— Абсолютно так, — создание говорило искренне. — Действительно, если вы сможете убедить их позволить нам забрать наши наземные силы, заверьте их, что мы сразу улетим.
— Мне очень приятно слышать это от вас, — сказал Модьун. — Но я думаю, будет лучше, если вы сами скажете это.
Нунули начал отступать.
— Думаю, что я должен находиться в центре управления и выстроить наши войска для защиты носовой рубки — на случай, если враг начнет штурм прежде, чем вы сможете провести переговоры. Я заметил, что никто этим не занимается.
Это была правда. Модьуну пришло в голову, что тела вокруг них, как мертвые, так и живые, принадлежали людям-животным, которые как-то выбрались или выползли из бойни в кормовой части корабля. А ганианские войска, наверное, маневрировали в нескольких больших парках на корме.
— Хорошо, — согласился Модьун. — Возможно, это хорошая идея. Могут начаться несогласованные действия и трудности в коммуникации. Необходимо спасти оставшихся в живых, а это самое главное. — Он помнил, как волновало его друзей продление жизни, когда они были приговорены к смертной казни. — Это ваша забота.
Ярко-серая окраска нунули восстановилась.
— Собственно говоря, — уже более бодро заговорил он, — я имею указание комитета не подвергать опасности свою личность без крайней необходимости. В своем стремлении к миру я должен поступить именно так. Поэтому будет лучше, если я быстро уйду.
— Я не знаю ничего о вас и мире, к которому вы стремитесь, — начал было Модьун. И остановился: он обращался к быстро удаляющейся спине нунули, который через несколько секунд юркнул в боковой коридор и исчез.
Модьун продолжил прерванный путь. Из любопытства он активизировал свое чувственное восприятие, хотя в этом не было необходимости. В столь ограниченном пространстве его защита сработает автоматически. Первый сигнал обратной связи поступил почти немедленно. Смысл его заключался в том, что за Модьуном следили с помощью довольно сложных приборов, создававших изображение объекта вне зоны прямой видимости.
Вскоре он увидел, что двери перед ним мягко открываются; он уже находился на территории, контролируемой ганианами. Множество живых существ, вероятно солдат, вышло в коридор из комнат позади него, отрезая ему путь к отступлению.
«Хорошо, — подумал он. — Надеюсь, они поняли, что я приближаюсь к ним с определенной целью».
Вдруг в его мозгу возникло ощущение силового воздействия. Что-то яркое промелькнуло над его плечом.
Однако Модьун, не обернулся и продолжал идти тем же быстрым шагом, следя только за тем, чтобы не споткнуться о мертвое тело. Другая вспышка промелькнула мимо головы, потом еще одна. Мозг работал, отклоняя удары. Модьун заметил, что по своей природе затраты были минимальными: на пассивную защиту требуется гораздо меньше сил, чем на сопротивление.
Нападающие не вели огня на поражение. Модьуну показалось, что они проверяли его решимость двигаться в выбранном направлении.
Энергетическая стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. Через несколько секунд после того, как он приблизился к пересечению коридоров, с каждой стороны вышло по полудюжине существ и преградило ему путь.
Модьун почел за благо остановиться. Сейчас он точно узнает, какова цена дальнейшего прогресса.
Существа, которые противостояли ему, были плотными и коренастыми. Они имели головы, туловища, руки и ноги, но выглядели так, словно их грубые человекоподобные тела, ростом немного меньше шести футов, были вырублены из мрамора.
«Человек сделан из мягкой глины — ганиане из твердого коричневатого мрамора», — подумал Модьун.
Одно из шести созданий, преградивших ему путь, что-то показывало ему жестами. Повелительные движения. Казалось, существо что-то приказывает. Закончив жестикулировать, ганианин издал резкий горловой звук. Неожиданно он и пять его спутников разделились на две группы по три. Одна группа заняла позицию слева, а другая — справа от Модьуна. Модьун решил, что он понял их намерения. И, действительно, когда он снова двинулся вперед, две группы пошли рядом.
Его сопровождали. Куда? Он надеялся, что на командный пост.
Внезапно индивидуум, уже показавший, что он облечен некоторой властью, отделился от своей тройки и неуклюже побежал вперед, туда, где перед открытой дверью по стойке «смирно» стояло несколько ганиан. Он произнес какие-то звуки, затем повернулся, внимательно взглянул глубоко посаженными глазами в спокойные глаза Модьуна и показал на открытую дверь.
Модьуну снова показалось, что он понял, и он вошел в дверь.
Перед ним находился огромный зал, похожий на театр. Он вмещал сцену и три яруса стульев для публики, по меньшей мере тысяч для шести; небольшая галерка высоко под потолком могла вместить еще несколько сотен.
Несколько ганиан, вероятно, солдат, потому что у них было нечто, напоминавшее металлические прутья, с высоты удобной для стрельбы позиции настороженно смотрело на расположенную чуть ниже сцену. Все остальные, находящиеся в зале, столпились на большой сцене. Позади нее около сотни ганиан выстроились в три ряда. Они стояли и также держали наготове металлические прутья. Перед ними расположилась вторая группа, включавшая по меньшей мере три дюжины существ. Индивидуум, по виду ничем не отличавшийся от прочих, стоял и, очевидно, что-то рассказывал сидящим.
