– Как думаешь, в Колонии № 1 ей грозит опасность? – спросил я, переживая больше за Пиппу.
– Кто знает? Все зависит от того, прикажут ли Сметвик и мистер Ллисъ принудительно освободить колонии, применив при этом все подвластные им силы. Я знаю, что граждане Британии не очень тепло относятся к кроликам, но, как ни странно, когда дело доходит до жестокого обращения с животными, они могут очень заинтересоваться, хотя и ненадолго. Животные всегда были их слабостью.
Он остановился у автобусной остановки, повернулся и посмотрел на меня.
– Слушай, Питер, старина, – сказал он, – думаю, нам надо поговорить. Выложить все карты на стол и все такое. Я считаю, что ты крутишь интрижку с Констанцией, и если ты мне клятвенно не пообещаешь держать свои загребущие ручонки подальше от моей жены, то мне придется вызвать тебя на дуэль.
– Заверяю тебя, что между нами ничего нет, – сказал я.
– Она говорит то же самое, и я поверил ей тогда, после инцидента с простыней. Но, видишь ли, я попросил Кента включить отслеживание ее телефона, и она пару раз бывала в «Зеленом Драконе», а еще я видел вас двоих во «Всех Святых».
– Мы просто ходили пить кофе, – сказал я.
– Так всегда все и начинается. Кофе, ужин, совместная пробежка, корзинка очищенных морковок, Скрэббл. Что вы двое делали в том полуразрушенном сарае? Я целый час наблюдал, и вы из него так и не вышли. Я бы остался подольше, но мне нужно было возвращаться домой, чтобы посмотреть крикет.
– Мы встречались с Патриком Финклом и преподобной Банти, – сказал я.
– О, ну конечно, – сказал Док, – и Виктор Льюис-Смит с Папой Римским тоже там были, да? Если хочешь быть с ней, Пит, то поступи порядочно, перестань выдумывать глупые истории и брось мне вызов. Ждать, когда его брошу я, – путь труса. Так поступают только куницы.
– Куницы тоже дерутся на дуэлях?
– Нет, но если бы дрались.
– Нет никакой интрижки, Док, честное слово.
Он пристально посмотрел на меня и моргнул.
– Хотелось бы мне тебе верить, – со вздохом сказал он. – Почему бы нам после ужина не пропустить по пинте в «Единороге» и не обсудить все?
– Хорошо, – сказал я, радуясь возможности на пару часов соскочить с этой темы.
Оставшуюся дорогу мы прошли молча, и, сунув руку в карман, я щелкнул ручкой Паркер, включив прослушивающее устройство.
– Двое в норе, – крикнул Док, когда мы вошли в дверь. Это было обычное кроличье приветствие.
– Привет, – сказала Конни, выглядывая из кухни. – Как прошло собрание совета?
– Они мне прямо в рот смотрели, – сказал Док.
– Правда?
– Нет, не совсем. Сплошное притворство. Они меня всем сердцем ненавидят.
– Как и всегда, – сказала Конни.
Пока Док пошел накрывать на стол, я отправился на кухню и передал Конни записку, которую приготовил заранее. Она была написана большими печатными буквами, поскольку их зрительная кора была развита не так хорошо, как у нас, но читалась совершенно ясно:
НА МНЕ ПРОСЛУШКА.
Она указала на сообщение, сложенное на холодильнике из букв-магнитов:
Я ДОГАДАЛАСЬ.
Она улыбнулась, подмигнула мне и сжала мою руку.
Когда мы все расселись и Кролики прочитали молитву – на этот раз на кроличьем, поскольку, думаю, они считали, что я достаточно хороший друг и не обижусь, – Конни разложила рагу, и мы начали есть. Кролики изредка издавали сербающие звуки и клацали ложками о зубы – с их зубами пользоваться столовыми приборами было непросто. За ужином мы немного поговорили о последнем эпизоде «Арчеров», где впервые в сюжете появился персонаж кролик: семья Гранди наняла кролика-пастуха по имени Тим, который был вовлечен в какую-то политическую интригу вне колонии. Кент сказал, что «Кролик-ТВ» намного лучше, даже несмотря на то, что вокруг сериала «Как глубока была моя нора» недавно разразился скандал.
– Из-за недавних перестановок основной состав актеров сократился всего лишь до шести тысяч, – пояснила Конни, – так что сюжет стал немного простоватым.
– Упростили все для малолетних кроликов, у которых внимания ни на что не хватает, – высокомерно прибавил Док. – Дети сегодня едва могут уследить за шестьюстами параллельными сюжетными линиями. Я лично считаю, что всему виной их увлечение настольными играми.
Конни, пытавшаяся, как я позже понял, привести разговор в нужное ей русло, упомянула, что в журнале «Фортеан Таймс» рассказывалось о лосе, застреленном охотником. Выяснилось, что позже у лося обнаружили обширную библиотеку романов Джорджа Элиота, критических оценок, биографий и поэтических сборников, а еще он пытался написать диссертацию о том, что жизнь Элиота может быть рассмотрена с точки зрения притеснения страшненьких особей среди парнокопытных.
– По-моему, лоси довольно симпатичные, – задумчиво сказал Док, разливая всем добавки. – Им просто нужно держать голову высоко поднятой.
