— Да.
— Эх, бабы! — Антип в досаде швырнул свой колпак на землю. — Кто их может понять… Такой подарок — запрещенный прием. Теперь мне все ясно. Глупый Донне хотел срубить дерево не по себе. Хранительнице видней, кто должен стать отцом ее ребенка.
— Отцом?..
Антип насмешливо посмотрел на Глеба, поднял свой колпак, напялил его на голову и спросил:
— А вы с Мариеттой никак в подкидного всю ночь играли?
— Но всего лишь одна ночь…
— Этого вполне достаточно. Хотя бы потому, что эта ночь была необыкновенной. Время было назначено самой Хранительницей. А ей все известно наперед. Открою тебе небольшую тайну… если Мария не успела сказать — она уже понесла. Откуда ей знать? Оттуда, — Антип ткнул пальцем в небо. — Об этом все бабы с самого утра уже шушукаются. И через девять месяцев у нее родится дочь — будущая Хранительница. Вот так-то, мил дружочек.
«Родится дочь… Ни фига себе! Ну попал ты, парень, — подумал ошарашенный Глеб. — Застрял в ситуации по самое не балуй. И как теперь быть?» Тут ему в голову пришла нетривиальная мысль и он схватился за нее, как утопающий за соломинку. Глеб спросил:
— Простите, но я, наверное, чего-то не понял… А как же Глафира Миновна, прежняя Хранительница? Ведь она так и умерла бездетной. И я почему-то подумал, что Хранительницы, как все жрицы, не должны иметь детей.
— Увы, это было ее горе… Она была бесплодной. Но Хранительница нашла себе отличную замену. Фактически матерью Марии была Глафира Миновна.
— То есть Мария стала ее приемной дочерью. Так?
— Да.
— А где же тогда родная мать Марии?
Наверное, этот вопрос был для Антипа очень неприятен, потому что он скривился, будто съел дольку лимона. Но все же ответил:
— Тебе скажу, теперь это можно… Видишь ли, нас тут немного, а потому, чтобы не было кровосмешения, наши женщины рожают от чужих мужиков, а мужчины берут себе в жены девушек из окрестных деревень.
— Но тогда, по идее, в Жмани должна быть не одна улица, а несколько, однако это не так.
— Верно… — Антип тяжело вздохнул; наверное, ему вспомнились какие-то неприятные моменты. — Дело в том, что мало кто выдерживает наш затворнический образ жизни. Люди возвращаются в большой свет. А дети… дети остаются.
— Неужто матери отказываются от детей?
— Некоторые отказываются, а кое-кого Хранительница заставляет забыть о существовании и ребенка, и самой Жмани. Жестоко? Да. Но мы должны как-то выживать. Что касается матери Марии — моей жены, то она… — Тут лицо Антипа исказилось такой сильной внутренней болью, что Глебу даже стало его жалко. — Она ушла… — Антип сглотнул ком, застрявший в его горле. — Между прочим, мы всегда говорим и девушкам, и парням, что их может ждать. К нам идут только добровольцы.
— По-моему, я в добровольцы не записывался…
— Ты — совсем другое дело. Ты — ЗВАНЫЙ самой Хранительницей.
Тут Глеб неожиданно разозлился.
— Я не хочу остаток своих дней провести в вашей Жмани!
— А тебя никто и не принуждает. Редко кто способен на подвижничество. И потом, я ведь говорил, что вольному — воля. Если, конечно, народ не решит отправить вас с Антоном на Круг. Тогда да, Жмань станет твоим последним пристанищем.
— В конце концов, что такое Круг?!
— Смотри… — Антип достал из холщовой сумки, висевшей у него на плече, старинную подзорную трубу и подал ее Глебу. — Вон туда, — указал он направление пальцем.
Глеб приложил подзорную трубу к правому глазу. И увидел Жука, который бежал по хорошо различимой тропе. Он никак не мог сообразить, что тропа все время забирает влево и в конечном итоге рисует круг, центром которого являлась горушка.
