пат. В различные периоды своей жизни он служил надзирателем за зернохранилищем, управляющим земельным владением, градоправителем и судьей. Ему доверяли выполнение некоторых конфиденциальных поручений, и в связи с тем, что все были удовлетворены его действиями, Уну отправили в Туру, где он должен был руководить доставкой саркофага из белого камня. При этом тогда он был всего лишь рядовым чиновником. Однако сразу после этого предприятия его назначили ближайшим другом и градоправителем. Он отличился, выполняя обязанности командира дворцовой стражи, охранявшей процессионные дороги, когда по ним проходили важные персоны. Затем Уна занимался еще одним судебным делом, после чего стал служить в огромном войске, собранном, чтобы отбить атаки племен кочевников.
В кампании принимали участие все наиболее статусные и уважаемые люди государства, но именно на плечи нашего героя легла ответственность за разработку плана действий.
Правда, возможно, в своей автобиографии он преувеличивает доставшуюся ему роль. Однако можно с некоторой уверенностью говорить, что Уна делал все возможное для того, чтобы не позволить солдатам ссориться друг с другом и грабить прохожих, отбирая у них муку и сандалии. Он также принимал участие в переписи. Они выполнял обязанности блюстителя правопорядка и гражданского чиновника. Уна хорошо показал себя, так как по возвращении из похода его назначили управляющим царским двором и носильщиком сандалий (возможно, царских, потому что таким образом он поднялся еще на одну ступень карьерной лестницы). Он был назначен правителем области к югу от Элефантины вплоть до самой границы Верхнего Египта. Его отправляли на Элефантину и даже за ее пределы, в Ибхет, чтобы он привез оттуда каменные блоки, необходимые для строительства пирамиды царицы. Для этого следовало построить двенадцать кораблей и лодок. По сравнению с опасным путешествием в Ибхет экспедиция в Хатнуб, что в Среднем Египте, целью которой являлась доставка стола для подношений, была невинным детским развлечением, занявшим всего лишь семнадцать дней.
Даже несмотря на то, что каналы высохли, Уна выполнил задание в срок, назначенный его величеством. Во время следующей экспедиции на юг, длившейся на протяжении целого года, по его приказу были прорыты пять каналов, а также с помощью местных вождей, предоставивших древесину, построен и снаряжен целый речной флот. Его карьера, несомненно, производит впечатление своим разнообразием.
Позднее, в некоторые другие исторические периоды, для выполнения заданий, с которыми успешно справился Уна, требовалось объединение усилий по крайней мере четырех ведомств: внутренних дел, правосудия, общественных работ и торгового флота. Чиновники подчинялись царю, и он мог отправить их на выполнение любой задачи, которая, по его мнению, была им под силу.
В нескольких источниках сказано, что правитель присутствовал на заседании некоего совета, однако на основании их изучения непонятно, каким был этот орган – постоянным или собиравшимся лишь в некоторых особых случаях. Собираясь изгонять гиксосов, Камос не единолично принимал это судьбоносное решение, хотя, согласно табличке Карнарвона, члены совета сомневались, и фараону пришлось надавить на них. Прежде чем выступить против Мегиддо, Тутмос III собрал своих военачальников и стал обсуждать с ними, по какому маршруту лучше двинуться. К тому времени он уже сам принял решение, однако учел некоторые их соображения. Когда Рамсес II решил, что ему выгоднее заключить перемирие с хеттами, его придворные заявили, что, раз таково решение царя, оно должно способствовать улучшению ситуации. В официальных надписях нередко говорится, что, когда царю объявили важную новость (как правило, связанную с объявлением войны или нападением врага), он находился во дворце, занимаясь делами, доставлявшими радость богам. В любом случае окончательное решение принимал сам правитель. Конечно, от официальных надписей ничего другого ожидать не следует. Должно было казаться, будто царь, какую скромную роль он ни играл бы в управлении государства, все делает самостоятельно.
Справа и слева от портала разрушенного заупокойного храма Пепи II изображены члены царского совета в виде нескольких групп по десять человек в каждой, почтительно склоняющиеся перед правителем. Несомненно, перед нами первые лица государства. В одну из первых групп входят сановник (ири-пат), также являющийся хати-а и судьей; князь и градоправитель (хати-а, му хентеш пер-а); князь и наместник Юга (этого поста в конце своей карьеры удостоился Уна); надзиратель за всеми работами (данную должность при царе Джосере занимал Имхотеп); устроитель церемоний; носильщик царской печати и несколько ближайших друзей, не выполнявших какие-либо особые функции. Во второе сообщество, которое смотрит на первое, входят, вероятно, менее высокопоставленные лица. Среди них судья, также являвшийся сановником и устроителем церемоний; носильщик печати; несколько ближайших друзей и устроитель церемоний. В третьей группе нет ни сановников, ни хати-а, в ее состав входят лишь несколько ближайших друзей, управляющий двумя зернохранилищами (северным и южным) и надзиратель за мастерами, изготавливавшими парики в Великом доме. В четвертое сообщество входят еще менее значимые люди. Можно предположить, что они контролировали административную систему. В распоряжении каждого из них имелся большой штат писцов и инженеров, ибо каждый египтянин, умевший читать и писать, мечтал стать чиновником. О том, работали ли все эти люди, изображенные на стенах храма Пепи II, в четырех разных ведомствах или в одном органе, судить сложно. Несомненно, они были очень влиятельными, возможно, всемогущими. Именно они доносили информацию до сведения царя, и, читая между строк, мы можем предположить, что в большинстве случаев у фараона не было другого выбора и ему приходилось принимать то решение, с которым были согласны члены совета, хотя сам он мог считать его не совсем правильным.
