А Кастанеда не бросил. Его научили некоторым техническим приемам, и он, активно осваивая технику снови́дения, добился немалых успехов, зайдя даже слишком далеко. Одним из приемов был такой – во сне необходимо научиться находить свои руки, что не так просто, как кажется. Суть приема состоит, как ему объяснили, «в осознании момента засыпания», а не в том, чтобы просто посмотреть на руки.
«Ценой неимоверных усилий мне действительно удалось найти во сне руки, – писал потом антрополог. – Но руки эти не были моими. Они только казались моими, на самом же деле эти руки мне не принадлежали, они все время изменялись, временами приобретая поистине кошмарные формы. Тем временем все остальное содержимое моих снов было на диво устойчивым. Мне почти удавалось сохранять образ любого объекта, на котором я сосредоточивал внимание.
Так продолжалось несколько месяцев. Потом вдруг однажды качество моего снови́дения как бы само собой резко изменилось. Я ничего специально для этого не делал. Просто каждый вечер я ложился спать, твердо намереваясь не упустить момент засыпания и отыскать во сне свои руки.
В тот раз мне снилось, что я приехал в свой родной город. Не то чтобы город, который мне снился, был в точности похож на мой родной, но каким-то образом у меня возникло убеждение, что это и есть то самое место, где я родился. Началось все как обычный, хотя и очень яркий сон. Потом освещенность во сне изменилась. Образы сделались более четкими. Улица, по которой я шел, стала выглядеть заметно реальнее, чем за миг до этого. Заболели ноги. Я почувствовал, что предметы до абсурда по-настоящему тверды. Когда я, скажем, ударился о дверь, я не только ощутил боль в ушибленном колене, но и пришел в ярость от собственной неуклюжести.
Я совершенно реально бродил по городу до полного изнеможения. Я видел все так же четко, как видел бы, если бы по-настоящему приехал в этот город и как турист бродил по улицам. Не было никакой разницы между этой прогулкой по городу во сне и любой из реальных прогулок, которые мне доводилось предпринимать в городах, где я бывал впервые.
– Мне думается, ты зашел чересчур далеко, – сказал дон Хуан, выслушав мой отчет. – Ведь от тебя требовалось лишь осознать миг засыпания. Ты обрушил стену вместо того, чтобы только прихлопнуть сидевшего на ней комара».
Зачем я рассказываю вам про реальные сны Кастанеды, похожие на реальные путешествия Самвела Гарибяна во время медитаций? Затем, что в конце концов Кастанеда и другие ученики дона Хуана научились видеть «согласованные сны». То есть во сне они оказывались в одном и том же месте и вели осмысленный диалог, который потом, после возвращения в нормальное состояние, могли продолжить. Они во сне видели одно и то же!
«Сколько на вольтметре?» – «12,5 вольт». – «И я вижу 12,5!» Удивительно…
Вот описание одного опыта антрополога, когда он и его соученица впервые решили встретиться в сновидении. Он пошел к себе, она к себе, оба легли в кровати, настроились, провалились в сон и «встретились»:
«Нас окружали небольшие круглые холмики, очень походившие на песчаные дюны. Они были вокруг нас во всех направлениях, насколько охватывал глаз. Казалось, они состояли из чего-то вроде светло-желтого песчаника или круглых крупинок серы. Небо было того же цвета и выглядело очень низким, давящим. В некоторых местах с неба свисали клочья желтоватого тумана или каких-то желтых испарений.
Тут я заметил, что мы с Гордой дышим как будто нормально. Я не мог пощупать свою грудь руками, но чувствовал, как она вздымалась при вдохе. Желтые испарения, очевидно, не вредили нам.
Мы вместе начали двигаться. Медленно, осторожно. Через несколько шагов я очень устал. Горда тоже. Мы скользили над самой землей, и очевидно, подобный способ передвижения был очень утомительным для нашего второго внимания – он требовал чрезвычайной степени концентрации. Мы не подражали намеренно нашей обычной ходьбе, но результат был такой, как будто именно этим мы и занимались…
Горда заговорила со мной таким слабым голосом, что он был едва слышен. Она сказала, что мы неразумно идем в сторону большей тяжести, и что если мы будем продолжать идти туда, то давление станет столь велико, что мы погибнем.
Автоматически мы повернулись и пошли в том направлении, откуда шли, но чувство усталости нас не оставляло. Мы оба настолько выдохлись, что больше не могли удерживаться в стоячем положении. Мы повалились на землю и непроизвольно приняли позу сновидения.
Я мгновенно проснулся у себя в комнате. Горда проснулась у себя в спальне.
Первое, что я сказал ей после пробуждения, так это что я уже бывал в этой пересеченной местности несколько раз раньше. Я видел ее по крайней мере в двух аспектах: совершенно плоской и покрытой маленькими дюноподобными холмиками. Пока я разговаривал, мне пришло в голову, что я даже не стал уточнять, видели ли мы одну и ту же картину. Остановившись, я сказал, что позволил себе увлечься собственным возбуждением, и приступил к описанию того, что видел, как если бы мы сравнивали свои впечатления от совместной воскресной прогулки.
