Она постарается сдержать себя. Злость сейчас ничем не поможет Рэйджу.
Мэри посмотрела на него сверху вниз, укрощая свою ярость.
— Позволь мне пригласить врача, о котором ты говорил, — произнесла она. — Как его зовут?
— Нет.
Она хотела сказать ему, чтобы он засунул куда подольше эту браваду сильного парня, с гордостью переносящего боль. Но знала: Рэйдж будет сопротивляться. И споры сейчас вряд ли пойдут ему на пользу.
— Хочешь, чтобы плащ остался на тебе, или снять? — спросила она.
— Сними. Если сможешь перенести мой вид.
— Об этом не беспокойся.
Она развязала кожаный пояс и сняла с Рэйджа одежду из черного шелка, борясь с тем, чтобы не закричать, пока он стонал от боли, перекатываясь с боку на бок, чтобы помочь ей. Когда они закончили и плащ был вынут из-под него, из раны на боку засочилась кровь.
Конец этой великолепной перине, подумала Мэри. И черт с ней.
— Ты потерял много крови.
Она скомкала тяжелый плащ.
— Знаю.
Он закрыл глаза, голова упала на подушку. Его обнаженное тело время от времени сотрясали судороги, бедра, живот, грудь дрожали, заставляя матрас колыхаться.
Мэри бросила плащ в ванную и вернулась.
— Тебе хоть промыли раны перед тем, как перебинтовать?
— Не знаю.
— Пожалуй, мне стоит проверить.
— Дай мне один час. Потом кровотечение остановится.
Он сделал глубокий вдох и скроил гримасу боли.
— Мэри… им пришлось сделать это.
— Что? — Она склонилась над ним.
— Им пришлось так поступить. Я не…
Еще один стон вырвался из его груди.
— Не держи на них зла.
«Ну конечно!»
— Мэри, — сказал он уже несколько окрепшим голосом, пытаясь сосредоточить на ней свои потускневшие глаза. — Я не оставил им выбора.
— Что ты сделал?
— Все позади. Не держи зла на них.
Его взгляд снова стал мутным.
Черт побери, она будет относиться к этим мерзавцам так, как сама захочет.
— Мэри?
— Не беспокойся.
Она провела рукой по его щеке, как если бы хотела смыть кровь с лица. Он вздрогнул от этого легкого прикосновения, она убрала руку.
— Хочешь, я что-нибудь тебе принесу?
— Просто поговори со мной. Почитай…
На полке рядом с несметным количеством DVD лежало несколько книг современных авторов. Мэри глянула на корешки. Взяла вторую часть Гарри Поттера и придвинула к кровати стул. Сначала сосредоточиться было трудно — она следила за дыханием Рэйджа, — но потом нашла нужный ритм. Дыхание замедлилось, спазмы прекратились, Рэйдж заснул.
Она закрыла книгу. На его лбу собрались морщинки, плотно сжатые губы побелели. Непереносимо было думать, что боль сопровождала его и во сне.
Мэри снова увидела желтую спальню матери. Почувствовала запах дезинфицирующего средства. Услышала тяжелое, отчаянное дыхание.
И вот опять, подумала она. Другая постель. Другие мучения. И — собственная беспомощность.
Она обвела комнату взглядом, остановившись на «Мадонне с младенцем», висящей над комодом. В окружении остальных вещей эта картина была уже не иконой, а произведением искусства, частью музейной коллекции, используемой для украшения интерьера.
Так что нет нужды переносить на нее свою ненависть. Или испытывать страх.
Статуэтка Мадонны в комнате матери смотрелась совершенно иначе. Мэри питала к ней отвращение, и когда тело Сисси Льюс покинуло дом, тот кусок гипса мгновенно переместился в гараж. У Мэри не хватило духу разбить статуэтку, хотя ей этого очень хотелось.
На следующее утро она отвезла чертову штуковину в приют Девы Милосердной и оставила там. И распятие тоже. Отъезжая от церкви, она ощутила невероятный триумф, словно от всей души сказала Господу: «Да пошел ты!»; голова, впрочем, слегка кружилась, но она уже давно не чувствовала себя так хорошо. Это победоносное оживление длилось недолго. Вернувшись домой, она увидела на стене след от креста и свободное от пыли пятно на полу там, где стояла статуэтка.
Два года спустя, с точностью до дня, ей поставили диагноз «лейкемия».
Логически рассуждая, она полагала, что дело не в проклятии из-за брошенных вещей. В году 365 дней, и обнаружение ее болезни случайно попало на один из них, как шарик в рулетке. Хотя в глубине души ей иногда чудилось обратное. Из-за этого она еще сильней ненавидела Бога.
Черт! У Него не нашлось времени сотворить чудо для ее матери, истинно верующей. Зато хватило на то, чтобы наказать Мэри, грешницу. Поди-ка разберись тут.
— С тобой мне легче, — произнес Рэйдж.
Она перевела взгляд с картины на него. Взяла за руку, попыталась привести в порядок свои мысли.
— Ты как?
— Мне лучше. Твой голос меня успокаивает.
«Прямо как с мамой», — подумала она. Матери тоже нравился звук ее голоса.
— Хочешь пить? — спросила Мэри.
— О чем ты сейчас думала?
— Ни о чем.
Он закрыл глаза.
— Хочешь, я тебя помою? — предложила она.
Когда он пожал плечами, она пошла в ванную и принесла оттуда теплую влажную мочалку и сухое банное полотенце. Мэри протерла Рэйджу лицо и аккуратно провела по краям бинтов.
