Я завез детей в детсад, забросил на работу Арину.
- Детей ты сегодня забери, - сказал я. - Неизвестно, когда приеду.
- Конечно, заберу, - вздохнула она, поцеловала меня. Стройная, красивая, любимая. И очень терпеливая...
Начало рабочего дня. Шум-гам, смех, гогот, шуточки-прибауточки. Палата номер шесть. У Арнольда один разговор - как он вчера нажрался, что не помнит, было ли у него что-то с Таней... Или с Валькой... Нет, все-таки с Анютой...
Галицын притащил пару новых анекдотов. Димон Куравлев - младший опер, прикомандированный к нашему отделу, - что-то стонет о женской неверности - его кинула очередная его пассия, когда дело еще и до постели не дошло. Асеев смотрит на всех осуждающе.
По мою правую руку зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал скрипучий, как несмазанное колесо, голос:
- Але, это кто?
- Майор Стрельцов.
- Это начальник Арнольда Крюкова?
- Да.
- Я Турусова Анна Леонидовна. Мне сказали, что начальник отдела Романов не давал разрешения убивать Ольгу. А Крюков все равно убил. Без разрешения! А это ведь превышение власти.
- Да что вы?
- Именно.
- Разберемся, - пообещал я.
- Когда?
- Вот сейчас и начнем...
Я бросил трубку и кинул Арнольду.
- Бабка Турусова звонила. Говорит, Романов не разрешал тебе убивать Ольгу.
- Ну не разрешал, - кивнул Арнольд. - Но очень хотелось.
Бабка Турусова - стукачка с еще энкавэдэшным стажем. Всю жизнь на всех стучала, требовала принять меры, вынюхивала и дотянула таким образом до семидесяти трех годков. Ее внучка Одьга - наркоманка конченая, тоже пошла по стопам предков и исправно барабанила Арнольду на своих товарищей по игле. Потом стала прикрываться оперативником перед наркоманской швалью в своих неблаговидных делишках - мол, у меня менты подвязаны, всех по кочкам размотаю. А бабка Турусова постоянно названивала Арнольду и требовала:
- Сделай что-то с Ольгой, чтобы не кололась. Уговори ее.
Пожелание благое, но, мягко говоря, нереальное. Не рожден еще оратор, который уговорит наркомана не колоться. А Ольга чем дальше, тем больше отлетала в иные реалии. Однажды она сожрала сто таблеток димедрола и едва не улетела насовсем. Потом все-таки померла, просидев из своих тридцати годков десяток на наркотиках - еще долго протянула.
Перед этим Арнольд с Асеевым вдвоем взяли притон, где было шестнадцать отмороженных наркошей. Один из них, приятель Ольги, затаил на Арнольда злобу и, как только додумался, нашептал старухе Турусовой:
- Это Арнольд в притоне твою внучку порчеными наркотиками обкормил. Убил ее.
С того времени бабка разослала двадцать заявлений и штук тридцать жалоб в ФСБ, Прокуратуру, МВД и Комитет по правам человека о зверствах старшего оперуполномоченного Арнольда Крюкова. И она все писала и писала, обивала пороги и останавливаться не собиралась. Образованная, на психичку не похожа, на груди какие-то медали - типа "За трудовую доблесть" и "За взятие Москвы", первое впечатление она производила вполне пристойное. И по такому маразму приходилось отписываться и ФСБ, и Прокуратуре, и, естественно, нам.
Опять звонок:
- Вам звонит представитель матерей с Элеваторного проезда, - послышался строгий голос.
- А с вами говорит представитель оперативников с улицы Папанина, поддакнул я.
- Поищите лучший объект для иронии. Мы, матери, возмущены тем, что наших детей травит наркотиками гражданка из шестнадцатого дома. Они к ней в очередь выстраиваются. И гибнут... Где милиция?
- Да, а где?
- Из отделения приезжали, забрали ее. И выпустили. Она говорила - за две тысячи долларов.
Что ж, такое возможно. Ментов продажных и без тормозов на территории немерено.
- Прямо на улице и торгует? - спросил я.
- Да.
- Как представитель матерей - какую-нибудь квартиру для наблюдения подыщите. Мы ее хлопнем...
- Убьете, - ужасается дама.
Тьфу, с этим нашим жаргоном.
- Да нет, просто арестуем, - успокоил я представительницу матерей.
- Квартиру, да? - Ее энтузиазм тает. - Мы подумаем. До свидания.
- И не затягивайте, - прошу я.
Девять против десяти, что ее больше не услышу. Таких вот общественных прокуроров, что-то от нас строго требующих, гораздо больше, чем помощников. А оперов вообще - раз-два, и обчелся. И на каждого - по дивизии барыг. За всеми не угонишься...
Не успел положить трубку, снова звонок. Мой телефон - контактный. Названивают все кому не лень.
- Приезжайте, у меня сын обкололся наркотиками и бегает за нами с топором! - слышится истошный женский визг.
- Так звоните в патруль быстрее! - не выдерживаю я. Наркоман обкололся, обкурился, упал мордой вниз - и все звонят нам.
Очередной звонок.
- Терентий, ты? - услышал я знакомый голос.
- Нет, не я... Ты куда пропал, чудик?
- Бегал, высунув язык.
- Встречаемся?
- Да. Есть новости по главной проблеме.
- Где встреча?
- Через часик на третьей точке. Годится?