«Идиот! — про себя выругался Глеб. — И кликуха Жука, оказывается, вполне соответствует его внутренней сущности. Ползает по кругу, как глупая букашка. Совсем не умеет ориентироваться на местности. Тоже мне… горе-археолог. Любитель… А мнит себя профессионалом».
Но присмотревшись, Глеб кардинально изменил свое мнение о способностях Жука. Оказалось, что его напарник попал в настоящий лабиринт из тропинок. Большая их часть была нанизана кольцами на горушку, а остальные напоминали спицы в большом колесе. И куда бы человек ни шел, он все равно попадал на круговую тропу. Конечно, можно было сойти с нее и пробираться по зарослям, но Глеб не сомневался, что там непроходимые чащи и буреломы.
Впрочем, кое-кто пренебрег тропой и рискнул пойти напрямик, вспомнил Глеб скелет на склоне…
— Тогда зачем вам несколько отрядов поисковиков? — спросил Глеб. — Хватило бы одного. Жук и так в западне. Из этого вашего Круга-лабиринта очень трудно выбраться, если не сказать — невозможно.
Антип едко ухмыльнулся и ответил:
— Много отрядов для верности. Мы не можем рисковать. Всяко может случиться… И потом, нужно, чтобы вор шибче бежал и не останавливался на отдых. Мужички маленько пошумят — сразу прыти у него прибавляется. Пусть бежит, пока не свалится от страха и упадка сил.
— Садисты! — сердито бросил Глеб.
— Неправда. Должен человек понести наказание за свое преступление? Обязательно должен. Иначе жизнь стает неупорядоченной и потеряет смысл. Вор становится правителем, а честный человек вынужден ему прислуживать. Где справедливость? Все становится с ног на голову. Это противоестественно. Да, негодяя ждет возмездие, рано или поздно, но справедливость требует, чтобы свою порцию наказаний он получил еще при жизни, здесь, на Земле.
Глеб промолчал. А что скажешь? Антип прав. И в случае с Жуком, и вообще… Вот только жаль, что многие мерзавцы так и сошли в могилу, не получив должного воздаяния за свои преступления. А некоторым «благодарные потомки» даже памятники поставили. И осанну поют с амвонов. Бардак, прости Господи…
— Думаю, хватит твоему дружку ноги бить, — сказал Антип и спрятал подзорную трубу в сумку. — Он уже еле ноги тащит. Заберем его из Круга. Так приказала Хранительница. Иди за мной…
Багровый от большого напряжения, потный, грязный, в рваной одежде, Жук представлял собой жалкое зрелище. Ларец он положил в рюкзак, но после многочасового бега по Кругу даже небольшой вес артефакта казался Жуку неподъемным. Он еле тащил его, согнувшись в три погибели и шатаясь от усталости.
Увидев Антипа, который загородил тропу, Жук испуганно отпрянул назад, но затем сорвал с плеча ружье и крикнул охрипшим голосом:
— Не подходи! Иначе буду стрелять!
— Успокойся, парень, я безоружный… — Антип показал пустые ладони. — Пора тебе в Жмань вертаться.
— Нет! Отойди с дороги! Я не шучу! — Жук прицелился. — Пропусти! Убью-ю!!!
— Ну ты и сука… — сказал Глеб, загораживая своим телом Антипа. — Ты что делаешь, гребаный Жук?! Если выстрелишь, тебе хана. Ты даже не можешь представить, какая смерть тебя ждет. Брось ствол и пошли в деревню, прошу тебя по-хорошему. Отсюда нельзя выбраться. Уж поверь мне. Ты на поводке. В лесу полно мужиков. Пойдем, может, нас помилуют.
— Нас?.. — Жук обмяк и ружье в его руках дрогнуло.
