Благодаря обнаружению гробницы Тутанхамона, оказавшейся неразграбленной, мы можем составить представление о сказочных богатствах, которые помещали в гробницу фараона в период расцвета славы Фив. Мумию, покрытую амулетами и украшениями и завернутую льняными бинтами, укладывали в гроб, сделанный из чистого золота, который ставили в другой, а тот, в свою очередь, в третий. Эти три гроба помещали в каменный саркофаг, находящийся внутри четырех ковчегов, стоящих один в другом и сделанных из позолоченного дерева.
Другие помещения гробницы были завалены случайным набором артефактов: церемониальных лож, обычных кроватей, кресел, скамеечек, сундуков, лодок и колесниц, а также статуй богов. Также в гробнице были обнаружены предметы, происходящие из царского дворца, вещи, которые должны были напомнить царю о повседневной жизни его семьи, игрушки и даже локон волос его величества, отрезанный, когда он был ребенком. Иными словами, их было настолько много, что для того, чтобы хоть как-то разместить их, в Каирском музее пришлось выделить полторы галереи и один зал.
Уже в правление представителей XII династии художники, украшавшие гробницы номархов, наряду с традиционными религиозными сюжетами или сценами из повседневной жизни стали изображать своих заказчиков на службе. В эпоху Нового царства эта тенденция стала гораздо более заметной. Традиционные сюжеты отошли на второй план, и все большее внимание стало уделяться различным делам, которыми покойный занимался при жизни. Так, умерших изображали представляющими царю иноземных посланников, получающими подати, отправляющимися в паломничество, посещающими пиршества или принимающими участие в религиозных церемониях. Этот обширный набор тематик является прекрасным дополнением к изображениям, украшающим стены мастаб эпохи Древнего царства. Ведь мы можем составить представление о частной, а также об общественной и политической жизни фиванских вельмож.
В Нижнем Египте, города которого, как правило, располагались вдали от пустыни, некрополи, образовывавшиеся среди домов, а иногда, как справедливо отметил Геродот, создававшиеся внутри оград священных участков храмов, не могли развиваться так активно, как на юге. В то же время обитатели Нижнего Египта также беспокоились о том, чтобы защитить своих умерших родственников и снабдить их всем, что может потребоваться в загробном мире. Гробницы царского некрополя в Танисе представляют собой постройки с низкими потолками, неспособные тягаться с мастабами, стоящими рядом с пирамидами, ни своей шириной, ни высотой.
Их можно было вполне безопасно разместить в пространстве между уровнями дневной поверхности и подземных вод. Они представляли собой семейные захоронения. Так, гробница Псусеннеса предназначалась для погребения четырех человек: самого царя, его матери и двух его товарищей по оружию. Правда, в действительности вместо двоих упомянутых выше похоронили двоих других людей. Рядом с Псусеннесом обрели покой его второй преемник Аменемопет и один из Ше-шонков, входивших в XXII династию, а также двое, имена которых до нашего времени не сохранились. Гробница Осор-кона II строилась только для самого царя, но впоследствии в ней также были похоронены царь Такелот и несколько других лиц. В гробнице Шешонка III стоял второй саркофаг, очевидно предназначавшийся для основателя династии Шешонка I, в первоначальную гробницу которого, вероятно, проникли грабители. Подобные беспорядок и путаница свидетельствуют о волнениях, охвативших Нижний Египет, когда страна лишилась своего единства. Еще одним доказательством слабости царей из Таниса и Бубастиса является то, что огромные каменные саркофаги теперь попадали в их гробницы не из камнерезных мастерских. Некоторые из них поспешно вырезали из других памятников, другие доставляли из некрополей, разграбленных в правление последних Рамессидов. Однако украшения и другие элементы погребального инвентаря продолжали изготавливаться в царских мастерских, и на них написаны имена именно тех людей, для которых они были созданы. Эти изделия вполне можно сравнить с лучшими произведениями древнеегипетского искусства. Из-за повышенной влажности, царившей в этих гробницах, изделия из бронзы и серебра были повреждены, древесина сгнила, а кожаные изделия и ткани разрушились. Тем не менее значительное количество артефактов, обнаруженных в гробнице Псусеннеса, и некоторые предметы из принадлежащей Осоркону оказались более или менее невредимыми. Наряду со священными и обычными сосудами, масками, ожерельями, пекторалями, кольцами, браслетами и амулетами были найдены предметы, рассказывающие о семейной жизни царей, привезенные из царского дворца, а также ряд таких довольно экзотических артефактов, как аккадская цилиндрическая печать и шарик из ляпис-лазури, на котором вырезан клинописный текст. Все эти находки составляют поистине уникальную коллекцию.
На территории других некрополей стояли небольшие постройки из известняка, окруженные четырьмя стенами, сложенными из необожженных кирпичей. Внутри их находилась только одна погребальная камера, размера которой было достаточно лишь для того, чтобы там поместился саркофаг. Потомки умершего могли найти нужную им гробницу благодаря тому, что перед входом были вырезаны его изображение и официальные титулы, а также одна или две традиционные сцены. Изображения были довольно скромными, но с их помощью удавалось достичь основной цели. Жители Верхнего Египта оказались более требовательными и обладали более высокими запросами. Такие фиванские сановники, как градоначальник Монтуэмхет, Петаменхотеп и Аба, возводили для себя настоящие заупокойные дворцы, достойные царей. В «провинциальном» городе скромный жрец Тота Петосирис построил свой «дом вечности» в форме храма, а украшали эту гробницу самые умелые мастера.
Допуская некоторые временные и географические отклонения, мы можем сделать вывод о том, что Египет никогда не сходил с пути, выбранного им в самом начале его истории и являвшегося неизбежным следствием представлений о судьбе человека, существовавших в этой стране. На стеле Яхмоса, найденной в Абидосе и, возможно, являющейся самой красивой из стел, хранящихся в музее, присутствует трогательное свидетельство того, с какой почтительностью египтяне относились к своим предкам. Царь с царицей изображены сидящими в зале. Они оба спрашивают, как им следует лучше послужить во время празднеств неба и земли тем, кого больше нет.
– Откуда у тебя такие мысли? – спрашивает царица. – Почему ты говоришь это? Какие чувства наполняют твое сердце?
Царь отвечает:
– Я думаю о матери моей матери и матери моего отца, великой царской супруге Тетишери, правогласной, гробница и заупокойный храм которой сейчас находятся в земле Фив и Абидоса. Вот что я говорю: мое величество желает построить для нее пирамиду и дворец рядом с собственным царским памятником моего величества. Будет вырыт пруд, посажен сад, будут установлены подношения вместе с людьми, чтобы делать их, будут владения, стада, слуги и обученные жрецы, чтобы совершать обряды, каждый человек, знающий, что должен делать.
Он добавляет, что прежние цари никогда не делали столь многого, однако этим хвастались практически все правители. Яхмос, обожавший бабушку, затем протягивает руку, раскрывает ладонь и произносит формулу заупокойного подношения. Так вел себя добродетельный царь, когда его страна процветала, но в правление последних Рамессидов, оказавшихся не лучшими фараонами, наступили совершенно другие времена. Перестали совершаться самые важные приготовления к похоронам. Кроме того, в стране появились организованные шайки воров, грабивших могилы предков, чтобы овладеть сокрытым в них золотом. Первая вспышка ограблений гробниц произошла в правление Рамсеса IX, и чиновники отнеслись к ней спустя рукава, так как получали за это взятки. К тому времени как власти решили арестовать и наказать грабителей, большинство гробниц уже успело опустеть, а с мумий величайших царей были сняты все украшения. Чиновники спрятали их, как могли, и, когда порядок снова был восстановлен, поместили их в простые деревянные гробы, на каждом из которых записали, куда и когда переносили ту или иную мумию. Гробы наряду с некоторыми другими спасенными вещами складывали в различных тайниках. Жестокое наказание, грозившее грабителям, не помешало последующим поколениям воров, так как гробницы продолжали грабить в течение Третьего переходного и в Поздний период, в частности в правление Нектане-бов I и II, а также во время правления в Египте Птолемеев.
Хотя в целом египтяне были людьми весьма покладистыми и наивно верили признанным авторитетам, готовыми льстить тем, кто занимает высокие должности, и смиренно благодарившими своих начальников за любую похвалу, среди них хватало и любителей приключений, ждавших, когда у них появится возможность низвергнуть правящего царя с трона Хора и стать вместо него фараоном. Жрецы нисходили до продажи священных животных, считали приемлемым присвоение запечатанных сокровищ и содержимого хранилищ и дачу взяток чиновникам и ворам, причем не только профессиональным, знавшим, где можно найти золото.
Беспорядки, царившие в Египте в правление последних Рамессидов, не были для египтян чем-то новым. Аналогичная неразбериха охватила страну после нашествия гиксосов, и даже на протяжении Первого переходного периода в другие руки перешли многие ценные предметы, а великолепные гробницы Древнего царства были осквернены. Эти печальные события нашли отражение в довольно пессимистических письменных источниках, наиболее примечательный из которых получил название «Разговор разочарованного со своим духом». Понять этот текст нелегко, так как в его начале присутствуют некоторые лакуны, а использованный в нем язык еще больше затрудняет его прочтение. Однако фрагмент, в котором говорится о тщетности приготовлений к погребению, поразительно ясен: «[Но] вот, Ба мой отверз уста свои, чтобы отвечать мне на сказанное мной: „Если вспомнишь погребение, огорчено сердце этим. [Это] вызывает слезы, это делает человека несчастным, забирает его из дома [и] бросает на холм. Никогда не выйдешь ты наверх, чтобы увидеть солнце. [Люди], строившие в камне граните, построившие залы в пирамидах прекрасных с превосходной работой, [когда] стали [эти] строители богами, опустели их жертвенники, как у тех, умерших на берегу, – [и было это] по вине [оставшихся] в живых, – [чьи] концы омывает вода, [и] солнце [опаляет] их, – тех, с кем говорят рыбы прибрежные. Послушай меня, действительно хорошо слушать для людей. Проводи хороший день, не заботься“»