— А почему он не поднял шум, заметив злодея? Ведь это было бы гораздо проще и безопасней.
Дядюшка Мало рассмеялся и ответил:
— Все мы были в его возрасте. И всем нам хотелось хоть раз проявить геройство, чтобы тобой восхищались и превозносили до небес. Фанфан признался, что именно это мальчишеское желание выделиться из толпы и толкнуло его на столь безрассудный поступок. Но все равно нужно отдать ему должное. Он не по годам сметлив и силен. А уж как дерется, на это стоит посмотреть. Чисто тебе барс.
— Вот я и хочу на время болезни Жиля взять к себе Фанфана в услужение. Мне как раз такие «барсы» и нужны. Пока я доберусь до цели своего путешествия, мне придется преодолеть много препятствий и опасностей. И храбрый, толковый паж будет для меня дополнительной опорой. Как ты смотришь на мою просьбу?
— Я всегда рад услужить вам, милорд. Считайте, что мы договорились. Но нужно спросить еще Фанфана. Он свободный человек и имеет право на личное мнение.
Сен-Жермен мысленно улыбнулся. Он понял, что последнюю фразу дядюшка Мало произнес в тайной надежде, что Фанфан не согласится служить графу.
— Пришли Фанфана ко мне, — сказал граф, передавая дядюшке Мало письмо и деньги для сыщика Делонга. — Я постараюсь его уговорить…
Ранним утром следующего дня карета Сен-Жермена покинула постоялый двор «Ржавый якорь». Внутри нее, напротив графа, сидел бледный от большого волнения Фанфан. Он боялся поверить, что его замысел увенчался успехом. А еще Фанфан не знал, как себя вести с новым господином.
Граф понимал состояние мальчика, поэтому, чтобы он побыстрее освоился, делал вид, что с интересом рассматривает из окна кареты унылые и обшарпанные домишки окраины Сен-Клу. Мыслями он уже находился в далекой и загадочной Московии. Ему уже приходилось там бывать, и все равно Сен-Жермен ждал встречи с ней не без душевного трепета, потому что русские так и остались для него сплошной загадкой. Опасной загадкой.
Глава 7
«Ау, люди!» — вспомнились Глебу слова одного персонажа из какого-то старого фильма. Он даже нервно хохотнул — ну, блин, и приключение. Это же надо: почти в центре большого, вполне цивилизованного города псы устроили настоящую охоту на человека. Глеб почти не сомневался, что если он слезет с дерева, то его немедленно разорвут на куски. И что теперь делать?
Телефон! Можно по мобилке позвонить в милицию или службу спасения. Глеб машинально попытался сунуть руку в карман куртки, где лежал телефон и в отчаянии выругался — кармана и в помине не было. Он совсем забыл, что бросил куртку, когда лез на дерево. И теперь на ней демонстративно расселся вожак собачьей стаи; наверное, чтобы таким образом подтвердить свое превосходство над двуногой дичью, кукующей на дереве.
«Неужто до утра придется здесь просидеть?! — с тоской подумал Глеб. — Дожил… Позор на мои будущие седины! Цуциков испугался. Ну да, цуцики… Да это просто звери! Волчары. Ишь как глазами сверкают. Они что, сильно оголодали? Так на помойках для них полно разного харчу. И жирные крысы возле домов пешком ходят. Непонятно… И вообще — чего они на меня взъелись? Я что, самый вкусный из всех жителей города? Хоть бы ножик в карманах был какой-нибудь… И что у тебя, мил дружочек, за дурацкая привычка шастать по ночам без средств самозащиты? На худой конец баллончик взял бы с каким-нибудь газом. Дома целая коллекция… Дубина!»
Неожиданно в ночной тишине — даже машины на время прекратили сновать по улице туда-сюда — раздались не очень уверенные шаги. Глеб раздвинул мелкие ветки и увидел, что к дереву приближается какой-то человек. Судя по кренделям, которые он выписывал по тротуару, человек был изрядно подшофе. Псы уже услышали шаги и, как по команде, повернули головы в его сторону.
«Еще одна дичь ползет. Надо крикнуть, предупредить… Иначе этому ханурику кранты. — И тут же в голову змеей подколодной проскользнула подленькая мыслишка: — Остынь, сердобольный ты наш. Пока псы будут разбираться с этим малым, ты сделаешь ноги. Его все равно уже ничто не спасет. Убежать ему не удастся по вполне понятной причине, и уж тем более он не залезет на дерево в таком виде».
Глеб подумал одно, а сделал другое. Ему вдруг стало стыдно за такие мысли. Глеб сначала с отвращением сплюнул, а затем заорал:
— Мужик, не ходи сюда! Тут бродячие псы! Разорвут! Вернись!
— Кто там шумит? — раздалось в ответ.
— Подними голову! Я на дереве! Чеши отсюда, тебе говорят!
— С какой стати? Псы… Нашел чем пугать. Да я этих шавок счас в порошок сотру. И где они? Где эта сучья кодла? Нету… Ты что мне баки забиваешь? Эй, ты где, мужик?
Глеб посмотрел вниз и обомлел — под деревом не было ни единой псины! Лишь белело пятно его летней куртки. Собаки смылись, даже ни разу не тявкнув на мужика.
«Надо было и мне нализаться до положения риз, как намеревался, — подумал Глеб, сползая по древесному стволу на землю. — Наверное, пьянчужки у бездомных псов в особом почете. Вот что значит не принять на грудь положенную дозу. Сплошные приключения получились…»
— А вот и он, дятел наш говорливый, — сказал мужик, подходя к дереву. — У тебя чё, парнишка, на дереве скворечня?
