Когда мы открыли крышку?..
Нет. Мы могли крышку открыть, а в ящик не заглянуть.
Когда мы заглянули в ящик?..
Нет. Мы заглянули и не поняли, мертв кот или спит. Более того, даже если кот зевает и потягивается, все равно – свет, отраженный от него; нервный сигнал, бегущий по зрительному нерву в мозг от сетчатки глаза; каскад электрохимических импульсов, бегущий по нейронам и проскакивающий через щели синапсов в нашем мозгу – все это только лишь взаимодействие неживых молекул, атомов, квантов. В этом смысле человека можно считать продолжением лабораторной установки. Есть в ней датчик, есть коробка с ампулой, есть фотоприемник в виде сетчатки глаза, есть линза хрусталика и провода передачи сигнала к регистрирующему устройству… Все это – всего лишь материя. Эту материю можно включить в схему эксперимента и описать в формулах. Но настоящая редукция неопределенности до состояния определенности наступает только после того, как сработало осознание: ох, а в действительности кот мертв! И в то же мгновение волновая функция коллапсирует. То есть из нее произвольно вынимается один член. И куда-то почему-то исчезает.
Куда же девается при этом вторая половинка волновой функции? С точки зрения формальной логики и математики никуда она деться не может. Линейный оператор не предполагает никаких «редукций» и потери членов. Вырвать член уравнения – это вообще не математическая, а какая-то хулиганская категория. Она не вытекает из внутренней логики математики. Состояние квантовой системы описывается всеми ее членами! Потому что в квантовом мире, как мы уже говорили, электрон движется по всем возможным траекториям сразу. Это означает, что одновременно осуществляются все альтернативы и реализуются все возможности. А значит, учитываются все члены уравнения. Иначе и быть не может: таков квантовый мир. Пока не проведено измерение (открыть коробку и посмотреть), мы вынуждены описывать квантовое состояние системы суммой всех состояний – и жив, и мертв. Тем более, что так оно и есть – опыты по проверке неравенств Белла доказали, что в микромире именно измерение творит реальность, а до измерения реальности нет, а есть вероятности альтернатив; мы же в этом опыте с котом просто вытащили квантовую неопределенность на макроуровень, сделав ее абсурдность еще нагляднее, ведь кот не может одновременно двигаться «по разным траекториям», то есть быть и мертвым и живым сразу.
Но что такое «измерение» – само физическое воздействие или осознание его последствий?..
Тонкий вопрос. Возьмем лупу и рассмотрим его внимательнее.
Человек тоже состоит из микрочастиц и квантов, его, как уже было сказано, тоже можно включить в схему эксперимента, причем в двух состояниях – радостного оттого, что кот выжил, и огорченного потерей любимца («Зато мебель больше драть не будет, паразит», – мелькнула утешительная мысль на задворках сознания.) И тогда получится такая формула:
ПСС = 50 % Квант отражен . Кот жив . Исследователь рад + 50 % Квант поглощен . Кот мертв . Исследователь огорчен
Повторюсь: согласно квантовой механике эволюция системы до и после измерения должна быть линейной, то есть никакие члены уравнения исчезать никуда не должны. Иными словами у нас должно быть два исследователя – огорченный и радостный. Куда же пропадает один из них, огорченный? Причем пропадает вместе с целым миром, поскольку и мир можно включить в схему эксперимента, ведь он весь состоит из квантов.
Эверетт полушутя ответил на этот вопрос так: да никуда он не пропадает! Поскольку, исходя из законов квантового мира, должно быть два мира, значит, и есть два мира – в одном кот жив, а в другом мертв. В момент квантового события мир как бы раздваивается. Получается, что Вселенные «ветвятся» каждое мгновение, поскольку в мире ежесекундно совершается практически бесконечное число редукций волновых функций квантов.
Эта точка зрения, проверить которую принципиально невозможно (а значит, и отнести к научным), тем не менее, представляется чересчур «затратной»: пуп надорвешь каждое мгновение создавать мириады вселенных!
Поначалу сия экзотическая гипотеза вызывала только улыбки, но с течением времени начала приобретать все больше и больше сторонников, которые ее уточняли с пугающей серьезностью, развивали и разворачивали. В нашей стране одним из сторонников и трактователей многомировой концепции Эверетта стал доктор физических наук Михаил Менский, после публикаций которого в академическом журнале «Успехи физических наук» (да еще с предисловием Гинзбурга) в отечественной физике начался новый бурный всплеск обсуждений этой темы.
