кресло Данбара. Но сообразив, что будет не очень смешно, если Данбар вдруг решит материализоваться в этом кресле, поспешно поднялся и пошел к выходу из пещеры, надеясь, что, может быть, найдет Данбара снаружи. На уступе кипела деятельность, как в пчелином улье: ярко горящие костры, помешивающие котлы женщины, дети, уже надоевшие всем своими играми и шумом. Но Данбара не было и там.
Вид, открывшийся с уступа, был невообразимо прекрасен и заставил Слейда замереть от восторга. Вода блестела на солнце и была полна разноцветной растительности. Он заметил, что поодаль плещутся птицы, и в восхищении подумал: трехглазые птицы! Вдалеке за болотом росли удивительно высокие деревья, а за ними в дымке он увидел горы. Повсюду была зелень вечного лета.
Слейд направился обратно в пещеру. На какой чудесный уровень Земли он попал. У него, конечно, никогда не возникнет желания вернуться назад.
Тут существует, безусловно, проблема с Нейзом… это соображение резко вернуло Слейда к действительности. Он увидел, что Данбар все еще не материализовался. Слейд подумал: «Невидимость? Если бы мне надо было придумать способ сделаться невидимым, учитывая то, что мне сейчас известно об искусстве видеть, то я попытался бы как-то воздействовать на зрительные центры тех, кто на меня смотрит. Совершенное видение возможно только тогда, когда сознание находится в полном покое. Следовательно, я буду пытаться каким-то образом вызвать напряжение в их сознании».
Рассуждение привело к неожиданной мысли. Ну, конечно. От него действительно ждут действий. Он сделал глубокий и медленный вдох, затем — свободный выдох, одновременно расслабляя все мышцы. Доктор Макайвер всегда утверждал, что человеческое тело может расслабиться за один вдох.
И Слейд это доказал. Как только он начал делать второй вдох, Данбар снова возник перед ним. Он серьезно посмотрел на Слейда.
— Очень хорошо, мой друг. Я надеялся, что ты и сам догадаешься. Сейчас ты испытал на себе одну из основных истин нервной системы человека. В последующие месяцы тебя научат высшим приемам релаксации — релаксации такой всеобъемлющей, что возможности ее практически безграничны. А сейчас… Он встал и улыбнулся.
— Возьмем свои кресла, — сказал он, — и пойдем наружу завтракать.
И Слейд вышел за этими людьми на яркий солнечный свет.
Однажды — это было на тридцать второй день его пребывания в племени — Слейд удобно устроился на холмике рядом с болотом. С этого места он мог рассматривать находящиеся примерно в миле от него пещеры. День был прекрасный. Утром прошел небольшой дождь, но сейчас небо было таким чистым и голубым, что Слейд даже диву давался. Открывавшийся перед ним вид походил на сад: и на ярко-зеленой траве, и на кустарнике все еще блестели дождевые капли, висевшие на каждом стебле, листе, побеге.
Но несмотря на то, что мир вокруг него являл собой верх совершенства и более всего напоминал рай, Слейд чувствовал некоторую неудовлетворенность. Я — активный человек, думал он. Мои нервы все еще подвержены невротическому желанию что-то делать.
К тому же у Слейда сохранился стимул, побуждавший его к действию. Им было то странное металлическое устройство, которое он нашел рядом со своей фермой в ночь, когда видел Лиар в темном коридоре старого космического корабля, — было бы интересно пойти туда, отыскать это устройство и изучить его.
Слейд лежал, не шевелясь. Он был вынужден признать, что этот месяц прошел по-своему увлекательно. Мир релаксации был внутренним миром, полным бесконечных открытий. Обучение его началось с тренировки мышц, с лекций о них и упражнений с ними. Упражнений? Это слово не совсем подходило для того, чем он занимался. Но Слейд продолжал им пользоваться, так как другого слова у него не было. Упражнение предполагает физическую активность, но суть упражнений по релаксации противоположна движению. Она заключается в покое. Упражнения состояли из долгих минут, которые он проводил лежа на тщательно уложенных подушках, в то время как сознание сосредотачивалось на определенных мышцах, а мозг постоянно посылал команду: «Расслабься, расслабься, расслабься».