Глеб присмотрелся и в диком удивлении воскликнул:
— Жук?! Глазам своим не верю…
— А ты кто? Откуда меня знаешь?
— Разуй гляделки, Антон.
— Глеб?! — Теперь пришла пора удивляться Жуку. — Ты что здесь делаешь?
— Гуляю я тута, — ответил Глеб и нервно рассмеялся. — Ты даже не можешь представить, как я рад тебя снова увидеть.
— Не понял… Что значит — гуляю? Среди ночи, по деревьям… Ты что, Тарзан? И потом, где псы, о которых ты говорил?
Глеб в нескольких словах обрисовал Жуку ситуацию, в которую попал. И закончил свою краткую речь словами благодарности.
— Да, бездомных собак здесь много, — ответил Жук, закуривая. — Но обычно они смирные, на людей не бросаются. Похоже, ты им чем-то очень не понравился. Курнешь?
— Давай…
Глеб взял предложенную сигаретку дрожащими пальцами, прикурил и несколько раз глубоко затянулся — так, что даже голова закружилась. Зато мысли прояснились.
— А ты как возле парка оказался? — спросил он Жука.
— Живу я здесь. Вон мой дом, — показал Жук куда-то в темноту.
— Да? Не знал.
— Теперь будешь знать. Может, зайдем ко мне и хряпнем по черепушке? А то хмель из головы почему-то совсем выветрился. Ты подействовал на меня как отрезвляющее средство.
— Удивительно, но я почему-то не против, — ответил Глеб. — Шутки шутками, но у меня до сих пор ноги дрожат. Нужен допинг, чтобы окончательно прийти в себя. Не будь этого дерева, меня бы собирали по кусочкам. Надо будет прикрепить к стволу табличку, а на ней написать: «Спаситель заблудших душ». Ибо пьянка — это и впрямь опасное заблуждение.
— И в чем оно заключается?
— Мы думаем, что с помощью алкоголя снимаем стресс, а на самом деле вгоняем себя в еще большую депрессию.
— Согласен. Пьянству — бой. В связи с этим пойдем ко мне и задавим депрессию на корню.
Оба дружно рассмеялись, Глеб поднял с земли свою испоганенную куртку и они направились к дому Жука, который освещался единственным фонарем…
Домой Тихомиров-младший вернулся под утро. На этот раз, помня о псах, он взял такси, хотя его так и подмывало пройтись по ночному городу, чтобы немного проветриться, — уж очень забористой оказалась виноградная чача, которой угощал Железный Жук. По его словам, эту «прэлесть» ему презентовал некий клиент — то ли грузин, то ли просто кавказец — который сильно запал на пару серебряных подсвечников.
«Панымаэшь, вах, женыться хачу, — смеясь, излагал Жук то, что говорил ему грузин. — Папа и мама нэвеста нада падарка дарить. И шито я падару? У папы — «мерседес», новый мадэл, у мама — салон красоты, дэнга лопатой гребет… Масква живут, вах. Харашо живут, лучше нэ нада. Все есть. А падсвэчник старинный нэт».
Глебу был хорошо знаком такой контингент. Пресыщенным сытой жизнью и бешеными деньгами, современным богатеям стало хотеться чего-то такого, эдакого. И они дружно кинулись скупать старину, в том числе и произведения живописи. Ведь для человека особо ценно только то, что достается ему с неимоверным трудом. А в нынешние времена настоящих раритетов, находящихся в свободной продаже, осталось совсем немного. Все более-менее ценное давно распределено по музеям и частным коллекциям.
Потому-то его отец и забросил работу в «поле» — как очень опытному эксперту-консультанту с мировым именем, ему платили суммы, сопоставимые с зарплатой менеджеров высшего звена…
Едва добравшись до кровати, Глеб уснул мертвецким сном. Он даже не стал раздеваться — не было сил, только снял туфли.
Сон его был коротким и полным кошмаром. Когда Глеб проснулся, то был весь в поту и задыхался от удушья. Оказалось, что он каким-то образом засунул голову под подушку. Но когда Глеб освободился от этого груза, который, несмотря на свой легкий вес, давил на его организм, как бетонная плита, то едва не лишился сознания от ужаса. Над ним склонился сам дьявол!
Закричав диким голосом, Глеб даже не соскочил с кровати, а взлетел едва не под потолок — словно сказочный Карлсон с моторчиком на спине. Черное существо, похожее на… в общем, непонятно, на что, мгновенно увеличилось в размерах, соскочило со спинки кровати и начало летать по спальне с хриплыми неприятными криками «Кр-р!.. Кр-р!.. Ка-ар-р!»
Ворон! Это был ворон! Он тоже сдрейфил и метался по комнате, как черный метеор, каким-то чудом ухитряясь не удариться о стены или мебель. Глеб, который забился в угол (с испугу он не нашел дверь), судорожно проглотил комок воздуха, застрявший в горле, и плюхнулся в кресло, стоявшее неподалеку, — ноги вдруг стали ватными. А затем он начал смеяться.
Глеб смеялся — скорее, ржал — так долго, что даже испугался: не повредился ли он рассудком? Похоже, в этот гомерический смех вылилось все напряжение последней недели, начавшейся с убийства неизвестного возле его дома. Усилием воли сцепив зубы, Глеб заставил себя успокоиться и посмотреть на вещи более трезвым взглядом. (Ворон по-прежнему нарезал по комнате черные круги.)