– У них же рога тяжелые, – сказал Кент, олицетворявший собой стереотип молодого человека, знающего абсолютно все на свете.
– Наверное, у них заниженная самооценка, – прибавила Конни. – Может быть, поэтому они всегда такие мрачные.
– Вы правда думаете, что произошло еще одно Очеловечивание? – спросил я. – Я часто слышу такие истории, но ведь это может быть просто очередная утка.
– Гоулберн, – хором сказали Конни и Док.
Эта тема становилась причиной споров с тех самых пор, как стали появляться первые истории, но Очеловечивание в Великобритании точно не было единственным. Они происходили либо очень редко, либо слишком часто – это зависело от того, как люди сами смотрели на такие события и насколько они доверяли свидетельствам теорий заговора. Через одиннадцать лет после Очеловечивания в Соединенном Королевстве, неподалеку от австралийского городка Гоулберн, начали поступать сообщения о чересчур драматических явлениях, которые предшествовали всем предполагаемым Очеловечиваниям по всему земному шару: скачки напряжения, магнитные бури, воющие собаки, падающая с неба рыба, полная луна. Также поговаривали о вооруженной группе быстрого реагирования, появившейся в районе через два часа, из-за чего в Парламенте Австралии прозвучали вопросы: не приняло ли правительство тайный принцип «уничтожения при первом обнаружении» по отношению к потенциальным очеловеченным животным. Правительство отрицало сокрытие информации, и о произошедшем оставалось только гадать. Однако городские слухи рассказывали о «почти дюжине вомбатов размером с человека, в майках и шортах», которых бульдозерами закопали в братскую могилу вместе с горой пустых банок из-под пива. Единственным выжившим оказался баран меринос по имени Рэмбо, который дал несколько продолжительных интервью по телефону, перемежая свои рассказы о произошедшем приглашениями приехать в Гоулберн, потому что это «очень милое местечко». Интервью резко прекратились в тот же день, когда за кулисами театра нашли какого-то застреленного барана. Доказательств тому, что он был тем самым очеловеченным, не нашлось, но местные, разозлившись из-за вмешательства властей и довольные полученной оглаской, все равно поставили ему памятник[62].
– Слухи появляются время от времени, – сказал Док, – но достоверно мы знаем только об Очеловечиваниях в Британии, Кении и Орегоне. Однако мы считаем, что могли быть и другие.
Только очеловеченным в Кении был присвоен статус людей. Но поскольку все они были слонами с периодом беременности в два года, их численность не могла вырасти слишком сильно, и угрозу они совсем не представляли. Как оказалось, они были забавными, очаровательными и хорошо играли на духовых инструментах. Фирьяли Слон, официальная представительница сообщества, стала министром внутренних дел, и, даже несмотря на скандал с нелегальными копиями мультика «Дамбо», ей прочили место премьер-министра.
Медведи в Орегоне обычно держались сами по себе, но недавно им было дано право Второй поправки, так что теперь они могли законно стрелять в охотников для самозащиты. Пользовались они этим правом довольно часто, что раздражало самих охотников. Они считали это «крайне несправедливым», ведь вооруженные медведи оказались гораздо более успешными охотниками, чем люди.
– Существует негласное правило, по которому очеловечившиеся уничтожаются при первом же появлении, – сказала Конни. – Никто не хочет, чтобы то, что произошло здесь, случилось где-нибудь еще.
– А кто-нибудь пытался проследить связь между Очеловечиваниями? – сказал я. – Понять, что их вызывает?
– Точно пока неизвестно, – сказал Кент. – Просто есть куча гипотез. В каком-то смысле это похоже на попытку объяснить сюжет «Остаться в живых».
– Может быть, за переездом в Мегакрольчатник тоже стоит другая причина, – задумчиво сказала Конни, – никак не связанная с ограничением свобод, рождаемости и эксплуатацией кроличьего труда.
– Например? – спросил я, продолжая по возможности играть свою роль, – все-таки нас подслушивал Крольнадзор.
– Расселив колонии, они выманят оттуда преподобную Банти. Но она нужна им не для того, чтобы остальные кролики подчинились. Они подозревают, что это преподобная Банти стоит за всеми Очеловечиваниями. Что она – материальное воплощение Матери-Земли Геи, пришедшей, чтобы досадить доминирующим видам, чье самомнение – давайте это признаем – стало немного несоразмерно их умам.
Повисла такая тишина, какая обычно воцаряется, когда ваш друг, которого вы до этого считали рассудительным и разумным, вдруг заявляет, что Земля плоская.
– Не думаю, что это вероятно, – с усмешкой сказал Док. – Дорогая, Гея – это миф, такой же как Зевс, и Дионис, и Локи, и Йода, и…
– И Лаго? – сказала Конни.
Док замолчал.
– Вера, религия и духовные убеждения – это одно, – сказал я, – но сотворение человекоподобных животных из ничего – это совсем другое. Ты думаешь, что за всем этим стоит какая-то божественная сущность? Это кажется маловероятным.
– Вообще-то, – медленно сказал Кент, – если подумать, статистически шанс появления говорящих человекоподобных кроликов равен отношению 1 к 10