– Слишком поздно, чтобы мы вели между собой подобные разговоры, – сказала она со вздохом, – но если это сделает тебя счастливым, я расскажу тебе то, что я видела.
Она терпеливо описала все, что мы видели, говорили и делали. Она сказала, что тоже бывала раньше в этой пустынной местности и что она знает наверняка – эта земля не принадлежит людям, – это пространство между этим миром и тем, другим».
Кастанеде объяснили, что его «двойник», который гуляет по миру, пока он сам спит, может попасть куда угодно и даже общаться с другими людьми, которые настроены на него (то есть находятся на том же трансовом уровне или в том же «когерентном» режиме работы мозга). Если ты настроен на человека, а он на тебя, вы общаетесь во сне, какие бы тысячи километров вас ни разделяли.
Однажды Кастанеда гулял в сновидении по окрестностям дома, где лег спать (причем его ощущения от прогулки были настолько же реальными, что и в жизни), потом зашел в дом и увидел самого себя спящим – на том же самом месте, где он и уснул. Ему пришла в голову мысль потрясти себя за плечо и разбудить, но вдруг каким-то образом антрополог понял, что это последняя вещь, которую ему нужно делать в жизни, и что в этом вроде бы простом действии – разбудить свое тело, предварительно выйдя из него, – кроется страшная опасность для его мира. Им овладел жуткий страх, и он ушел.
Любопытно, что аналогичный случай описан в книге уже знакомого нам психолога Станислава Грофа, экспериментировавшего с ЛСД:
«…меня вдруг осенила мысль, что незачем связывать себя ограничениями пространства и времени и что можно путешествовать в пространственно-временном континууме совершенно произвольно и без всяких ограничений. Это чувство было настолько убедительным и сильным, что мне захотелось проверить его экспериментально. Я решил переместиться в свой родной город, находившийся в тысячах миль от места моего пребывания. После визуализации направления и расстояния я привел себя в движение и попытался полететь через пространство к месту назначения. Это усилие привело в результате к переживанию полета с огромной скоростью, но, к моему огорчению, ничего не получилось. Я прекратил этим заниматься и пересмотрел ситуацию: было непонятно, почему опыт не удается при моей полной убежденности, что такое пространственное перемещение возможно. И тут я понял, что все еще пребываю под влиянием своих старых теории времени и пространства. Я продолжал думать на языке направлений и расстояний и подходил к задаче в соответствии с ними. Неожиданно мне пришло на ум, что следовало бы заставить себя поверить, что место сеанса фактически совпадало с местом назначения. Когда я подошел к задаче таким образом, я пережил особое и странное ощущение. Я обнаружил себя в странном месте, переполненном лампами, проводами, резисторами и конденсаторами. После некоторого замешательства я понял, что попал в телевизор, расположенный в углу одной из комнат дома, где прошло мое детство…
Я прорвался через телевизионный экран и обнаружил, что брожу по дому моих родителей. Я не чувствовал какого-либо действия препарата в этот момент, переживание было таким же трезвым и реальным, как любое другое переживание в моей жизни. Я подошел к окну и посмотрел на часы на углу улицы. Они показывали разницу в пять часов по сравнению с временем зоны, где проходил эксперимент. Вопреки факту, что это различие отражало действительную разницу времени между двумя зонами, я не нашел это убедительным свидетельством. Я знал временную разницу интеллектуально, и мой ум мог легко сфабриковать это переживание.
Я почувствовал, что нуждаюсь в более убедительном доказательстве «объективной реальности» моего переживания в обычном смысле. В конце концов я решил провести тест: взять картину со стены и позднее проверить через своих родителей, не случилось ли чего-нибудь необычного в их квартире в это время. Я подошел к картине, но, прежде чем смог дотронуться до рамы, меня охватило чрезвычайно неприятное чувство, что это в высшей степени рискованное и опасное предприятие. Я неожиданно почувствовал сверхъестественное влияние злых сил и прикосновение чего-то «черномагического» – казалось, что я ставлю на карту свою душу. Я остановился и начал анализировать, что же произошло…
Я обнаружил, что испытываю двоякое чувство относительно исхода своей проверки… Если бы я смог получить подтверждение, что можно манипулировать физическим окружением с расстояния в несколько тысяч миль, вся моя вселенная рухнула бы и коллапсировала в результате одного этого эксперимента, и я оказался бы в состоянии полного метафизического замешательства. Мир, как я его знал, уже не существовал бы более. Я потерял бы все карты, на которые опирался и с которыми чувствовал себя уверенным. Я не знал бы, кем, где и когда я был, и потерялся бы в этой пугающей вселенной, законы которой были бы мне незнакомыми и чуждыми.
Я не смог заставить себя пройти через намеченный эксперимент и решил оставить проблему объективности и реальности неразрешенной. Это давало мне возможность играть с идеей, что я покорил пространство и время, и вместе с тем это позволяло мне, в случае если вся эта история станет слишком угрожающей, рассматривать весь эпизод как одно из многих курьезных самообманов вследствие интоксикации моего мозга мощным психоделическим препаратом. В тот самый миг, когда я отказался от эксперимента, я снова обнаружил себя в комнате, где проходил сеанс».