В качестве примера можно привести случай, произошедший на золотых рудниках в Икаите (Нубия), о котором мы знаем благодаря стеле, хранящейся в музее Гренобля. Фараон находился в Мемфисе, он сидел на своем золотом троне в полном царском облачении, когда ему рассказали о положении, в котором в безводной пустыне оказались рабочие рудников. Он призвал своих советников, которые произнесли вычурный панегирик царю, завершившийся следующими словами: «Если скажешь ты воде: „Иди в гору“, тотчас же поднимется Нун (подземные воды)». Затем был прочитан доклад царского сына Куша, где упоминались неудачные попытки, предпринятые предшественником Рамсеса Сети I. «…(но), – продолжили советники, – если скажешь ты сам отцу твоему Хапи, (поэтическое название Нила) отцу богов, любящему тебя больше, чем твоих предтеч: „Пусть проступит вода на горе“, и он сделает все то, что ты его попросишь». «Правда все, что вы сказали», – ответил его величество. Очевидно, членам совета не нужно было доказывать неправоту правителя. Конец текста не сохранился, но мы можем быть полностью уверены в том, что рабочие, копавшие колодцы, успешно справились со своей работой.
Проблема оплаты услуг государственных чиновников, несомненно, была довольно сложной. В распоряжении властей имелось несколько способов, наименее затратным из которых было наделение почетными титулами, к примеру Уста Нехена, или Ближайший друг, к которым, бесспорно, относились с большим уважением. Продвижение по карьерной лестнице давало получившему его множество преимуществ. Под его руководством работало большее число писцов, и он мог вести более масштабную деятельность. Египтяне, несомненно, считали, будто работник достоин получаемой им платы. В одной из надписей в долине Рохан сказано, что должен был получать каждый участник экспедиции, от первого до последнего, пока они выполняли свою работу. Вряд ли к чиновникам, трудившимся в самом Египте, относились иначе. На стеле из Карнака сказано, что должность хати-а Нехбета (столицы второго нома Верхнего Египта) давала своему обладателю ряд преимуществ: хлеб, пиво, мясо, другие припасы, заупокойных жрецов и дом. Семья чиновника также могла пользоваться его привилегиями. В текстах на стелах, датированных любым периодом, встречается следующая формула: «Если хочешь завещать должность своим детям, скажи об этом…» Однако на практике право наследников на пост иногда следовало обеспечить с помощью хитрости. Влиятельному сановнику не стоило ожидать, что его молодой и неопытный сын тотчас же получит его должность. Сначала мальчика назначат на менее ответственную должность. Со временем некоторые должности стали считаться собственностью занимавших их людей. В качестве примера можно привести пост хати-а Нехбета. Занимавший его чиновник, некий Кебси, продал его вместе со всеми связанными с ним преимуществами своему соседу, отдавшему ему взамен различные товары общей стоимостью 60 дебенов. Интереснее всего в этой истории то, что человек, продавший свою должность, взял плату, но не передал пост покупателю, заявив, что все потратил. Против него было возбуждено дело, и Кебси пришлось признавать свою неправоту в суде и поклясться передать должность правителя города.
Стела, на которой вырезан текст, где содержится пересказ этой любопытной истории, датируется Вторым переходным периодом, когда в стране происходили беспорядки, а царю, оказавшемуся в довольно сложной ситуации, приходилось ликвидировать некоторые должности. В другие времена место Кебси перешло бы царю, который назначил бы достойного, по его мнению, преемника.
Еще одна привилегия высокопоставленных чиновников заключалась в том, что царь обязался построить для каждого из них гробницу или даровать каменные блоки из каменоломен в Туре, считавшиеся собственностью правителя. Эта практика продолжилась в эпоху Нового царства. Аменхотеп, сын Хапи, друг и доверенное лицо правителя, получил право на заупокойный храм в Фивах, на левом берегу Нила. Считалось, что если по приказу царя в храме устанавливали статую того или иного человека, то он получал право сесть за стол вместе с богами. Если царь хотел, чтобы подчиненные служили ему верой и правдой, ему следовало смириться с необходимостью нести значительные расходы.