— Я сниму их, не против?
Он кивнул, и она осторожно приподняла повязку. И сразу же вернула марлю и вату на место.
Мурашки побежали по коже Мэри, в горле встал ком.
Его били хлыстом. Только этим можно объяснить отметины.
— Ох… Рэйдж.
Слезы затуманили ее глаза, но она не позволила им сорваться с ресниц.
— Я просто поменяю повязки. Пока еще… рано промывать. У тебя есть…
— В ванной. Шкаф от пола до потолка справа от зеркала.
Стоя перед полками, она с удивлением рассматривала запасы Рэйджа. Хирургический набор. Гипс. Всевозможные повязки. Бинты. Она взяла то, что, на ее взгляд, могло пригодиться, и вернулась к Рэйджу. Разорвав упаковку со стерильными марлевыми повязками, она положила их ему на грудь и живот, решив, что лучше так и оставить. Невозможно приподнять его и перебинтовать. А чтобы связать бинты друг с другом, придется изрядно повозиться.
Когда она пригладила нижний край повязки слева, Рэйдж вздрогнул. Она посмотрела на него.
— Я сделала тебе больно?
— Забавный вопрос.
— В смысле?
Его глаза с легкостью открылись, но взгляд был тяжел.
— Ты ведь не знаешь?
«Очевидно, нет».
— Рэйдж, что тебе нужно?
— Поговори со мной.
— Хорошо. Дай только закончу.
Разобравшись с повязками, она открыла книгу. Он чертыхнулся.
Она растерянно взяла его за руку.
— Тогда я не понимаю, чего ты хочешь…
— Нетрудно бы и догадаться.
Его голос, хоть и слабый, звучал возмущенно.
— Ради бога, Мэри, можешь ты хоть раз открыть мне свою душу?
В дверь постучали. Они оба повернулись на звук.
— Сейчас вернусь, — произнесла Мэри.
Открыв дверь, она обнаружила на пороге парня с козлиной бородкой, держащего в одной руке серебряный поднос с едой.
— Я, между прочим, Вишу. Он проснулся?
— Привет, Ви, — сказал Рэйдж.
Вишу вошел в комнату, прошел мимо Мэри и поставил поднос на комод. Когда он направился к постели, она подумала: вот бы ей тоже стать такой огромной, чтобы выгнать его из комнаты.
Парень уперся коленом в край матраса.
— Как дела, Голливуд?
— В порядке.
— Боль проходит?
— Ага.
— Значит, ты понемногу идешь на поправку.
— Да, но не слишком быстро.
Рэйдж утомленно прикрыл глаза.
Вишу с минуту не отрываясь смотрел на него, сжав губы.
— Я вернусь позже, брат мой. Добро?
— Спасибо, приятель.
Парень с трудом повернулся и встретился глазами с Мэри. В то мгновение ей хотелось, чтобы он тоже испытал боль, которую причинил. Она знала: желание мести отпечаталось на ее лице.
— Крепкий орешек, да? — пробормотал Вишу.
— Если он тебе брат, то почему ты причинил ему вред?
— Мэри, не надо, — прохрипел Рэйдж. — Я же тебе говорил…
— Ты ничего мне не рассказал!
Она зажмурилась. Несправедливо кричать на него, когда он прикован к кровати, а его грудь напоминает сетку координат.
— Может быть, стоит об этом поговорить, — произнес Вишу.
Мэри скрестила на груди руки.
— Неплохая мысль. Почему бы не выложить мне все начистоту? Помочь понять, почему вы с ним так поступили.
— Мэри, я не хочу, чтобы ты… — начал Рэйдж.
— Тогда скажи сам! Если не хочешь, чтобы я ненавидела их, — объясни.
Вишу посмотрел в сторону кровати. Наверное, Рэйдж кивнул или пожал плечами, поскольку второй мужчина заговорил.
— Он предал Братство ради тебя. Ему пришлось загладить свою вину, чтобы остаться с нами и выбить разрешение для тебя.
Мэри затаила дыхание. Так это — ради нее? Все это — из-за нее?!
О боже! Он позволил избить себя до полусмерти ради нее…
«Я сделаю все для твоей безопасности, понимаешь?»
У нее не нашлось слов по поводу такой жертвы. И боли, которую он ради нее испытывал. И того, что с ним сделали близкие ему люди.
— Я не могу… У меня слегка закружилась голова… Извините…
Она отступила назад, надеясь попасть в ванную, но Рэйдж с трудом приподнялся на постели, словно собирался последовать за ней.
— Нет, Рэйдж, лежи, где лежишь.
Она подошла к нему, села на стул и провела рукой по его волосам.
— Оставайся здесь. Ш-ш… Успокойся.
Когда он немного расслабился, она посмотрела на Вишу.
— Я ничего не понимаю.
— С чего бы тебе понять?
Глаза вампира неотрывно смотрели на Мэри, их серебристые глубины пугали ее. Она заметила татуировку на его лице, а затем перевела взгляд на Рэйджа. Пальцами стала расчесывать его волосы, шепча ему что-то, пока он не заснул.
— Ты тоже страдал, когда делал с ним это? — мягким голосом спросила она, зная, что Вишу еще не ушел. — Скажи, ты страдал?
Она услышала шуршание одежды. Оглянулась через плечо и увидела, что Вишу снял рубашку. На его мускулистой груди обнажилась свежая рана, порез, словно лезвие прошлось по его коже.
— Для каждого из нас это было мукой.