Постепенно он изучил основные принципы философии, на которых основана релаксация. Правильная поза, правильное дыхание — невыполнение только этих, казалось бы, маловажных вещей способно повлиять на все тело и создать в нем напряжение. Напряжение вызывало ухудшение зрения и слуха. Напряжение было виной быстрой утомляемости, слабости и тяги к наркотикам. Напряжение заставляло почки выделять в кровь жидкость, вызывающую повышенное кровяное давление, меланхолию и негативное отношение к жизни. Напряжение даже слегка изменяло кислотность желудочного сока. Напряжение было буквально губителем нервной системы, но избавление от него — лишь первый, предварительный шаг к достижению контроля над телом.
Следующей фазой была нормализация нервов. Все нервы, по отдельности и вместе, способны как на положительное, так и на отрицательное действие. Они могут направить импульс в мозг по другому пути. Сомнительно, что у обычного человека количество нервных импульсов, идущих по прямому пути, превышает пять процентов. Правда, конечно, что многие обходные пути используются снова и снова, но вредную привычку нельзя оправдывать тем, что она без конца повторяется, в особенности, если совокупный результат — психическое расстройство, преждевременная старость и путаница в сознании.
Девяносто пять процентов идущей неверным путем нервной энергии следует направить по прямому пути, и достигается это при помощи сосредоточения на ключевых нервных путях. В каждом отдельном случае нужна специальная тренировка. Как и при мышечной релаксации, Недостаточно просто создать спокойную обстановку и наслаждаться ею: для достижения желаемого результата необходимо прилагать определенные усилия. Мышцы, последовательно расслабляемые по системе, в конце концов останутся расслабленными. Нервы, если постоянно заставлять их создавать прямые пути, в конце концов создадут тот путь, который от них требуют.
Нервный контроль подводит к третьей, молекулярной фазе, о которой Данбар на вопрос Слейда просто ответил: «Увидишь. Увидишь».
Лежа на холмике, Слейд решил, что уже достаточно усвоил упражнения по мышечной релаксации, так что может некоторое время выполнять их и без стоящего рядом инструктора. Он должен пройти к месту, соответствующему его ферме на уровне Земли, и вытащить из земли ту машину.
Решение было принято мгновенно. Спрошу у Данбара или Маленкенса, подумал он.
Данбар, к которому Слейд обратился с просьбой сразу после вечерних упражнений, забеспокоился и вопросительно посмотрел на Маленкенса. Тот сказал:
— Лиар говорила нам, что он будет неспокоен, — он помолчал и нахмурился. Затем посмотрел на Слейда из-под опущенных ресниц.
— Скажу тебе откровенно, Слейд. Мы тренируем тебя для того, чтобы ты помог Лиар в ее борьбе против Нейза. Не надо думать, что мы участвуем в ее плане. Мы просто имеем возможность некоторым образом сдерживать ее. Тебе может быть интересно, что это значит, поэтому объясню.
— Лиар намеревается, — продолжал он, — снова задействовать тебя в Нейзе. Не в нашей власти ей это запретить, да и препятствовать ей в этом мы также не станем. Чтобы освободить жителей Нейза, Джиана необходимо убить. По мнению Лиар, только ты можешь это сделать, хотя как именно, она до сих пор не объяснила.
Нам только удалось отложить выполнение ее планов до того момента, пока ты не получишь предварительной тренировки по овладению нашей удивительной системой.
Он тихо закончил:
— Я думаю, ты согласишься, что при данных обстоятельствах тебе лучше не ввязываться в маловажные побочные дела.
Слейд был потрясен. И чем больше он об этом думал, тем сильнее волновался. Несмотря на то, что он ни на минуту не забывал ни о Лиар ни о Нейзе, долгий месяц сладкой пасторальной жизни каким-то образом затуманил темные стороны его воспоминаний.
Вот значит как — сказано ясно. В своей прошлой жизни Слейд славился тем, что мог со всей честностью и прямотой смотреть фактам в лицо, и его сравнения шокировали деловых партнеров. Сейчас он попытался взглянуть теми же глазами на свое положение, и ему моментально пришло в голову сравнение со свиньей, которую откармливают, чтобы зарезать.