цифры. Кролики не любили бойкие, емкие, но совершенно пустые политические лозунги, и поэтому в качестве основного инструмента давления использовали длительность протеста. Поскольку просто стоять было очень скучно, чтобы скоротать время, они начинали всей толпой делать сложные математические вычисления, что, как ни странно, сбивало с толку, ведь их бормотание могли понять только математики, и издалека оно казалось мягким и убаюкивающим, как журчание воды. Во время стачки кролики почти не двигались, но через несколько дней они начинали падать от обезвоживания и нехватки сна. Тогда их оттаскивали в палатку и оказывали помощь, а затем заменяли новым кроликом, который терпеливо ждал в очереди. Для них было честью принять участие в протесте.
Протест против компании «Райвита» в Ранкорне стал для кроликов оглушительной победой, а совместные математические вычисления привели к обнаружению тысячепятисотзначного простого числа, которое кто-то пропустил. Но еще важнее было то, что он заставил власти неохотно признать – на любой кроличий протест нужно отвечать словами и компромиссом, если они хотят добиться хоть какого-нибудь положительного разрешения.
Первое письмо из массовой рассылки упало нам на электронную почту почти через час. В нем говорилось о том, что мы уже знали пятьдесят пять минут назад: здание было закрыто на вход и выход. Уныние скоро сменилось настроением, какое бывает у школьников в конце урока: все собрались в коридорах, чтобы поглазеть в окна, зная, что, поскольку они зеркальные, кролики их не увидят. И хотя я пытался хоть немного поработать, нас вскоре прервал Деннис – сотрудник Надзора, который всегда организовывал офисный тотализатор, где каждый выбирал протестующего, а выигрывал тот, чей кролик падал первым.
– Еще никто не поставил на пятого, девятого и семнадцатого кролика справа, – сказал он, держа в одной руке пачку десяток, а в другой – планшет. – Я могу вас всех записать на них?
Тоби согласился, а я отказался. Придумал какую-то отговорку вроде того, что у меня нет с собой наличных.
После часа титанически сложных вычислений для гравитационной задачи трех тел пришел Патрик Финкл, а вместе с ним Лабораторный кролик, в котором я признал Ансела ДГ-6721 – двоюродного брата Фентона и местного представителя Большого Кроличьего Совета. Они оба подошли к главному входу Крольнадзора и потребовали выпустить четверых пленников. Им ответили, что это невозможно, поскольку, во-первых, они были не «пленниками», а «гостями»; а во-вторых, для освобождения нужно было подтвердить, кто находится под арестом, а это было потенциальным нарушением права кроликов на защиту их личной информации. Финкл ответил, что если Старший Руководитель не вступит в переговоры в течение шестидесяти минут, то за двадцать четыре часа они соберут снаружи тысячу кроликов, а за неделю – пять тысяч, то есть совершат ненужный и позорный для Надзора акт гражданского неповиновения.
– Как думаете, Финкл шутит? – спросил Тоби, когда новости дошли и до нас.
– Нет, – ответил я. Мне доводилось слышать множество историй о непоколебимой преданности Финкла кроликам. По слухам, он даже состоял в отношениях с одной крольчихой, но если это и было так, то он держал все в секрете. Не из-за стыда, а потому что свободой его возлюбленной быстро воспользовались бы для давления. Старший Руководитель уже направлялся сюда и прибыл через пятнадцать минут после ультиматума Финкла и Ансела. Еще через десять минут случилось то, чего я с ужасом ждал – мне позвонили и потребовали, чтобы я явился на встречу в кабинете лиса.
Когда я пришел, мистер Ллисъ уже был там. Он все еще был одет в спортивный комбинезон «Спарко», поскольку тестировал свой гоночный «Бентли» на трассе, когда получил звонок. Он не выглядел довольным. Безухого и Куницына тоже попросили присоединиться к нам вместе с главами отделов, правовой службы, сержантом Боскомбом и местным представителем Крольтруда – принадлежащей правительству компании, которая вела множество рабочих контрактов, выполняемых кроликами. Найджел Сметвик тоже присутствовал – как выяснилось, по стечению обстоятельств. Несмотря на то что он занимал должность премьер-министра, большая часть его избирателей была сосредоточена в восточном Херефорде, и он все еще старался поддерживать крепкие связи со своими главными сторонниками.
Я обратил внимание, что по его внешности нельзя было судить о его могуществе и влиянии. Он был маленьким, на вид беспомощным мужчинкой, не обладавшим ни ростом, ни обаянием, ни какими-либо запоминающимися чертами. Таких, как он, не узнают за пределами их работы, таких, как он, часто обижают в школе одноклассники и потом, когда вспоминают – если вообще вспоминают, – называют «тихоней». В настоящее время он стал настолько холодным и расчетливым, насколько это вообще возможно, и за его кроткой манерой поведения и непримечательной внешностью скрывалась нерушимая приверженность делу. Он провел много лет в группе по вопросам политики АКроПаСК, и мало кто вообще о нем слышал до тех пор, пока он не перехватил бразды правления партией во время неожиданного переворота.
