[8] подкрался к птичьему гнезду. Птенцы, почуяв опасность, отчаянно пищат, широко открыв клювы, и машут неоперившимися крылышками. Отец и мать отважно вьются у самой морды зверька.
Как рисунок художника-анималиста выглядит рельеф с изображением уток. Здесь нет повторений: одна подняла лапу и чистит ею клюв, другая чистит клювом перья, третья энергично взмахнула крыльями и в следующее мгновение готова взлететь. Древний художник словно сам любуется точностью своего резца, безукоризненностью рисунка, способностью схватить и передать самые характерные и выразительные движения птиц.
На другой стороне гробницы изображены парусные суда. Одни уже скользят по воде с наполненными ветром парусами, на других матросы только еще поднимают паруса. На одной из рей, задрав хвост, разгуливает ручная обезьяна — любимица команды.
Много изображений посвящено сельскохозяйственным и ремесленным работам, в том числе изготовлению ожерелий и других ювелирных изделий, которым в основном занимались карлики (карликов использовали в ювелирных мастерских, видимо, потому, что такая работа была им по силам и в случае хищения проворовавшемуся ювелиру практически нельзя было скрыться).
А вот и сам хозяин гробницы среди членов семьи на музыкальном празднике. Певец широко раскрыл рот. Левой рукой он прикрыл ухо — так он слышит себя как бы со стороны. Интересно, что к этому жесту прибегают многие современные певцы и чтецы Корана. Певцу вторят музыканты-слепцы, играющие на арфе, тамбурине и флейте. В те времена, да и в наше время во многих африканских и азиатских странах музыка — почти единственный способ прожить для слепых. Девушки-танцовщицы изображены лишь в набедренных повязках. Здесь они запечатлены откинувшимися назад, с выброшенными вверх руками и отставленной левой ногой. По изображениям танцовщиц в разных позах многие балетмейстеры пытались воссоздать древнеегипетские танцы. Насколько их попытки успешны, конечно, судить трудно, вернее, просто некому, но наиболее характерные примеры танцев древних они, безусловно, передают.
На соседнем рисунке изображена мастерская скульптора и по соседству с ней мебельная мастерская, где изготовляют стулья, кресла и кровати с неизменными ножками в виде звериных лап.
Со временем, особенно после анархии и разрухи, воцарившихся в стране в так называемый Переходный период, богатые уже не надеются на патронаж их могил жрецами и полагаются лишь на магические заклинания и амулеты. В гробницу стали класть деревянные фигурки — ушебти, которым надлежало выполнять в потустороннем мире различные работы вместо умершего. Большая коллекция таких фигурок выставлена в одном из залов второго этажа Египетского музея. В выбитых на камнях гробниц молитвах содержатся просьбы к прохожим, «любящим жизнь и ненавидящим смерть», пожертвовать умершему то, что он держит в руке, а если у него ничего нет, то пусть просто выскажет пожелание «тысячи хлебов, пива, быков, гусей, алебастровых сосудов и тканей, тысячи всех чистых вещей почтенному такому-то».
Гробница была, таким образом, для египтянина средством сохранения его индивидуальности после смерти. Здесь после совершения обрядов умерший превращался в «дух» — Ах[9] и сохранялся его физический облик — в мумии, статуях и рисунках Подлинные или нарисованные приношения обеспечивали существование его Ка.
Но египтяне не ограничивались этими представлениями о формах существования после смерти. У мерший существовал еще в форме Ба — слово, которое мы тоже переводим как «душа». Египтяне, видимо, понимали его как проявление личности после смерти и изображали в виде птицы с человеческой головой, иногда еще с руками.
Ба посещала тело в гробнице. Ее главная функция состояла в том, чтобы позволить умершему выйти из темноты гробницы, насладиться свежим воздухом, утолить взор столь милыми сердцу каждого египтянина зелеными берегами и водной гладью Нила. Благодаря заклинаниям умерший в качестве Ба мог принимать различные формы, как это можно понять из нижеследующего текста, опубликованного А. Гардинером:
«Ты будешь входить и выходить, твое сердце радостно под покровительством бога, хорошее захоронение [тебе] после почтенного возраста, когда срок наступил, ты занимаешь свое место в гробу и достигаешь земли на вершине Запада.
Ты превратишься в живую Ба, и, несомненно, она будет иметь силу, чтобы добывать хлеб, воду и воздух, и ты сможешь принять вид цапли или ласточки, сокола или выпи — какой тебе понравится.
Ты будешь переплывать на пароме, будешь поворачивать обратно, ты будешь плыть по водам потока, и твоя жизнь начнется снова. Твоя Ба не отделится от твоего тела, и твоя Ба станет божественной вместе с благословенным умершим. Совершенные Ба будут беседовать с тобой, и ты будешь равным среди них, получая то, что дается на земле. Ты будешь иметь силу над водой, будешь вдыхать воздух и будешь пресыщаться желаниями твоего сердца. Тебе будут даны твои глаза, чтобы видеть, и твои уши. чтобы слышать Твои уста говорят, и твои ноги ходят. Твои руки и твои плечи будут двигаться для тебя, твое тело будет плотным, твои мускулы будут расслаблены, и ты будешь ликовать всеми своими членами. Ты осмотришь свое тело и найдешь его целым и здоровым, никакого зла не причинено тебе. С тобой будет твое собственное сердце, да, у тебя будет твое прежнее сердце. Ты направишься на небо, и ты проникнешь в подземный мир в любых обличьях, какие тебе понравятся».