Все сто тридцать ганиан внимательно смотрели на экран, вертикально поднимавшийся над сценой. Но с того места у двери, где остановился Модьун, происходящее на экране он разглядеть не мог.
Глава XXV
Когда существа увидели Модьуна, мизансцена немедленно изменилась.
Индивидуум, обращавшийся к другим, замолк. Он сделал несколько тяжелых шагов к краю сцены, поближе к Модьуну, и заговорил громким голосом. Слова были адресованы тем, кто сопровождал человека; так как их слышали многие, то и Модьун мог слушать, не боясь быть невежливым. Поэтому он включил индикатор мыслей, и до него донеслись слова в огрубленной интерпретации перевода:
— Поставьте передо мной эту свинью!
Животное, название которого соответствовало представлению о неизмененных земных свиньях, валяющихся в грязи, было больше похоже на маленькую рогатую корову (изображение его Модьун получил из мозга противника).
Модьун обиженно улыбнулся при мысли о таком неприемлемом сравнении. Он заговорил, одновременно принимая мысли:
— Я пришел сюда по собственной доброй воле. Если вы захотите, чтобы я прошел на сцену, я с удовольствием это сделаю.
— Ты говоришь на нашем языке! — ганианский командир был удивлен. — Я рад, что мы можем с кем-то поговорить.
Модьун решил, что слишком сложно объяснять природу восприятия мысли, которая в сочетании с произносимыми словами создавала иллюзию устной речи. В этом методе особенно хорошо то, что он ограничивал вторжение в мысли другой личности значением произносимых слов.
Думая так, он быстро шел вперед. Шестеро сопровождающих неуклюже трусили рядом и старались не отставать. Из-за кулис на сцену вели широкие ступени. Когда Модьун поднялся по ним, он впервые увидел происходящее на большом экране: прекрасный пейзаж внизу — часть планеты ганиан, очевидно, непосредственно под земным кораблем. Никто не мешал ему, когда он зашагал по сцене к месту, откуда смог увидеть весь экран.
На Гании был день — светлый, яркий; при такой отличной видимости казалось, что события разворачивались лишь в полумиле внизу. Слева от корабля текла река. Она неожиданно появлялась на огромной равнине, вынырнув из леса. На этой равнине, простирающейся по обе стороны реки, находилась армия землян. Она не успела окопаться — ее положение действительно было отчаянным. Но она не могла отступить.
К северу, востоку, югу и западу располагались ганианские боевые порядки. Они теснили войска землян, зажимая их в кольцо на площади около двух квадратных миль. Две квадратные мили — это очень мало для четверти миллиона людей-животных и их снаряжения.
Между землянами и ганианами шла битва. То тут, то там среди людей-животных Земли возникали гигантские многоцветные вспышки яркого огня; пятна сверкающего пламени непрерывно вспыхивали и среди отдаленных ганианских армий.
Вот и все, что успел разглядеть Модьун прежде, чем резко отвернуться от экрана. Для него зрелище было слишком жестоким и беспощадным.
— Мы должны как можно скорее прекратить сражение. Для армий Гании и Земли нет необходимости продолжать эту резню.
— Кто вы? — резко спросил командир ганиан.
— Меня зовут Модьун. А вас?
— Я генерал. Мое имя Дуэр.
— Генерал Дуэр, я представляю нунули, хозяина этого корабля. Давайте прекратим побоище.
Последовала долгая пауза. И непреклонный ответ:
— Бой прекратится только после полного уничтожения или при полной капитуляции вторгшейся армии.
Модьун вздохнул так, как это делал Иггдооз: открыв рот и выдохнув весь воздух, имевшийся в легких. Наконец он сказал:
— Это не нужно. Кроме того, мы оба знаем, что страдают только простые люди. Естественно, руководители не капитулируют и не позволят уничтожить себя. Поэтому ваше предложение нереально.
— Наказание должно соответствовать преступлению, — последовал беспощадный ответ. — Они члены вторгшейся армии агрессоров, и их целью было завоевание Гании.
— У простых солдат нет таких намерений, — настаивал Модьун. — Кроме того, какой бы ни была индивидуальная ответственность, условия изменились. Теперь они хотят уйти с этой планеты и отказаться от атаки, если ваша передовая группа покинет корабль и нам позволят забрать своих людей.
Позиция стоявшего перед Модьуном существа оставалась все такой же неумолимой.
— Если война началась, ее не так легко прекратить, — сказало существо. — Мы требуем полной капитуляции этого корабля и планеты (вы назвали ее Землей?) которая осмелилась послать армию для захвата Гании.
Модьун покачал головой.
— Это неправильно, — возразил он. — Война не устраивает ни ту, ни другую сторону. Прежде всего, она никогда не должна была начинаться. Но, если она все же началась, ее нужно прекратить как можно скорее. Вам повезло, что атака не удалась. Чем скорее в