— Ну да. И мне за компанию будет кирдык. Да, дружище, подвел ты меня… На кой ляд тебе нужна эта железяка? Красиво светится? Но ты же не ребенок, падкий на механические игрушки. Или ларец доверху наполнен золотом? Судя по весу, это не так. Зачем?!
Жук тихо простонал, — почти заскулил — словно ему вдруг стало больно, бросил ружье и, не глядя на Глеба, глухо сказал:
— Откуда я знаю, зачем? Взял и взял. Привычка… А дорогу к капищу я выведал, когда двух мужиков оставили меня сторожить. Я им в питье кое-чего подсыпал… они и уснули, как дети малые. Мне осталось только проследить…
— Лжешь! — слово Антипа прозвучало, как выстрел. — То, что ты усыпил мужиков — это правда. И то, что по Тропе тайком прошел — тоже верно. Но тебе подсказали, где взять ларец, как взять и в какую сторону бежать. Да только тот, кто был наводчиком (и заказчиком, скорее всего), не знал, что я выставил заставы… на всякий случай. Вот тебя наши мужики и загнали в Круг.
— Ну что, был заказчик? — спросил Глеб. — Колись, чего уж там.
— Был… — глухо обронил Жук.
— Кто?
— Виктор…
— Эх, ядрена вошь! — колпак Антипа опять оказался на земле. — Я так и думал. До чего же неуемный человек! Все норовит быть Первым, командиром, стать возле Хранительницы. Он и сынка своего Доната подбил, чтобы тот пошел против ее воли и затеял поединок.
— И вас слегка ножичком поковырял… — не удержавшись, со злостью напомнил Глеб.
— Про то ладно… это наши давние счеты. И потом, у него есть какое-никакое, но оправдание. Он любой ценой хотел воспрепятствовать твоему, Глеб, приезду в Жмань. За сына беспокоился, потому как знал, что ЗВАНЫЙ уже определен и его имя не Донне. Однако эта афера со Священным Огнем… Как он посмел?! Нет, все-таки придется всем миром его судить. На этот раз придется.
— Это Виктор на тебя псов бездомных натравил, когда ты шел из кабака, — сказал Жук, виновато глядя на Глеба. — Он над собаками власть имеет. Чисто колдун… А науськал Виктор псов для того, чтобы мы с тобой сошлись поближе. Помнишь?
— Помню… очень даже хорошо помню. Выходит, ты набился мне в компаньоны по его заданию? — догадался Глеб.
— Прости меня, Глеб… — Жук смахнул с лица слезу. — Гад я! Мелкая душонка… и все такое. Он золотые горы сулил. Раритетные царские рубли мне презентовал — семнадцатый век! Бешенных денег стоят! — так сказать, авансировал… Прости. Хочешь, я встану перед тобой на колени?
— Ладно тебе… Ничего уже не изменишь. Человек слаб. Предложение Виктора и впрямь выглядело весьма заманчиво. Любой бы на твоем месте повелся. Или почти любой… Теперь, главное, как нам замолить свои грехи перед народом Жмани.
Антип с сомнением покрутил головой и пошел, не оглядываясь, по тропе. Судя по тому, как он внимательно присматривался к деревьям, растущим по бочинам, Глеб понял, что он ищет тайные метки, указывающие верный путь.
«Интересно, почему Виктор не рассказал Жуку про эти знаки? — думал Глеб. — Уверен, что они ему известны — как и Антипу. Ведь они старейшины… Тут и думать нечего! Этот гад подколодный, конечно же, не хотел, чтобы ларец ушел из Жмани. Он закрутил интригу с похищением ларца только для того, чтобы меня изжить со свету. Естественно, вместе с Антоном. Только Жук до суда не дожил бы — Виктор постарался бы… Зуб даю, что сейчас он возглавляет отряды мужичков, которые идут по следу Жука. А потом этот сукин сын, весь белый и пушистый, выступит в роли спасителя реликвии от басурманов. Хитер бобер, этот мсье Виктор…»