С нашей точки зрения, эти представления древних египтян противоречивы, и в то же время для них самих никаких противоречий не было: они хотели обеспечить потустороннюю жизнь и в гробнице, и вне ее стен: на земле, на небе и под землей. Собственно, для этих противоречий они и разделили «душу» человека на несколько, каждая из которых выполняла свою функцию. Более того, для философски настроенных людей существовал еще свой особый вариант души: душа по своей воле могла странствовать среди небесных светил.
А ЕСТЬ ЛИ ЗАГРОБНАЯ ЖИЗНЬ?
Однако с самых древних времен среди египтян зародилось сомнение, что эти меры действительно способны обеспечить жизнь в загробном мире. На глазах у всех гробницы разрушались, их утварь расхищалась, гибли и сами мумии. Во время смут, последовавших после VI династии, были разграблены даже захоронения фараонов, погребенных в каменных пирамидах. Особенно широкий размах ограбление гробниц приняло во время правления Рамсеса IX (эпоха Нового царства). Грабители проникли в большинство царских гробниц: мумии когда-то всемогущих фараонов были «раздеты» и находившиеся на них драгоценности (а о них мы можем судить по тому, что найдено на мумии Тутанхамона[10]) похищены. Судя по сохранившимся текстам судебного разбирательства того времени, в организации разграблений оказались замешаны даже крупные государственные чиновники. Августейшие мумии пришлось класть в простые гробы и тайно перезахоранивать в тщательно засекреченных местах. Принятые тогда меры оказались эффективными, и только в 1881 году в горной расселине над храмом Хатшепсут были найдены останки египетских царей и цариц.
«И каких царей! — восторженно писал Гастон Масперо. — Возможно, самых выдающихся в истории Египта: Тутмос III и Сети I, Яхмос Освободитель и Рамсес I Завоеватель… Я до сих пор не знаю, грежу ли я, когда вижу и дотрагиваюсь до того, что было когда-то людьми, о которых мы никогда не ожидали узнать больше, чем их имена». Масперо пишет, что, когда тела фараонов на специальном пароходе покидали родные Фивы, на берегу их провожали толпы плачущих женщин и мужчин, устроивших салют в честь древних монархов. Правда, скептики утверждали, что местные жители оплакивали потерю источника доходов.
Другая партия мумий, включавшая тринадцать царских, была найдена в 1898 году французским археологом Виктором Лорэ в гробнице Аменхотепа II, также в Долине царей. Все мумии отправили в Кари, кроме прекрасно сохранившейся мумии самого Аменхотепа II, которую оставили в саркофаге. У гробницы выставили вооруженную охрану, однако в ноябре 1901 года грабители напали на гробницу, открыли стрельбу, и охрана сбежала. Грабители сняли с мумии драгоценности и амулеты. Главным инспектором памятников Верхнего Египта и Нубии был в то время Говард Картер, прославившийся впоследствии открытием гробницы Тутанхамона, самой сенсационной археологической находки XX века. Только благодаря его энергичным действиям грабители были арестованы и похищенные ценности возвращены.
Сомнения относительно представлений о загробной жизни оставили след в египетских текстах. Примечательной в этом отношении является надпись Небнечеру, жреца Амона, времен XXII династии: «То, что происходит после конца жизни, — это страдание, оно лишает тебя того, что ты имел до этого, ты пребываешь в могиле без сознания, когда наступает утро, которое [для тебя] не наступает, ты ничего не знаешь и спишь, когда солнце поднимается на Востоке, ты испытываешь жажду, хотя рядом с тобой [жертвенное пиво]».
Характерно также обращение из загробного мира Таимхотеп, жены верховного жреца Мемфиса времен Птолемея VIII, к ее оставшемуся на земле мужу: «О брат, супруг, друг, не уставай пить и есть, напивайся, наслаждайся любовью, празднуй, следуй желанию сердца день и ночь. Ведь Запад — страна сна, тягостного мрака, это место спящих в своих мумиях, не пробуждающихся, чтобы видеть своих братьев, своих отцов и матерей, забыло сердце и жен и детей. Вода жизни, что на земле для живущих, — для меня гниль. Я не знаю, где я, с тех пор как прибыла в эту юдоль… «Смерть всецелая, иди» — имя того, что всех связывает вместе, и идут к нему, трепеща от страха, — нет никого, на кого бы он не взирал, будь то бог или человек; он исторгает сына у матери… все боятся и молятся ему, он не слушает молитв, невзирая ни на какие дары».
Очень выразительна «Песнь из дома усопшего царя Антефа, начертанная перед певцом с арфой»: