але Второй мировой войны, возобновилось в 1945 г. Экспедиция продолжала работать до тех пор, пока по приказу египетских властей не были закрыты все французские миссии.
Служба древностей сосредоточила свое внимание на двух больших памятниках, которые ей удалось сохранить за собой. В Саккаре К. Фирт с помощью Ж.Ф. Лауэра, руководившего работой на территории этого некрополя с 1936 г., занимался расчисткой заупокойного комплекса Джосера и проводил систематические раскопки этого памятника. Успехи, достигнутые археологами в Абусире, в Долине царей и на территории других памятников, без всяких сомнений свидетельствуют о том, что теперь египтологам не стоит руководствоваться только интуицией и полагаться на удачу и что раскопки должны проводить хорошо подготовленные специалисты, работу которых не следует ограничивать по времени, чтобы они могли воплотить в жизнь все запланированное. С помощью этого метода в Саккаре удалось достичь выдающихся результатов. Заупокойный комплекс Джосера подвергся систематической расчистке, а в подземных помещениях были тщательнейшим образом проведены раскопки. Для того чтобы показать публике сосуды, найденные в коридорах пирамиды Джосера, пришлось построить отдельный музей, ставший далеко не самой последней достопримечательностью на территории обширного некрополя.
В Карнаке, где все имеет гигантские масштабы, А. Шев-рие использовал современные методы. Он построил на территории памятника железную дорогу, что позволило ему переправлять археологические отвалы, обычно являющиеся настоящим кошмаром для археолога, к Нилу. Как правило, археологи, прежде чем начать раскопки в квадрате, закапывают предыдущий. Это неизбежно делает раскопки более продолжительными и дорогостоящими. Наконец храм Амона расчистили от груд земли, под которыми находились его части. Священное озеро, прежде засыпанное грязью и заросшее тростником, превратилось в блестящую водную гладь, окруженную стеной из тесаного камня. Теперь, посмотрев на его поверхность, можно увидеть отражения двух обелисков и гипостильного зала и первого пилона.
В одном из храмов Аменхотепа IV были обнаружены огромные статуи, которые могут показаться карикатурными изображениями царя.
Другим важным нововведением стало то, что раскопки начали вести не только в земле, но и внутри фундаментов и стен пилонов. Наличие в стенах пилонов переиспользован-ных блоков не стало для ученых откровением, но они раньше не знали, что египтяне прибегали к этой практике настолько часто.
Из стен третьего, а затем и второго пилона были извлечены тысячи каменных блоков с рельефами и надписями, многие из которых находятся в прекрасной степени сохранности. Изначально из них было построено более 10 зданий, и вскоре был разработан план восстановления нескольких этих сооружений на территории единственного в мире подобного музея на открытом воздухе. Первым собранным заново зданием стало Белое святилище Сенусерта I, которое неоднократно упоминалось в предыдущих главах. Затем последовали другие сооружения. В Танисе, в стене, окружающей священное озеро, и принадлежащих погребению III обнаружено множество повторно использованных блоков.
Несмотря на то что результаты этих исследований вызвали большой интерес, некоторые критики утверждали, что данный метод приводит к разрушению информации, которую в древности египтяне заложили в фундаменты своих зданий. Эта гипотеза впервые была высказана в Луксоре и на протяжении какого-то времени оказывала значительное влияние на ученых, просвещенную публику и даже на профессиональных египтологов. Она основывалась на мнении о том, что фараон, закладывая какое-либо здание, действовал в соответствии с определенным состоянием Вселенной и предвидел, что когда-то наступит день, когда ему придется изменить или полностью перестроить его. Сторонники данной точки зрения говорили, что помеченные камни, находившиеся в фундаментах зданий, могут быть свидетельствами изменения их плана или даже содержать послания, понять которые в состоянии только посвященные.
С самого начала в египтологии было множество людей, предпочитавших верить своему необузданному воображению, а не реальным фактам. Несмотря на то что сами они это отрицали, луксорские «символисты» относились к той же категории людей, что и те, кто видел какой-то глубокий смысл в размерах пирамид. В будущем у них, несомненно, появятся преемники.
На протяжении этого периода, богатого на археологические открытия, появлялось множество публикаций. В 1925 г. вышел в свет первый том «Словаря…» (Wörterbuch). В этом пятитомном труде, появления которого ждали на протяжении долгого времени, приведено множество иероглифов, а также подробные описания значений каждого из них. Сначала многих разочаровал факт отсутствия в словаре примеров и ссылок, однако им были посвящены дополнительные тома, выходившие, к сожалению, довольно медленно. Огромную научную ценность имеет «Египетская грамматика» (Egyptian Grammar) Алана Х. Гардинера, вышедшая в Оксфорде в 1927 г. Гардинер уделяет гораздо более пристальное, чем его предшественники, внимание синтаксису, а его список знаков является наиболее полным из всех существующих. Кроме того, книга снабжена упражнениями и словарями, призванными помочь тем, кто только начинает изучение древнеегипетского языка. Вступительные главы и многочисленные попутные комментарии посвящены внеграмматическим вопросам, крайне необходимым для понимания языка. Для этого труда был разработан новый иероглифический шрифт. Прежде египтологам приходилось выбирать между типографским шрифтом Тейнхардта, в котором использовались полные знаки, или применявшимся Французской национальной типографией и французским институтом в Каире, внутренняя поверхность символов которого была зачернена. Оба этих довольно богатых собрания продолжают использовать, особенно в тех случаях, когда речь идет о письменных источниках эллинистического периода, в которых существует множество различных вариантов написания знаков. Однако они меньше подходят для записи текстов Древнего и Среднего царств, из-за чего многие издатели и редакторы предпочитали использовать рукописные знаки, менее привлекательные, но более точные. Шрифт, примененный Гардинером, основан на образцах знаков, скопированных в Фивах Н. де Гарис Дэвисом, одновременно элегантных, четких и точных.
Перечень инструментов, жизненно необходимых для работы каждого египтолога, расширился, в частности в свет вышли «Книга царей» (Le Livre des Rois) Г. Готье, «Египетские личные имена» (Die Aegyptische Personennamen) Ранке, «Древние материалы» (Ancient Materials) Лукаса, «Египетская грамматика» (Grammaire égyptienne) Г. Лефевра и «Топографическая библиография» (Topographical Bibliography) Портер и Мосс. Кроме того, появились новые, более надежные и полезные издания источников, а также указатели, монографии и проблемные исследования. Мы находимся в неоплатном долгу перед А. Адрианом де Буком за его издание египетских Текстов саркофагов (Egyptian Coffin Texts), ставших третьим выдающимся собранием письменных источников религиозного характера. Эмиль Шассина почти полностью завершил публикацию своего труда о храме в Эдфу, являющегося неисчерпаемым источником сведений по древнеегипетской религии и географии, и приступил к работе о храме в Дендере. Теперь египтология не уступает более «взрослым» отраслям знания, а великолепные издания, подготовленные специалистами в этой области, становятся гордостью библиотекарей во всех странах. Мы не сможем перечислить здесь всех их, но я хотел бы упомянуть серию трудов в память о Роббе де Титусе, опубликованную Метрополитен-музеем (Нью-Йорк), и альбомы, выпущенные Чикагским восточным институтом и посвященные храму Рамсеса III в Мединет-Абу и Карнаку. Точность как черно-белых, так и цветных копий надписей и изображений настолько высока, что способна удовлетворить самого взыскательного читателя.
Теперь мы можем высказать несколько суждений о древних египтянах. Их недостатки не превышают их достоинств, хотя и те и другие в равной степени неоспоримы. Они были поразительно тщеславны. Малейшая благосклонность наполняла их сердца радостью, и эта наивность делала их легкоуправляемыми. Они были гостеприимны, им нравилось жить красиво. Египтяне очень любили пиршества, во время которых было принято шутить, причем порой довольно грубо. С другой стороны, им были чужды зверства, совершавшиеся халдеями и ассирийцами. Жители долины Нила очень любили родные города и деревни, свою профессию, местных богов и празднества. Они боялись фараона, жрецов и писцов, но время от времени восставали против своих господ. Правда, эти восстания, как правило, продолжались недолго.
Будучи крайне добросовестными работниками, египтяне оставили неизгладимый след почти во всех сферах жизни. Нельзя не признать, что их сказки и повести, гимны и любовные песни невозможно сравнивать с написанными греками. Их любопытство не позволило им далеко продвинуться в сфере науки. Древняя мудрость Египта оставалась весьма приземленной, однако следует помнить, что у жителей долины Нила не было предшественников, которые подготовили бы для них почву. Нам остается лишь восхищаться их благочестием; боги были постоянными спутниками египтян, и им всегда казалось, будто они сделали недостаточно для того, чтобы выразить свою благодарность или заслужить новые подарки. Жители долины Нила на собственном опыте неоднократно убеждались в том, что причиной всех бед является безбожие. Для мертвых не было ничего слишком хорошего или чрезмерно постоянного. Каждое новое поколение охотно взваливало на себя ношу, связанную со строительством пирамид и гробниц для своих господ, причем даже несмотря на то, что содержание предыдущих заупокойных памятников уже было довольно сложной задачей. Но даже выполнение этой обязанности не успокаивало их совесть. Время от времени царь, царевич или сановник ужасался при виде травы, растущей на крыше храма, или покинутой гробницы и делал все возможное, чтобы исправить сложившуюся ситуацию, невзирая на то что это могло потребовать от них самих и от их наследников определенных затрат.