- Давай минут через сорок, - сказал я.
- Хорошо.
Я положил трубку. Посмотрел на часы. Галдеж в кабинете продолжался. Арнольд рассказывал очередную байку. Опять зазвонил телефон - утром все как с цепи сорвались.
- Князь, возьми, - кивнул я. - Меня нет. Я уехал.
- Куда? - спросил Асеев.
- На встречу.
Встреча с лицом, конфиденциально сотрудничающим с органами внутренних дел на возмездной контрактной основе - так называется агент по-научному.
Контрактная возмездная основа. Те копейки, которые мы им платим, могут заинтересовать только обнищавшего пенсионера, которому пенсию не платят уже полгода. У Волоха же новый "БМВ", недавно квартиру трехкомнатную купил, так что ему мои подачки оскорбительны. Дружба наша основана на другом. На том, что я, еще когда был старшим опером в убойном отделе, жизнь ему спас. И живет он, пока мы не распространяем сведения конфиденциального характера. Он это знает. И глядя в его честные глаза, я иногда думаю - а не разорится ли он на дешевенького киллера и не решит ли проблему модным в коммерческих кругах методом уничтожением кредитора. Но нет. Не посмеет... Мы же друзья. И друг другу должны помогать. Боремся вместе с гидрой преступности. Только он еще борется за личное благосостояние, а я - все больше за общественные устои...
С источниками лучше встречаться подальше от людных мест. Меньше глаз и ушей, меньше вопросов. Хотя некоторые, подобно Року, и прописываются прямо у нас в кабинетах, становясь частью интерьера, но с Волохом такое не пройдет. Он не из тех людей, кто может себе такое позволить.
Он ждал меня за автобусной остановкой у комбината железобетонных изделий. Место - лучше некуда. Без какого-либо особого дела сюда никто не сунется. Вон он прогуливается. Обильно татуированный колобок в майке, на шее - златая цепь, на пальцах-сардельках - массивные кольца. Точно абориген-людоед с тихоокеанского острова. Вдали за панелевозом стоит его новый любимый "БМВ".
Я резко, круто так, в стиле американских боевиков вильнул и затормозил.
- Садись.
Волох огляделся, кинулся к моей зеленой "шестерке", упал на заднее сиденье и осведомился настороженно:
- "Хвоста" не было?
- Сбросил еще в центре, - деловито ответил я.
- Тебе все шутки шутить. А мне башкой отвечать. Действительно, ему, члену славной воровской общины, за встречу с опером могут счет предъявить. Да еще у Волоха мания преследования. Он обожает всякие шпионские трюки типа - сбросить "хвост", проверить, не на прослушке ли телефон и нет ли в ванной микрофона.
- Ну, чего надыбал? - спросил я.
- А. Братва гуляет, - махнул он рукой. - Через неделю тебе барыгу оружейного, может быть, сдам.
- Из чьих?
- Из гагаринских отморозков. Они вооружаются активно.
- Что по наркоте?
- Наркота сейчас потоком пошла. Героин. Вскоре большое поступление ожидается.
- Откуда? - напрягся я. - Таджикистан?
- Очень тут все туманно. Может быть.
- Ты знаешь, что порченый героин пошел? Уже несколько человек с жизнью расстались.
- Слышал, - кивнул Волох, продолжая нервно оглядываться. - Похоже, из этого нового потока.
- Разузнай подробнее.
- Что могу, делаю, Терентий. Ты же знаешь, - обиделся он, что его недооценивают. Он как ребенок обидчив.
- Ладно. Что еще?
- Тут такие закрутки. Московские паханы подтвердили, что Малюта в город на наркоту посажен. С героина бабки он в Москву на общак отстегивает. И зону должен наркотой и деньгами кормить.
- Значит, вору в законе Малюте дали право барыжничать?
- А, - махнул рукой Волох. - Все с ног на голову встало. Где вор, где барыга, где бизнесмен, где политик? Кто разберет?
- А не западло ему "белым" торговать?
- Старый вопрос. Какой западло, когда такие бабки? Кроме того, ты Малюту хорошо знаешь?
- Еще как.
- И что такой падле может западло быть?
- Действительно, - не мог не согласиться я.
- Малюта сейчас бизнес свой раскручивает. И тут у него конкуренты появились. Главный - таджик.
- Какой таджик?
- Моджахед.
- Абдуламон Муртазов?
- А ты еще серьезных таджиков знаешь? Так что жди, когда эти две змеи друг в друга зубами вцепятся.
- Н-да, - я цокнул языком. Информация к размышлению была. Правда, что с ней делать? Увидим.
* * *
- Чего у вас на автоответчике в кабинете? - сурово сдвинул брови Романов.
Кабинет у Романова крошечный. На стене за его спиной плакат с гербом России - двуглавым орлом. Деталь символическая. Наш ОБНОН так и прозвали - дом Романовых. "Ты откуда?" - спрашивают меня. "Из дома Романовых", - отвечаю я. И всем все становится ясно.
- А чего? - недоуменно спросил я.
- "Вы позвонили в ОБНОН. А вам это надо?" И это на отдельском автоответчике. Кто придумал? - Романов нахмурился еще больше. Невысокий, щуплый, он чем-то походил на артиста Никулина, то есть на горького пьяницу, хотя тут его внешность не соответствует внутреннему содержанию. Пьет Романов мало и разборчиво.