Опуская все формулы и математические выкладки автора, можно сразу сказать, что Менский сделал очень важное уточнение Эвереттовой концепции – он усилил концепцию Эверетта, отождествив сознание с редукцией волновой функции. По Менскому все устроено следующим образом…
В действительности нет никаких множественных миров. Мир один, и он квантовый, то есть подчиняется всем законам квантовой механики без постулата редукции, которая напоминает визжащего сумасшедшего, который вдруг, как черт из табакерки, выскакивает невесть откуда и щипцами абсолютно произвольно и безосновательно вырывает-выламывает из линейной и ровной челюсти квантовой математики один зуб члена формулы. Нет, полагает Менский вслед за Эвереттом, законы квантовой механики не нарушаются, и потому реализуются ВСЕ альтернативы! Никакой редукции в действительности, то есть в объективном мире нет. А то, что мы воспринимаем как редукцию и нарушение законов, есть просто ущербное отражение реального мира нашим сознанием. Точнее, сознание и есть редукция волновой функции! Субъектность.
Мы думаем, что частица вонзилась в левую часть мишени, а на самом деле она покрыла точками попаданий всю мишень. Мы думаем, что кот жив или кот мертв, а на самом деле он и жив, и мертв. А выбор альтернативы сделало сознание. Собственно, сознание и состоит из сплошных альтернатив и редукций.
Невозможно себе представить квантовый мир, в котором происходит все одновременно, то есть реализуются все возможности. Этот мир для нас – непредставимый хаос, поскольку мы привыкли иметь дело только с редукциями (точнее, мы и есть сплошная редукция). Мир в этом смысле похож на многогранный кристалл, в котором нам видна только одна грань. То есть правильно говорить не о множественности миров, а о разных проекциях одного мира. Каждая такая проекция есть обычный классический мир. Никакого размножения миров нет. Мир остается всегда тем же самым, он переливается гранями состояний. А сознание скользит по граням и всегда может видеть лишь одну.
Иными словами, тот классический «твердый» мир, который мы видим, есть мир нашего сознания. В реальности его не существует. Он – целиком наша иллюзия. Он – дырка от бублика. И тогда философский вопрос о том, что первично – бытие или сознание, – вообще размывается, теряет смысл. Поскольку видимый нами мир создается сознанием. Это есть мир воспринимаемый.
По Менскому сознание есть некое эволюционно сформировавшееся прогностическое свойство. Поскольку в мире квантовом ничего предсказать невозможно, для получения конкурентных преимуществ (то есть умения прогнозировать будущее) стали возникать все более сложные структуры, обладающие свойствами «однобокой видимости» – умением отбирать одну грань бытия, не замечая других. Иными словами, создавать классический мир, поскольку только он является предсказуемым и стабильным. Ведь волку нужно как-то предсказывать траекторию зайца, чтобы срезать углы и повышать свои шансы на «покушать». Наш мир – это мир хищников, поэтически выражаясь.
Красиво?..
Михаил Менский – небольшого роста человек, похожий на доброго седого гнома. Беседовать с ним интересно, поскольку человек он увлекающийся, но осторожный – не с каждым говорить будет, а журналистов вообще боится. Но если его разговорить, и про буддизм расскажет, и про физику, и про транс, и про здоровье, и про сон… Будучи когда-то человеком вполне атеистическим, он интересовался эзотерикой, однако долгое время относился ко всему этому скептически.
– Все это было для меня совершенно неубедительно – до тех пор, пока я сам не пришел к тому же самому уже от физики. Я ведь все вывожу из формул! Там, конечно, есть и интерпретация, но эту интерпретацию не я придумал, это интерпретация Эверетта. И сейчас все больше физиков ее принимают. Потому что она необходима! А существующую копенгагенскую интерпретацию очень легко критиковать, поскольку, если исходить из формул, редукция невозможна. Если квантовая физика справедлива, она нуждается в Эверетте, поскольку автоматически приводит к его многомировой интерпретации, то есть к сосуществованию взаимоисключающих (на наш взгляд) состояний.
Я не мог, разумеется, не спросить Менского о переносе сознания на другие носители – в компьютер, например.
Михаил Борисович запротестовал:
– Нет. Искусственный интеллект создать можно, не вопрос. Собственно, он уже создан. Компьютер давно решает интеллектуальные задачи, например, выигрывает у человека в шахматы. Но сознания у него нет и никогда не будет по той простой причине, что это принципиально невозможно. Сознание не является функцией мозга. Скорее сознание использует мозг, как инструмент. Это прямо из физики вытекает! Дело в том, что сознание нашему материальному миру не принадлежит. Оно «идеально», скажем так. И все разговоры о том, что «мысли материальны» – чушь. Если бы у сознания был материальный носитель, то или иное состояние которого соответствовало бы тому, что человек подумал одно или другое, это означало бы, что мы можем данный материальный носитель включить в схему эксперимента по квантовому измерению и снова окажемся перед проблемой редукции, не вытекающей из теории и вообще непонятно откуда берущейся. В самой квантовой физике редукции нет. Редукция, то есть альтернатива – то, что мы называем реальностью нашего мира, – появляется только тогда, когда появляется сознание.
– Получается, что есть наш материальный мир, а есть нечто, миру не принадлежащее? Это странные рассуждения для физика.