– Итак, сколько их? – спросил Сметвик, которого сопровождала небольшая свита, включавшая в себя Пандору Пандору[45], эксперта по связям с общественностью Крольнадзора. Она была высокой и худой, всегда одевалась в черное и стягивала свои светлые волосы в страшно тугой хвост. У нее была хорошо поставленная речь, какой обладали дети, мудро решившие родиться у высокообразованных родителей, а ее помощники, коих было много, все выглядели точно так же: светленькие, худые, одетые в черное. Думаю, их собирали на заводе где-нибудь в Шордитче.
– Сейчас снаружи стоят приблизительно три сотни, – сказала Пандора Пандора, сверившись со своим iPad, – и Большой Кроличий Совет вместе с этим неудачником Финклом выдвинули отвратительно агрессивную угрозу мобилизовать тысячу кроликов в течение двадцати четырех часов, если их требования не будут выполнены.
– И они могут это сделать? – спросил Сметвик.
– Почти наверняка, премьер-министр, – сказал Куницын. – Кролики из Колонии № 1 обладают правом свободного перемещения. Думаю, нам придется засесть здесь надолго, учитывая, насколько популярен Фентон ДГ-6721. Из всех кроликов, выдвинутых на арест, пожалуй, он был самым худшим выбором.
– Критически настроенный судья может решить, что он был задержан незаконно, – прибавил штатный юрист, – а общественность левого толка и вовсе может заявить о самоуправстве в органах. Они не люди, что с точки зрения закона играет нам на руку, но еще они пушистые, с большими глазами, и даже равнодушная широкая публика часто не может перед этим устоять. Мы внимательно следим за соцсетями, так что увидим, как все будет развиваться.
– Соцсети? – язвительно оскалившись, спросил Безухий. – Фигня. Сегодня утром там обсуждали, как одна певичка оскорбила другую; за ланчем они смотрели видео о поросенке в резиновых сапогах. А к вечеру кто-нибудь, о ком вы никогда не слышали, скажет что-нибудь смутно скандальное по теме, о которой вы раньше и не знали. Хештег #кроликвбеде в наши дни почти никогда не выходит в тренды, а каждый кролик, стоящий здесь на улице и бубнящий про среднеквадратическое отклонение, это кролик, который не досаждает людям.
Сметвик не отрываясь смотрел на Безухого. Он ненавидел кроликов, никогда даже близко к ним не подходил, а сейчас перед ним стоял кролик, который тоже ненавидел кроликов. Думаю, его это сбивало с толку.
– А за что его вообще арестовали? – спросил Сметвик. – Даже я бы дважды подумал, прежде чем задерживать Фентона. Господи, да на его Инстаграм подписаны даже Джастин Бибер и Далай-лама. Все это не понравится левацким СМИ, а они и так уже пеной исходят из-за Мегакрольчатника.
– Задержание было частью текущего расследования по делу Кроличьего Подполья, – сказала Флемминг. Что ни скажи о ней, она всегда защищала свою команду. – Уровень угрозы Взрывного Размножения был поднят до красного, и недавно Лабораторные кролики попали под подозрение.
– Кто ведет расследование? – спросил Сметвик.
Безухий поднял лапу, и Сметвик, который, как мне казалось, был готов разразиться гневной тирадой, решил этого не делать. Думаю, он не столько ненавидел кроликов, сколько боялся их.
– Вот как, – вместо этого сказал он. – И какие у вас есть доказательства тому, что Фентон действительно в этом замешан?
– Один из наших опознавателей признал в нем разыскиваемого кролика, премьер-министр. Того, который мог быть связан с Подпольем.
И Безухий повернулся ко мне. Все взгляды метнулись в мою сторону, и у меня пересохло во рту. Мне захотелось сбежать, но я не думал, что мог далеко уйти. Я ведь уже видел, как быстро мог двигаться мистер Ллисъ.
– Как тебя зовут? – спросил Сметвик. Он впервые заметил мое существование, хотя я неоднократно видел его, и нас даже дважды представляли друг другу.
– Питер Нокс, опознаватель пятого класса, пятнадцать лет службы.
Пандора Пандора что-то пометила на своем iPad.
– Да ну? – сказал Сметвик, не впечатлившись. – И насколько ты уверен, что Фентон ДГ-6721 – это тот же самый кролик со связями в Подполье? Назови мне число, – прибавил он, поскольку знал, как работали опознаватели, – процент вероятности того, что это он.
Я помолчал, а затем честно выдал:
– Меньше двух процентов.
– Два процента? – повторил он. – И все? Мы арестовали видного борца за права кроликов на основании ничтожных двух процентов? Какие еще у тебя есть доказательства?
В кабинете повисла гнетущая тишина. По моей спине потек холодный пот, и я содрогнулся.
– Никаких, – сказал я, надеясь, что Безухий скажет, что это он предложил имя, хотя я понимал, что этого не будет.
Сметвик несколько секунд сверлил меня взглядом, а затем повернулся к Пандоре Пандоре.
– Можешь придумать подходящие слова, которыми я мог бы описать Нокса? – спросил он.